Как избежать гражданской войны. Самая непримиримая

Спустя пять лет после событий октября 2017 года Красная армия вошла во Владивосток. Это событие большинство российских историков считает окончанием Гражданской войны 1918-1922 годов. Но какой ценой далась красным победа, вокруг чего идут споры сейчас и какие уроки той войны нужны России сегодня? И главное - была ли война неизбежной? На эти вопросы радио Sputnik попросило ответить современных историков.

Профессор Московского Педагогического государственного университета, доктор исторических наук Василий Цветков.

- Была ли война неизбежна?

Сама по себе гражданская война, братоубийственная война, междоусобная война, как ее тогда называли, не была неизбежностью, на мой взгляд. Потому что до того момента, пока не возникли организованные фронты и не начались широкомасштабные боевые действия, были возможности для компромиссов. Один из подобных компромиссов - после подавления т.н. "корниловщины", в начале сентября 1917 года. Это было связано с созывом Демократического совещания и Предпарламента, с попыткой создания политической коалиции из представителей разных партий, с преобладанием левых, в том числе большевиков.

Очевидно, возможность компромисса сохранялась и в январе 1918 года, когда начало работу Всероссийское Учредительное собрание. Последний вариант компромисса, коалиции - лето 1918-го года - до подавления выступления левых эсеров, покушения на Владимира Ленина и перевыборов местных советов. Хотя в это время уже идет эскалация гражданской войны, она становится непримиримой. Поэтому трудно говорить о какой-то дате начала гражданской войны. Были моменты внутреннего противостояния, вооруженные конфликты в феврале, в июле, в августе 1917 года. Но основа для компромиссов еще была. Почему в феврале 1917 года удалось предотвратить полномасштабную гражданскую войну? В частности - благодаря идее Учредительного собрания. Население ориентировали на выборы, на то, что можно будет создать новое государство, новую систему власти, новое управление.

А когда все возможности компромиссов были исчерпаны, когда появилось два лагеря, потом их условно стали называть "красные" и "белые" (хотя последние называли себя русскими, например "Русская армия генерала Врангеля"), то речь шла только о победе одной из сторон. А другая сторона (как собственно и произошло) должна была уйти. Или, как надеялись многие "белые", создать в части территории бывшей Российской Империи, например, в Крыму или на Дальнем Востоке, некое подобие государства. Но наша гражданская война такой вариант исключала.

- Спорные моменты войны

Если говорить об историках, то, конечно, существует определенная тенденция к приоритету в изучении Белого движения. Но она вполне объяснима, так как на протяжении семи десятилетий о Белом движении было очень мало известно. Его оценивали по идеологическим "штампам", как движение свергнутых эксплуататоров, воевавших за свои привилегии. Архивы по истории Белого движения раскрыли только в 1988 году, и историки стали их активно изучать. Но под влиянием, в частности, политических причин почти прекратилось изучение истории советской власти.

Что касается исторической публицистики, то здесь очень распространенно предвзятое отношение и к тем, и другим. Публицисты подходят к фактам с какой-то своей заданной позицией, то есть хотят белых (или красных) либо обвинить, либо оправдать. И факты подгоняются под эту самую позицию или концепцию. Но так, в принципе, нельзя делать никогда. Публицистика в отличие от науки идет на какие-то броские, яркие моменты, и за счет них становится более заметной и более востребованной среди населения, у читающей публики. В этом еще наша беда.

- Уроки войны

В начале ХХ столетия шел процесс демократизации России. Уже не было классического самодержавия. Работала Дума, действовало местное самоуправление, партии активно участвовали в политике. Согласно статистике, накануне Первой мировой войны происходил быстрый рост грамотности среди детей, молодежи. Сокращалось помещичье землевладение, увеличивалось число хозяйств крестьян-собственников. Бурно росла крестьянская кооперация. Открывались земские школы и земские больницы. Многие дворяне, помещики работали там учителями и врачами. Вектор демократизации системы был налицо.

Но большевики исходили из того, что социализм, коммунизм достижимы на основе формационного подхода - через революцию, насилие, диктатуру пролетариата. Ленин не верил в постепенные реформы, считая их средством обмана трудящихся. Он считал закономерной и неизбежной гражданскую войну, как форму перехода от одной формации к другой, от капитализма к социализму. Но затем большевики столкнулись с теми же проблемами, что и их противники из Временного правительства. Хлеба больше не стало, промышленность не выросла, а, наоборот, из-за гражданской войны опустилась на очень низкие показатели. Проблемы не исчезли от того, что сменилась власть. Большевикам пришлось решать эти проблемы в худших условиях: послевоенной разрухи, голода, политической изоляции. Значительная часть населения была или уничтожена, или эмигрировала. А эти люди были нужны России. Можно ли было избежать этого? Очевидно, что по прошествии ста лет можно сказать, что эволюционный путь был гораздо более уместен, чем революционный.

Руководитель Центра истории России, Украины и Белоруссии Института всеобщей истории РАН, доктор исторических наук Александр Шубин.

-Можно ли было избежать войны?

На этот вопрос нужно отвечать дважды. Была скоротечная гражданская война, которая началась после взятия власти большевиками в Петрограде, и широкомасштабная или война фронтов, которая разразилась уже в мае-июне 1918 года. В октябре гражданская война вытекала из факта захвата власти одной из партий в Петрограде. Понятно, что остальные бросились ей сопротивляться. Но война была не очень ожесточенной, потому что никто не хотел умирать. Впереди было Учредительное собрание, первые меры большевиков были популярны, и большевики эту войну достаточно быстро выиграли к весне 1918 года. После чего общероссийской гражданской войны не было, а были локальные столкновения, где противники большевиков действовали полупартизанскими методами.

В мае 1918 года война проистекала из более фундаментальных обстоятельств: Брестский мир, который расколол страну, неудачи социально-экономической политики большевиков. Уже в мае 1918 года большевики стали переходить к мерам, которые в дальнейшем получили наименование военного коммунизма и вызвали острое недовольство крестьян. В итоге трудно представить, чтобы российская революция после октября 1917 года могла обойтись без гражданской войны. Последняя такая возможность (обойтись без войны) была самим Лениным сформулирована в сентябре 1917 года. Он тогда сказал, что объединившись, большевики, меньшевики и эсеры все вместе могли бы проводить политику, которая бы сделала невозможной гражданскую войну. Но, как известно, объединиться им не удалось.

-Почему большевики победили?

Численный перевес во время войны, как правило, был у красных, потому что у них организованность была выше, плюс ориентация на народные чаяния, причем не только рабочих, но и крестьян. И не очень понятно, что именно белые предлагали тогда, потому что их (белых) объединяло стремление победить большевиков, а представления о дальнейшем развитии страны были очень различными. Еще КОМУЧ (Комитет членов учредительного собрания - прим. ред.), который образовался в июне 1918 года, довольно четко говорил о том, что антибольшевистское сопротивление действует в интересах демократии и политики Учредительного собрания. Это означало радикальную аграрную реформу, превращение России в федеративную республику, активную политику в области рабочего класса.

Но КОМУЧ был ликвидирован белыми генералами. Колчак, Деникин, Юденич и другие отстаивали принципы диктатуры, и в этом отношении были не лучше большевиков. Они обещали навести порядок, что очень абстрактно и непонятно. Крестьяне боялись, что у них землю отберут, рабочие боялись, что по ходу наведения порядка будут казнить всех с левыми взглядами, что и происходило часто в белой зоне. В итоге перспективы у Белого движения были не очень блестящие, но им довольно активно помогали союзники по Антанте. Коммунисты же показали себя как хорошие организаторы и пропагандисты. Хотя пропаганда носила часто и демагогический характер, но они чувствовали, что народ хочет, и они ему это обещали. Иногда выполняли эти обещания, иногда нет. У белых с этим было все гораздо хуже, поэтому победа коммунистов в этой войне была достаточно закономерной.

-Уроки гражданской войны

Гражданская война стала результатом неудачного развития революции. А уроки революции понятны. Если государство, слишком погнавшись за какими-то своими державными целями, забывает о социальных правах людей, то может произойти социальный взрыв. Со всеми вытекающими последствиями. Народ, властной рукой отодвинув тех, кто правит, начнет сам выстраивать эту свою жизнь: либо удачно на основе компромисса, и тогда можно обойтись без гражданской войны, либо более решительно и агрессивно. И здесь велика ответственность политиков новой волны, которых выдвигает революция.

Главный научный сотрудник Института российской истории РАН, доктор исторических наук, автор книги "Красная смута: Природа и последствия революционного насилия" Владимир Булдаков.

-Спорные вопросы

Профессиональные историки особенно не спорят. Дело в другом- наблюдается некоторая идеализация Белого движения. Говорят, мол, белые могли бы спасти Россию, это была бы лучшая альтернатива. А большевизм был худшим вариантом для России. На мой взгляд, здесь гадать не стоит - худший или лучший. Другого варианта, к сожалению, не было. Не столько из-за силы большевиков, а по причине слабости их противников.

Собственно, вся старая система никуда не годилась. И белые, и социалисты представляли собой своего рода осколки этой системы, собрать вместе их было невозможно. И к тому же у белых (брать ли Деникина или Колчака) была совершенно туманная программа. Ну, хорошо, допустим, победим мы красных, что мы сможем предложить? Созовем Национальное собрание. Не Учредительное, а Национальное или еще какое-то. Но к тому времени народ уже разуверился в демократических институтах, зачем это собрание - неизвестно. Народ хотел простых решений. Может быть, они были жесткими, не без этого, конечно. Сказать, что большевиков любили - нет, но большевики были понятны со своими лозунгами. Большевики говорили - потерпите немножко, и все будет хорошо. Белые и социалисты ничего ясного и четкого предложить не могли. Понимаете, с такой программой победить невозможно.

-Уроки войны

Урок очень простой - надо разобраться в том, что происходило, не строить никаких иллюзий относительно каких-то более благополучных альтернатив. К сожалению, коридор вот этих самых альтернатив в результате событий 1917 года сузился, и фактически уже никаких альтернатив не оставалось. Хотя, разумеется, были какие-то иные варианты развития событий, но в рамках одного тренда - победы большевиков. Это следует признать. Но, видите ли, сейчас многим это не нравится. Всем кажется, что пришли большевики, и нам был навязан худший вариант из возможных. Я так не считаю. Дело в том, что впереди большевиков шли всевозможные анархисты, максималисты. Я уж не говорю о том, что снизу поднималась сама настоящая пугачевщина. Это, в общем, смутное время было. И побеждал тот, кто смог указать четкий выход из этого самого времени. Мы получили то, что заслужили. Вне всякого сомнения. Точнее - старая власть, прежние элиты получили то, что заслужили.

Доцент Российского государственного гуманитарного университета, кандидат исторических наук Александр Крушельницкий.

-О цене победы красных

Гражданская война закончилась по разным предположениям то ли в 1920 году, когда боевые действия завершились на европейской части, то ли 24 октября 1922 года. Хотя официально установлено, что день освобождения Владивостока - это 25 октября 1922 года. Но в действительности войска Народно-революционной армии Дальневосточной республики (буферного государства, которое было создано Советской Россией, чтобы проводить свои интересы на Дальнем Востоке), вошли во Владивосток именно в 4 часа дня 24-го октября. А парад был устроен 25-го.

Как бы то ни было, Россией были понесены колоссальные потери уже к 1920 году. По подсчетам, которые были проведены тогда выдающимся русским статистиком академиком Струмилиным, прямые и косвенные потери России по состоянию на август 1920 года составили не менее 13 миллионов человек. По современным данным, сошлюсь на академика Юрия Полякова, потери составили не менее 25 миллионов человек. При этом в боевых действиях погибло не более миллиона с обеих сторон. Остальные - потери от голода, эпидемий, тифа, холеры, от разгула бандитизма. Свыше 3 миллионов человек оказались в эмиграции, и это были далеко не самые худшие люди. Цвет интеллигенции, успевшей сбежать, это были выдающиеся умы, которые действовали на поприще предпринимательства, художники, композиторы (достаточно вспомнить одного только Рахманинова). Это были литераторы (вспомним Бунина), люди, которые создали в Америке телевидение, вертолетостроение, сетевое радиовещание, но не создали этого в нашей стране. А могли бы, если бы не Гражданская война.

Когда мне приходится называть цифру в 25 миллионов, да даже в один миллион, то это все чисто умозрительно. А вы представьте себе грубо и зримо - труп человека при расчете объема братской могилы на войне по нормативам. Пятьдесят сантиметров в ширину. Два тела рядом - это метр. И теперь представьте, сколько тысяч километров будет составлять 25 миллионов тел, положенных в один ряд. Представьте и пересчитайте. В одном километре всего тысяча метров, две тысячи тел. И подумайте.

Подписывайтесь на канал радио Sputnik в Telegram , чтобы у вас всегда было что почитать: злободневное, интересное и полезное.

А еще у радио Sputnik отличные паблики

За более, чем 20 лет либерального вранья народу упорно и настойчиво подсовывали и подсовывают совершенно ложное представление о том, что гражданская война – это некое зло, в которое-де большевики ввергли всю страну. И если бы не горстка этих негодяев, то страна бы жила в мире и благополучии.

В действительности такая постановка ложна априори и уводит от классовой сущности самого вопроса.
Ведь что такое гражданская война? Гражданская война – это не что иное, как концентрированное выражение борьбы классов. Иными словами – это борьба за власть класса эксплуатируемых, то есть пролетариев, с классом эксплуататоров, то есть тех, кто был у власти еще недавно, утерял ее и желал бы ее вернуть.

Владимир Ильич Ленин писал: "Кто признает борьбу классов, тот не может не признавать гражданских войн, которые во всяком классовом обществе представляют естественное, при известных обстоятельствах неизбежное продолжение, развитие и обострение классовой борьбы". (ВОЕННАЯ ПРОГРАММА ПРОЛЕТАРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ).

Могло ли не быть этой острой борьбы? Нет, не могло, ибо пролетарии - рабочие, крестьяне и солдаты - пытались удержать и защитить власть, завоеванную ими в Октябре 1917 года. А жалкая кучка богатеев, не имея мощной поддержки внутри страны, само собой пыталась опереться на иностранных интервентов и их штыки, которые не преминули поспешить на разграбление русских богатств. Благо дело белогвардейщина не без удовольствия распродавала им собственную страну оптом и в розницу, не сильно стыдясь своих действий и не печалясь заметно о процветании матушки России.
Итак, зафиксируем, что гражданская война была войной или борьбой за власть, между горсткой богачей, т.е. меньшинством, и трудящимся большинством, или пролетариями.

Значит ли это, что "брат шел на брата" или, иными словами, что трещина раздора проходила, так сказать, прямо по семьям?

Скажем так, что эту фразу нельзя понимать буквально. Конечно, отдельные случаи, когда один брат находился в стане белых, а другой в стане красных, имели место быть. Однако, такая ситуация могла возникнуть лишь в силу заблуждения и непонимания отдельными пролетариями своих классовых интересов вследствие политической безграмотности.

Показательно, как об этом писал в то время Демьян Бедный, обращаясь к заблудившимся пролетариям, вставшим на защиту интересов своих хозяев-эксплуататоров, царских опричников и толстопузых буржуев:

Но жаль мне подлинных страдальцев - бедняков,
Жаль тех, кто, дрогнувши в тяжёлые минуты,
Сам на себя готов надеть былые путы,
Сам просит для себя и тюрем и оков,
Былым «хозяевам» сам подставляет плечи…

Замечу, что до Великого Октября так называемые "братья", вставшие по другую сторону баррикад, не стеснялись и обирать простой народ как липку, и обгладывать его до костей, ничуть не думая про какое-то там "мифическое братство".

Посему в гражданскую угнетенный встал против угнетателя , а не "брат" против "брата", только так и не иначе, и избегнуть этого было невозможно, разве что снова склонив выю под ярмо и нагайку эксплуататора.

Таким образом, те, кто вопит сегодня о том, что гражданская война есть зло, озабочены далеко не стремлением к миру и непролитию крови, а к отказу от борьбы вообще, за власть в пользу буржуазии и помещиков, волей народа отстраненных от нее в Октябре 1917 года. И такая их позиция, по определению является глубоко антинародной.

Ленин писал в своем "Ответе П. Киевскому (Ю. Пятакову)": "Целью гражданской воины является завоевание банков, фабрик, заводов и прочего (в пользу пролетариев), уничтожение всякой возможности сопротивления буржуазии, истребление ее войска".

Понятно, что такие цели не могли понравиться тем, кто еще недавно жировал за счет угнетенного большинства. Именно это столкновение интересов и стало причиной ожесточенной борьбы - гражданской войны, отказ от которой был бы равносилен капитуляции перед буржуазией и теми осколками царизма, которые, по несчастью, еще уцелели.

Нет ничего проще и приятнее, чем быть пророком социально-политического апокалипсиса: чую ледяное дыхание тотального коллапса, предвижу его неизбежное приближение! В любом стандартном тексте о грядущей катастрофе ключевое слово – «неизбежность». Если какие-то рецепты спасения и сообщаются, то они или носят индивидуальный характер (типа «валите» – понятно, что вся страна не может сняться и уехать), или, что еще глупее, сводятся к пересказу своими словами бессмертной формулы Михаила Гершензона: «Благословлять мы должны эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной». Рецепт «давайте оставим все, как есть, и постараемся не дышать, чтобы ничего не обвалилось» сочетает в себе фантастическое представление об одновременном могуществе и хрупкости того режима, который призван защитить грамотную часть общества от ярости народной (не важно, русской народной или исламской экстремистской), а также детскую веру в возможность остановить время. С тем же успехом можно надеяться, что наступит ночь, если мы спрячем голову в подушку.

Чем отличаются страны, в которых трансформация режима проходит мирно, от тех, где она сопровождается массовым насилием и территориальной эрозией? Проще говоря, есть ли способ предохраниться от гражданской войны? В этом году Нобелевскую премию мира получил так называемый Тунисский квартет – четыре общественные организации, ставшие гарантами и модераторами процесса демократического транзита в Тунисе после жасминовой революции 2011 г. Тунисский транзит не был ни быстрым, ни гладким: переговоры между основными политическими силами под эгидой «четверки» начались только в 2013 г., после победы на парламентских выборах исламистской партии, череды убийств оппозиционеров и новой волны массовых протестов. Однако Тунису удалось выработать приемлемый для всех заинтересованных сторон проект конституции, провести свободные выборы осенью 2014 г. и удержать гражданский мир, несмотря даже на теракты на курортах, которые случились этим летом.

Транзит и насилие

В соседних с Тунисом арабских странах авторитарные режимы тоже содержали дорогостоящие спецслужбы с широкими полномочиями, и много тратили на армию, и боролись – по крайней мере, риторическими методами – с тлетворным американским влиянием, и принудительно исключали из политической жизни исламистов – очевидный экстремистский элемент. Однако это не помогло ни самим диктаторам прожить вечно, ни их народам перейти к следующей фазе общественного развития без массовых человеческих жертв и разрухи. Почему-то в решающий момент ни всесильные спецслужбы, ни неутомимая пропаганда, ни бодрые проправительственные организации никого не спасают.

Четыре организации – лауреаты Нобелевской премии мира – это тунисский профсоюз, Конфедерация промышленности, торговли и ремесел, Лига прав человека и Тунисский союз юристов. То есть, переводя на наши реалии, гарантом того, что договаривающиеся власть и оппозиция не обманут и не поубивают друг друга, стали ФНПР, РСПП, Хельсинкская группа и, скажем, Ассоциация юристов России. Важно, что это не «власти» и «оппозиционеры», а третья сторона, которой доверяют все договаривающиеся.

В Тунисе не оказалось ни одной политической силы, которая сочла бы себя достаточно могущественной, чтобы пренебречь интересами всех остальных. Вопреки обыденному представлению о том, как хорошо, когда находится кто-то, «готовый взять на себя ответственность за страну», на самом деле необходимость договариваться всем со всеми спасает от войны всех против всех.

Отсюда следует второй значимый элемент тунисской режимной трансформации, отличающий ее от соседних стран. Члены Конституционного собрания, писавшие закон о новых выборах, проголосовали против запрета на участие в выборах для членов прежнего правительства президента Бен Али и его правящей партии. Проще говоря, решили обойтись без люстрации и поражения кого бы то ни было в избирательных правах.

Существует прямая корреляция между объемом насилия, понадобившимся для смены режима, и последующими шансами на демократизацию: чем больше крови в начале, тем ниже шанс на мир и демократию в будущем. Иными словами, в интересах правящего режима, чтобы трансформация была демократической – это увеличивает шансы правителя умереть своей смертью и на свободе (см. таблицу). Тунисская революция вообще была не кровожадная: сам экс-диктатор получил убежище в Саудовской Аравии, а на родине был приговорен к пожизненному заключению за убийства демонстрантов, но заочно.

По иронии судьбы автократы обычно видят опасность для своей власти именно в тех социальных институтах, которые потом спасают их от тюрьмы и виселицы: общественных организациях, свободной прессе, всяком открытом и гласном взаимодействии граждан. Опираться же они предпочитают на армию и спецслужбы, которые в нужный момент или возглавят заговор, или в лучшем случае останутся равнодушны к судьбе бывшего начальника, под фольклорным лозунгом «Что, новый хозяин, надо?».

Транзит и кооптация

Со своей стороны потенциальным трансформаторам режима надо помнить, что лишать прав других в ответ на то, что вчера лишали прав вас самих, – это путь не к демократии, а к продолжительному массовому мордобою. Люстрации – своеобразный политико-юридический инструмент, и в политической науке нет единого мнения относительно его эффективности для дальнейшего построения правового государства. При всех очевидных нравственных соображениях, побуждающих исключить клевретов свергнутого режима из строительства прекрасной новой жизни, аморальная наука говорит, что рецепт прочного гражданского мира – не эксклюзивность, а кооптация. Те группы, интересы которых представлял прежний режим, имеют точно такие же права, как и все остальные, – весь вопрос в пропорции. Проблема автократий не в том, что там у власти какие-то особенно плохие люди (дурнеют они большей частью в процессе многолетнего пребывания в закрытой властной системе), а в том, что они находятся у власти за счет всех остальных.

Для политической системы гораздо полезнее люстраций и целенаправленного изготовления социальной категории «лишенцы» создание такой избирательной системы, которая препятствует образованию консолидированного парламентского большинства. На первых свободных выборах лучший результат неизменно показывают те, кто при прежнем режиме был принудительно исключен из легального политического оборота. Если выборный закон написан по принципу «победитель получает все», то дальнейшее развитие событий будет оправдывать популярный тезис «дай народу волю, они всяких фашистов навыбирают».

В написании новой конституции – как и в законотворческом процессе в целом – обсуждение важнее конечного результата, поскольку плодом деятельности конституционного совещания должны быть не слова на бумаге, а общественное согласие. В основном же законе нужны не декларации, объявляющие ту или иную территорию социальным или светским государством или землей всеобщего благоденствия, а прописанный механизм сдержек и противовесов, который потом помешает любой политической силе переписать конституцию в свою пользу. В тунисской конституции сказано, что национальной религией является ислам – это декларация. А одновременно есть статья конституции, запрещающая преимущества или ущемления в правах по признаку любой религии или ее отсутствия, и статья эта не подлежит изменению, т. е. поменять или отменить ее можно только в результате изменения конституционного строя. Это механизм.

Точка невозврата в Украине пройдена. Идет штурм административных зданий. Компромисс между оппозицией и властью не был достигнут. Народ не отступит. Это уже очевидно.

Заложниками в этой ситуации остаются силы правопорядка. Они считают, что на их стороне закон. Однако закон уже давно на стороне народа, которому они присягали на верность. Ключевым моментом в понимании этого стало принятие Радой пакета антиконституционных диктаторских законов. Сейчас же, к слову, принимается решение об их отмене.

Власть демонстрирует свою полную плавучесть и нерешительность. Многие сочувствуют Беркуту, который «поливают» камнями и коктейлями Молотова. Однако многими используется в корне неправильная трактовка ситуации. Некоторые берутся утверждать, что Беркут воюет с радикалами, проплаченными Западом и Европой.

Не нужно искать теорию заговора в ситуации, где все очевидное перед глазами. Поставив Беркут лицом к лицу с протестующими, озлобленными декабрьским разгоном студентов, а также новостями об избиениях в лесу, власть просто сделала из них мишень.

Можно наблюдать, как после предложения Януковича лидерам оппозиции возглавить ключевые посты в Парламенте, многие пишут: - Янукович тряпка. Нет, дорогие мои, Янукович не тряпка. Он либо очень нерешительный политик, чего по нему не скажешь, либо представляет интересы третьей стороны, которая заинтересована в том, чтобы Беркут закидывали камнями.

В этой ситуации любой вменяемый руководитель, обладающий хоть мало-мальски аналитическим мышлением должен понимать: либо отдаешь приказ о разгоне, либо уходишь в отставку. В том, что появились первые жертвы - виноват именно Янукович. Нельзя не понимать, что когда держишь ситуацию в подвешенном состоянии - радикализация протеста и агрессия милиции, которая вынуждена стоять и терпеть – неизбежны.

Отсюда у меня вопрос ко всем любителям представлять этот протест в удобных для себя тоннах: а на кого же работает сам Янукович?

Эта власть уже обречена, и она даже не представляет собой «патриотическую узурпацию», как кому-то мерещится. Власть в Украине показала свою полную непригодность: не сумев договориться с мирными протестующими и подставив под огонь силы правопорядка, что и привело к кровопролитию.

Теперь точка невозврата уже пройдена. Разгон Майдана приведет к еще большей крови, и, возможно, полноценной гражданской войне.

Сейчас речь уже не идет о евроинтеграции, люди выступают против этой власти и ее действия/бездействия. Причем выступают уже даже те, кто изначально ее поддерживал.

Необходимо остановить кровопролитие и стабилизировать ситуацию в стране. Сейчас это может сделать только Янукович. Он должен уйти в отставку. Другого выхода у него уже нет. Как президент он уже давно закончился. У него есть последний шанс: встать на колени перед всем украинским народом и попросить прощения. У всех: протестующих, Беркута, отцов, матерей…

Правильно это или нет. Нравится это кому-то или нет. Но только так можно остановить войну в Украине. Только так можно искупить свою вину перед народом, хоть частично, и не быть вписанным в страницы истории одной лишь кровью.

Юрий Болдырев

Как избежать гражданской войны

Не связанные одной цепью

Голову в песке не спрятать

События на Манежной площади и последовавшие затем выступления - главная тема этих дней. Понятно, изначальна коррупция: ведь не за красивые же глазки отпустили соучастников убийства, спровоцировавшего волнения. Но есть и еще ряд аспектов проблемы.

Первое. Сколько копий было сломано вокруг отнесения того или иного убийства к категории «межнациональной вражды»? Но о чем спор - убийство по мотивам этнической неприязни больше, чем убийство? Давать ли «от шести» или «от восьми», да еще и с условно-досрочным освобождением…

А ведь каждая жизнь - вселенная. Если она специально уничтожается, то мерить, по мотивам ли злодейским или же еще более злодейским, - кощунство. Обстоятельства, смягчающие вину, могут быть. Например, праведная месть за иную жизнь или поруганную честь. Но обстоятельств, отягчающих вину, кроме как в противовес обстоятельствам смягчающим, быть не должно - вина и так уже безмерна. Это как бесконечность в математике: ее с чем ни складывай, все равно бесконечность. За любое умышленное убийство уже должна быть высшая мера - такая, чтобы добавить к ней было нечего.

Иначе же убийство у нас превратилось в самое заурядное преступление. «Что угодно, но на мокрое не пойду» - это уже неактуально…

Второе. Полная беззащитность детей перед бандитствующими детскими же группами, включая группы этнические. Психологи порассуждали об акселерации, но воз и ныне там. Здоровенные малолетние негодяи сызмальства знают, что «детство - счастливая пора»: можно все, и безнаказанно. Сколько уже было эпизодов хвастовства в Интернете: «Я сегодня убил двоих, и ничего мне за это не будет!» И сейчас вроде нашли убийцу киргизского гражданина: четырнадцатилетний - от трех лет «воспитательной» колонии…

Может, хватит пестовать и лелеять кадры для оргпреступных группировок?

Принцип должен быть один: есть преступление - должен быть виновный. И если убийца или садист даже и двенадцатилетний, то можно спорить о том, каким должно быть наказание, в каких условиях его нести. Но должно быть уголовное дело, и не «комиссия по делам несовершеннолетних», а суд. И наказание должно быть адекватное. А, не согласны, с детьми так нельзя? Тогда родителей - за решетку. Преступно безответственно отнеслись к воспитанию ребенка - отвечайте.

Кстати, в США кроме того, что наказание применяется и к малолетним преступникам, так есть и обязанность родителей не оставлять детей до двенадцати лет без присмотра - с жесткими санкциями за невыполнение.

Третье. Но и конфликт цивилизаций налицо - и нам предлагаются два крайних решения.

Первое: Россия для русских. Но тогда это будет Россия в каких границах?

Второе: «Мы уже в протоколах о задержаниях преступников национальность не пишем». Но велико ли достижение - умалчивать о важном? Не для наказания конкретного виновного. Но для принятия системных мер. А если мы видим дерево, но не видим леса, если отказываемся видеть преступление в цепи других, то о каком системном реагировании речь?

Волшебной палочки нет. Но можно снимать остроту конфликта и не давать ему перерастать в войну. Не замалчивать проблему, а, напротив, ее обнажать и устанавливать набор публичных правил. Среди которых не последнее - квотирование.

Ведь представительная демократия - это именно квотирование во власти. Причем по тому признаку, который определяют сами граждане. И сколько угодно их можно убеждать, что важны не национальность и религия, а взгляды. Но если выборы честные, то люди проголосуют по своим признакам.

А можно ли сделать так, чтобы национальность и вера не выходили при голосованиях на первый план? Можно создать условия, при которых никто не чувствует себя ущемленным по национальному признаку. При этом полного равенства при неравной численности быть не может. Но важно другое: во главе - не означает, что можно ущемлять меньшинство. Для меньшинства - и квоты, и защита. Но и жестко по рукам меньшинству при малейшей попытке «наглеть». Аналогично на территориях, где большинство оказывается локально меньшинством: оно должно быть точно так же защищено, чего сейчас у нас нет и в помине…

И это относится к власти не только политической, но и экономической, имущественной, финансовой. Все сказочки о том, что «кто умнее и предприимчивее…» и т. п., оставьте при себе. Разумеется, если хотите межнационального мира.

Касается это и такого вопроса, как право на труд. Разве у нас не известно, например, кто «держит асфальт»? И не надо рассказывать о том, что им якобы «просто удобнее работать, когда все говорят на одном языке» (не на русском). Ведь речь - о превращении коммерческих структур в этнические криминальные. И логика проста: этническая сплоченность - недопущение чужаков - откаты на подрядные работы - «коммерческая тайна» - закатывание в асфальт тех, кто угрожает раскрытием «коммерческой тайны» или ограничением монополии на подряды. Не хотите, чтобы в стране процветали этнические преступные группировки - начните с пресечения этнических коммерческих структур.

Тем более, если речь о государственных и муниципальных подрядах. Публичное и строго контролируемое квотирование рабочих мест по национальному признаку у таких подрядчиков может показаться абсурдным вмешательством в бизнес. Но это - только на первый взгляд. Вникните в суть и масштаб проблемы - и вы измените свое мнение. Издержки от «бюрократической зарегулированности» (а они, конечно, будут) окажутся мелочью по сравнению с нынешними проблемами - прямого финансирования этнических криминальных группировок из региональных и местных бюджетов. И тем более по сравнению с тем, что нас ждет впереди - особенно после реализации нынешнего бредового, абсурдного и просто преступного проекта массового переселения кавказской молодежи в Центральную Россию.

И конечно, нужна еще одна «мелочь» - минимально честная перед гражданами власть. У нас же свежая новость: приставы описывают имущество бывшего главы Росвооружения, задолжавшего бывшему вице-премьеру (ныне известному «оппозиционеру»)… 28 миллионов рублей. Обычное дело - одолжил до получки и не вернул?..

Не связанные одной цепью?

Что есть идеальное общество с точки зрения способности ставить перед собой какие-либо цели и их добиваться? Это общество, связанное воедино эмоционально, охваченное единым духом.