Другая категория, играющая важную роль в теории речевых актов, это речевая интенция, намерение, коммуникативная цель говорящего или предполагаемый к передаче смысл (английское слово intentiori восходит к лат. intendere - "направлять внимание", буквально "вытягиваться, распространяться в каком-то направлении").

Кажется, кому, как не говорящему, знать, что он хочет сказать? При ближайшем рассмотрении это оказывается верно либо в очень простых (Дайте пить), либо в очень специальных, искусственных видах речи (например, научной). В подавляющем большинстве ситуаций конкретная направленность речи осознается нами лишь частично. В состав намерения входит не только сознательный замысел говорящего, но и факторы, слабо осознаваемые или не осознаваемые совсем, как внутренние (индивидуально-психологические). так и обусловленные внешним контекстом общения.

Джон Роджерс Сёрль (р. 1932) - американский философ, развивавший теорию речевых актов, а позже, начиная с 1980-х гг., теорию искусственного интеллекта известные работы: "Речевые акты" (1969). "Интенциональность" (1983). "Новое открытие сознания" (1992), "Видеть вещи как они есть: теория восприятия" (2015) и др.

"Основной единицей языковою общения является не символ, не слово, не предложение и даже не конкретный экземпляр символа, слова или предложения, а производство этою конкретною экземпляра в ходе совершения речевого акта".

Именно с этой сложностью столкнулись исследователи в попытках типологизировать речевые акты - и сам Дж. Остин, и развивавший его идеи Дж. Сёрль. Типологии обоих строились на допущении, что коммуникативный смысл высказывания тождествен интенции говорящего, то есть

тому, что говорящий намеревался сказать/сделать своими словами. Сёрль, например, свел все многообразие речевых актов к пяти основным:

• репрезентативы - мы сообщаем людям о том или ином положении вещей;
• директивы - мы пытаемся побудить их что-либо сделать;
• комиссивы - мы связываем себя тем или иным обязательством;
• экспрессивы - мы выражаем те или иные свои переживания;
• декларативы - мы производим изменения посредством своих высказываний.

Предложенная типология отличается завидной стройностью, но имеет и неявное "слепое место". Возможным возражением может быть то, что речевой акт по определению протекает не в вакууме, а в ситуации-контексте, предполагает участие по крайней мере двух субъектов, причем адресата или адресатов нельзя считать лишь пассивными восприемниками посланий говорящего. Даже в ситуации устного общения (лицом к лицу), когда контекст и цель взаимодействия как будто бы определены соприсутствием собеседников, смыслы не передаются гарантированно и необязательно совпадают у говорящего и воспринимающего речь. По-своему на этом настаивали и Р. Якобсон (в его схеме коммуникации адресат присутствует как активный фактор), и М. Бахтин (в его трактовке слушатель - полноправный участник речи). Учета требует не только интенция говорящего, но и интенции всех партнеров по диалогу, а также то обстоятельство, что контекст общения ими, во-первых, может определяться по-разному и, во-вторых, не всегда рационализируется в полной мере. Даже однословный речевой акт предстает в итоге маленькой драмой, способной иметь разный, неожиданный смысл для участвующих в ней лиц.

Пример из практики

В качестве иллюстрации того, как многосложен акт общения, можно привести ироническую зарисовку, выполненную американским писателем и философом О. У. Холмсом (1809-1894), большим знатоком и любителем разговорных практик.

Когда общаются двое, например, Джон и Томас, - пишет он, - реально в общении участвует целый виртуальный "коллектив", а именно: Джон как он есть; Джон как он себя воображает; Джон как его воображает Томас - и то же со стороны Томаса. Все эти Джоны и Томасы не равны друг другу, часто даже непохожи друг на друга, могут не подозревать друг о друге, но в разговоре все имеют значение. "Допустим, Джон как он есть стар, скучен и уродлив. Но, поскольку высшие силы не одарили людей способностью видеть себя в истинном свете, вполне вероятно, что Джон воображает себя юным, остроумным и привлекательным и в разговоре исходит из этого идеала. Допустим, что Томас, со своей стороны, видит в партнере искусного притворщика, - и тогда, как бы тот ни был простоват и глуп, в разговоре, поскольку это касается Томаса, он будет фигурировать как искусный притворщик. То же можно сказать и о трех Томасах. Приходится заключить, что до тех нор, пока не родится на свет человек, знающий себя не хуже своего Создателя или видящий себя ровно так, как его видят другие, в разговоре двоих всегда будут участвовать по меньшей мере шестеро. И тот из них, кого мы назвали человеком как он есть, в философском смысле наименее существен".

Адаптируя свою теорию к реальной сложности речевого взаимодействия, Сёрль предложил различать прямые и косвенные речевые акты. В прямом речевом акте, по мысли ученого, интенция - коммуникативная цель говорящего - заявлена однозначно (он имеет в виду ровно то, что говорит) и гак же однозначно понимается слушателем, - таким образом для понимания достаточно чисто языковых параметров. Когда судья говорит "Виновен", нет места для разночтений, возможна лишь юридическая апелляция. Но такие прямые и одновременно жестко конвенциональные акты - не самые распространенные в наших речевых практиках. Возможны, и даже очень многочисленны, признает Сёрль, случаи, когда говорящий, помимо прямого значения собственных слов, имеет в виду что-то большее или совсем другое, не говоря уже о значениях, которые этим же словам может приписать адресат. Косвенность - не что иное, как рассогласование между буквальным и коммуникативным смыслом высказывания. Например, фраза Я хочу, чтобы вы это сделали по форме представляет собой утверждение (волеизъявление), но по сути своей это просьба, или иначе - просьба, выраженная посредством утверждения. Фраза Вы разве не видите, что перегородили проезд? по грамматической форме представляет собой вопрос, а в контексте может быть обвинением или требованием (водителю - переставить машину). Нетрудно представить себе и менее тривиальные ситуации: например, приказ (уж на что жесткий вид речевого акта!) может принять форму вопроса, совета или даже иронического комплимента. "Представим ситуацию, когда офицер видит дневального и говорит что-нибудь вроде: Вы замечательный дневальный, Петров Данная реплика, скорее всего, произведет эффект приказа "немедленно встаньте и несите службу как полагается": бедный солдат вытянется по струнке и скажет Виноват ! (а то и Есть) ... Если офицер, чтобы разбудить спящего, гаркнет Благодарю за службу , то какой будет ответ?.."

Сёрль поначалу выделил косвенный речевой акт как особый тип и в некотором роде отклонение от нормы прямого речевого действия. В дальнейшем философы и лингвисты пересмотрели эту позицию, признав, что в живых ситуациях общения косвенность присуща почти любому акту речи. Если считать прямое выражение языковой нормой, то "не прямота" - норма речевого выражения и даже, в каком-то смысле, важнейшая антропологическая характеристика речи. Если бы люди говорили "чистыми пропозициями", смысл которых не зависит от контекстов общения, мы жили бы в другом мире - более рациональном, предсказуемом, прозрачном, но и более скучном, чем тот, в котором живем. Реалии живой речи, которой мы пользуемся в коммуникации, повседневной и не повседневной, совсем не таковы.

Самое нехитрое высказывание многофункционально, открыто интерпретации в контексте, который в свою очередь может восприниматься по-разному, то есть тоже открыт толкованию. Возьмем как пример простейшую фразу: Сегодня хорошая погода. Как прямое утверждение факта она имеет содержательную ценность, близкую к нулевой (если исключить

особые обстоятельства, в которых один из участников диалога нуждается в метеорологической информации, но по каким-то причинам лишен доступа к ней). Однако в конкретной ситуации, как косвенное выражение расположения, неформальной дружеской симпатии, это же "высказывание ни о чем" может быть исключительно важно, даже драгоценно. Или представим себе те же слова, сказанные с просительной интонацией ребенком родителю, давно обещавшему поход в зоопарк: теперь это уже просьба или мольба, опять-таки выраженная косвенно.

О косвенном смысле (интенции, коммуникативной цели) мы судим всякий раз применительно к конкретному взаимодействию - на основании не только произнесенных слов, но также их тона, модуляции голоса, жестов и многих других факторов и обстоятельств общения. Они, в свою очередь, могут контролироваться или не контролироваться говорящим и толковаться по-разному воспринимающим речь, в том числе и превратно. К примеру, фраза Я собираюсь надеть вечернее платье , взятая сама но себе, есть констатация вполне однозначного намерения. Но представим себе бытовую ситуацию: муж и жена собираются в гости, она входит в комнату и застает его "уже одетым" в футболку и джинсы. В этом контексте высказывание сохранит смысл как констатация, но приобретет, несомненно, и дополнительный, ситуативно куда более важный посыл (побуждение переодеться). Разумеется, адресат может не отреагировать на этот косвенный смысл или вообще не заметить его, что чревато болезненным переживанием коммуникативной неудачи, напряжением в семейных отношениях.

Пример из практики

Представим себе нехитрую бытовую сценку: маленький ребенок завязывает разговор с незнакомым мужчиной на скамейке в парке, а мать обрывает его с деланной строгостью: "Не приставай к дедушке!" "Что вы, мне приятно!", - отзывается сидящий на скамейке. Какие действия производят в данном случае участники общения? Разумеется, ребенок едва ли воспринимает собственную речь как приставание, а повелительная реплика матери обращена столько же к нему - как приказ, сколько и к взрослому участнику общения - как жест вежливости, извинение за невольное нарушение ребенком неписаных правил поведения в публичном месте. Не исключено, впрочем, что сама женщина при этом невольно оскорбляет собеседника, называя его дедушкой. Ответные слова мужчины могут быть искренним выражением эмоции или вынужденно-формальным жестом, и от того, как именно они будут истолкованы и восприняты, зависит дальнейшее развитие или иссякание ситуации общения.

Если даже при взаимодействии лицом к лицу мы не всегда точно "знаем, что говорим", и не всегда можем предугадать эффект собственного высказывания, - что говорить о дистантном общении, например, через средства массовой информации, когда число посредующих звеньев, факторов и контекстов восприятия резко возрастает, а контроль над многомерностью действий слова практически невозможен. Тут перформативные эффекты могут оказаться - и, как правило, оказываются - разнообразны, неожиданны и чреваты дорогостоящими (даже и в буквальном смысле) последствиями.

Пример из практики

Рассмотрим в качестве примера действие фразы политика, произнесенной спонтанно, мгновенно разлетевшейся в эфире и ставшей предметом толков и толкований. Такой была, к примеру, реплика Президента Российской Федерации В. В. Путина в интервью американскому телеведущему Ларри Кингу, данном вскоре после гибели в 2000 г. подводной лодки "Курск". На вопрос шоумена: "Так скажите же, что случилось с подводной лодкой?" - прозвучал ответ: "Она утонула". Констатация очевидного факта подразумевала демонстративный отказ от коммуникации ("не буду отвечать на вопрос, скажу только то, что вы и сами знаете"), и это был, безусловно, сильный перформативный жест, который произвел шоковое впечатление на аудиторию и англо-, и русскоязычную. При этом смысл ему приписывался самый разный - отсюда бурная публичная дискуссия по следам выступления Путина. Одни усмотрели в его словах холодный цинизм, другие - умение "держать лицо" перед противником; кто-то предвидел как следствие этого эпизода политический крах, а кто-то, напротив, - выигрыш...

В большинстве реальных жизненных ситуаций одно высказывание способно осуществлять сразу несколько действий, в том числе порой взаимоисключающих.

Проблема классификации речевых актов

В попытках создать стройную классификацию речевых актов приняло участие немало философов и лингвистов, но выстроить единую "грамматику" не удалось никому - именно потому, что критериев построения слишком много и число конфигураций, в которые они могут складываться, практически бесконечно. Это не мешает исследователям продолжать усилия, проводя границы и выделяя категории, условность которых все хорошо понимают, - к этой увлекательной и небесполезной (в рамках решения той или иной конкретной задачи) работе может приложить руку любой из вас. К примеру, можно различать ритуальные и неритуальные речевые акты (отчасти этот способ классификации пересекается с делением их же на конвенциональные и не конвенциональные). Ритуал предполагает действие (в том числе речевое) в рамках традиционного, принятого и привычного порядка, не сопряженное с самостоятельным выбором и творческим решением; неритуальный акт, наоборот, предполагает полноту ответственности говорящего за слова и действия слов. Ритуалы могут быть как жесткими, с четко фиксированными формами (инаугурация президента, принесение воинской присяги, религиозный обряд и т.д.), так и относительно свободными: таковы в большинстве бытовые речевые ритуалы. Последние любопытны тем, что исполняются нами автоматически, а замечаются скорее в случае невыполнения. Скажем, некто, здороваясь с коллегой в коридоре, спрашивает, как дела, слышит в ответ: "Нормально, у тебя?" - бросает "ниче" и идет дальше... Интересуется ли он всерьез тем, как поживает его собеседник? Действительно ли у него самого все в порядке? Эти вопросы в данной ситуации, скорее всего, не встают перед коммуникантами. Но, если в ответ на приветствие другой человек

демонстративно отвернется и пройдет мимо, отказ от участия в ритуале сразу окажется значимым. Разумеется, нельзя исключить и того, что за безличным "как дела?" может стоять вполне искренний и конкретный интерес, - его наличие может перевести ритуальный контакт в плоскость практического, индивидуального неритуального взаимодействия.

Подытоживая, стоит сказать, что сложность работы с речевой коммуникацией, в том числе работы по классификации речевых актов, обусловлена тем, что мы имеем дело не с объективным языковым материалом, а с разнообразными проявлениями человеческой субъективности, не только чужой, но также и собственной. Пытаясь понять и определить намерения, цели общающихся людей, сам исследователь неизбежно выступает в роли участника общения. Позиция "вне находимого наблюдателя" (выражение М. Бахтина) никогда не является стопроцентно объективной - с ней всегда сопряжен тот или иной вид предвзятости, в которой важно отдавать себе критический отчет. Та степень объективности, на которую может рассчитывать естествоиспытатель или "классический" лингвист при работе с языковым материалом, недостижима при работе с человеческой коммуникацией, что не препятствует, разумеется, ее научному анализу.

• U.HT. no: Gibian P. Oliver Wendell Holmes and the Culture of Conversation. Cambridge University Press, 2004. P. 196.
• Дементьев В. В. Теория речевых жанров. М., 2010. С. 178.

Внутренний порыв или необходимость - приказ, например, или обращение другого человека, какие-то внешние обстоятель­ства - вызывают смутную, не всегда ясную потребность ре­чевого высказывания.

Так начинается процесс РА.

Иногда медленно, постепенно, иногда быстрее или даже мо­ментально происходит осознание потребности. Это и есть мо­тивация поступка, в данном случае речь есть поступок (впрочем, она может иметь разные степени поступка, как и ее отсутствие, т. е. молчание тоже поступок). Осознание потребнос­ти может протекать медленно, постепенно, это процесс созре­вания мотивов или начало внутреннего, докоммуникативного, этапа РА

В недрах осознания потребностей, т. е. мотивации, нормирует­ся цель высказывания; осознание цели, принятие решения мож­но назвать окончанием мотивационной ступени РА; но, как уви­дим, постановка цели еще не гарантирует ее выполнения.

Интенция (лат. «намерение») начинается с мотивации (первая ступень, или шаг, этап), и это, возможно, главное не только в речи, но и в любой деятельности человека, тем более на таком высоком уровне сознательного контроля и решения. Итак, мотивация начинается от потребности и завершается целеполага-нием.

Вторая ступень этапа, называемого речевой интенцией, - это предварительное, общее, схематическое определение предме­та речи, иногда также схематического плана. Но разработка до­статочно полного содержания на этой ступени подготовки обыч­но еще невозможна, ибо не решены многие вопросы дальнейшей Подготовки высказывания.

Так, третьей ступенью может оказаться выбор адресата: с кем разговаривать? Этот выбор подскажет ситуация: возможно, |есть несколько человек, они разные: знакомые и незнакомые, рав-JHbie и неравные по возрасту, по воинскому званию, если предпо­ложить, что говорящий - рядовой. В зависимости от ситуации будет выбран адресат, обращение к которому, по прогнозам, обес­печит достижение цели.

Фактор адресата в речи - один из ключевых: выбор адресата (если по ситуации он возможен) требует знания своих конкрет­ных собеседников и психологии людей вообще, интуиции в оцен­ке незнакомых, их эмоционального состояния в момент обще­ния.

Далее следует выбор языка; этот выбор редко приходит в голову в одноязычной среде, например русской, но игнорировать его нельзя, во-первых, за рубежом, во-вторых, на родине в раз­ных средах. Выбор языка мобилизует разные пласты памяти, дает настрой механизмам выбора слов, построения фразы. Нельзя так­же забывать о выборе стилевого ключа: предстоит ли говорящему строгий рапорт военного, или дружеское общение; будет выска­зывание пространным или кратким, в каком темпе, с какими жестами. Все эти решения принимаются моментально и интуи­тивно.

На ступенях речевой интенции происходит вероятностное прогнозирование результата речевого действия на основе прошлого опыта - собственного или чужого. Цель высказывания может не быть достигнута. Вспомним нашего ветерана: он ведь так и не написал мемуаров.

Но ведь есть и другая логика: да, многие рукописи погибли, сгорели, истлели, но что-то и сохранилось: семейные архивы, пись­ма, дневники, скажем, XVIII в., их изучают, они высоко ценятся.

Одновременно с «шагами» интенции продолжает формировать­ся план содержания, он усложняется, его части дробятся вплоть до так называемых микротем. Ячейки матрицы заполняют­ся, содержательная сторона предстоящего высказывания все бо­лее приближается к тому уровню готовности, который даст воз­можность языкового оформления мысли или постепенного пере­хода с кода глубинных мысленных структур на вербализованный, речемыслительный код, который пока не озвучен.

От схематической модели предстоящее высказывание постепен­но переходит к более четким структурам, каркасу речевого произ­ведения. В этом процессе происходят не только количественные из­менения, но и план содержания в чем-то изменяется, уточняется.

У говорящего и даже у исследователя может сложиться преуве­личенное мнение о спонтанности этого процесса. Да, действитель­но, частично функции управления процессом берет на себя сфера бессознательного, языковая интуиция, и тем большую долю, чем опытнее говорящий (сама эта интуиция - продукт многолетнего тренинга, аудирования и говорения). Но контроль сознания все же играет решающую роль: нетрудно методом самонаблюдения убе-диться в этом. Говорящий своим волевым усилием может остано­вить реализацию интенции, внести поправки, и лишь в состоянии аффекта этот контроль не срабатывает, что приводит к таким вы­сказываниям, о которых сказавший впоследствии горько сожалеет

Контроля сознания нет или он ослаблен лишь в инстинктив­ных действиях: это защитные реакции в случае опасности, уча­щенное дыхание, крик боли и т. п.

К инстинктивным действиям близки те акты в конструирова­нии, подготовке речи, которые связаны с эмоциональной сфе­рой человека: улыбки, некоторые жесты, интонации типы «горе-радость».

В связи с вопросами спонтанной речи уместно обратиться к феномену импровизации. Она определяется как создание ка­кого-то произведения (музыкального, речевого, поэтического) в момент исполнения. Этот эффект в речевой деятельности встреча­ется весьма часто, даже в выступлениях перед публикой. По-види­мому, подготовительные, мысленные ступени подготовки речи настолько сжаты, что совмещаются во времени с произнесением, что и создает иллюзию.

Для свободной импровизации необходимы следующие условия:

а) вера в себя, активность, воля, сосредоточенность - полное погружение в создаваемый мир;

б) высочайшая компетенция в избранной теме и широкая об­ щая эрудиция, огромный резерв знаний и высокая готовность памяти; импровизатору нужен лишь мысленный план - все ос­ тальное ему услужливо подаст его натренированная память;

в) свободное владение языком (языками) - средствами лек­ сики, грамматики, стилистики, произносительными нормами; способность моментального выбора синонимических средств;

г) предельно натренированные механизмы речи, высочайший уровень языкового чутья, интуиции; артистизм, владение жеста­ ми, мимикой, позами.

Вернемся к ступеням речевой интенции. Неслучайно именно здесь рассмотрена импровизация: она поможет понять, что ступе­ни подготовки речевого действия представляются дискретными лишь в целях их изучения; на самом деле все они совмещены во времени, взаимодействуют, на них накладывается контроль со­знания. За речевой интенцией следует языковое оформление вы­сказывания, далее - кодовый переход на внешнюю речь; эти сту­пени тоже не имеют жестких границ: они появятся лишь во внеш­ней речи, в устном или письменном выражении.

Речевая интенция

Исследование феномена интенциональности речевого поведения остается одной из актуальных задач современной лингвистики, к которому обращались и обращаются в своих научных изысканиях как отечественные, так и зарубежные ученые (E.Rogers, J. Searle, R. Macaulay, В. Демьяненков, Н.И. Формановская). Понятие интенции имеет давнюю историю, поскольку появилось еще в средневековой схоластике и обозначало намерение, цель и направленность сознания, мышления на какой-нибудь предмет.

Речевая или коммуникативная интенция - это намерение говорящего выразить некий коммуникативно-значимый смысл с помощью речевых средств, т.е. осуществить речевой акт. В основе речевой интенции лежат потребности, мотив и цель, т.е. побуждающие факторы речевого действия, а также денотат значения речевого высказывания. Речевые интенции определяют речевое поведение коммуникантов. Их различают по следующим признакам:

1) репликообразующие, приводящие к коммуникативному результату с помощью одного высказывания (благодарить, обещать, извиняться, соглашаться, смиряться);

2) текстообразующие, приводящие к результату с помощью ряда высказываний в диалоге (заставлять, спорить, настаивать, упрекать) или в монологе (определять, рассуждать и др.) (Кубинова 2002).

В имеющих место определениях интенции акцентируются различные аспекты данного феномена. Так, по определению Г.П. Грайса, интенция представляет собой намерение говорящего сообщить нечто, передать в высказывании определенное субъективное значение. Это субъективное значение сводится к понятию, выражаемому в контексте «А подразумевает нечто, говоря х»; интенции говорящих и успех их распознавания слушающими были соотнесены с господствующими в данном языковом сообществе «соглашениями» относительно значения тех или иных выражений. Условием же успеха распознавания интенции индивида А является его включенность в языковое сообщество (Грайс 1985).

О.С. Ахманова склоняется к определению, согласно которому интенция понимается как потенциальное или виртуальное содержание высказывания; в этом определении интенция противопоставляется актуальному или высказанному содержанию (Ахманова 1969).

Нельзя не согласиться с мнением ряда исследователей, что речевая интенция - это намерение, замысел сделать нечто с помощью такого инструмента, как язык-речь-высказывание. Понятие интенциональности используется и в трудах по функциональной грамматике. Говоря об интенциональности по отношению к грамматическим категориям, имеется в виду связь семантических функций грамматических форм с намерениями говорящего, с коммуникативными целями речемыслительной деятельности.

Понятие интенциональности включает два аспекта:

1) Аспект смысловой информативности (актуальности);

2) Аспект связи с намерениями говорящего в акте речи, с коммуникативной целью, с целенаправленной деятельностью говорящего, т.е. с тем, что он хочет выразить в данных условиях коммуникации (аспект «собственно интенциональный») (Кацнельсон 1965).

Указанные аспекты понятия интенциональности тесно связаны друг с другом; смысловая информативность данного грамматического значения является необходимым условием его использования в речи (при взаимодействии системного значения грамматической формы с элементами внутриязыковой и внеязыковой среды) для реализации намерений говорящего.

Один из наиболее сложных вопросов в проблематике интенциональности - это критерии и способы определения наличия или отсутствия данного признака, а также степени его актуализации. В какой-то мере могут быть использованы упомянутые выше контрасты времен, видов, а также поправки, вносимые говорящим в процессе речи, реплики слушающего, свидетельствующие о выделении отдельных форм с их семантическими функциями. Рассмотрение грамматической семантики в ее отношении к смыслу высказывания тесно связано с общей проблематикой соотношения значения и функции. Само понятие значения, связанное прежде всего с языковой системой, рассматривается с точки зрения его отношения к функции как цели, назначению, предназначению. Необходимо обратить внимание на особый аспект грамматических значений - отношение к позиции говорящего, к тому, что он хочет выразить. Речь идет об «интенциональных потенциях» языковой системы. В самом грамматическом значении как элементе категориальной системы могут быть выявлены свойства, связанные с намерениями говорящего в процессе мыслительно-речевой деятельности.

Интенциональная структура высказывания представляет собой весьма сложное явление. Она тесно связана с реализацией целого ряда функций языка и языковых единиц, среди которых следует назвать регулятивную функцию, конативную, прескриптивную, апеллятивную, аффективную, оценочную, интеракциональную, межличностную, дискурсивную, металингвистическую. (Демьянков 1989).

Сложность исследования интенциональной структуры речевого акта связана и с тем, что в реальном общении происходит накладывание нескольких различных целей и намерений говорящего, поэтому эффективность речевой стратегии оценивается по достижении максимального количества целей, либо в зависимости от их иерархии.

Речевая деятельность человека, как и всякая его деятельность, целенаправленна. Высказывание говорится с определенной целью: выразить свои собственные чувства, отношения и вместе с тем побудить собеседника к определенным действиям, вызвать у него определенную реакцию. Общая цель, на разрешение которой направлено высказывание, называется коммуникативной интенцией. В соответствии с коммуникативной интенцией формируются типы речевых актов. Самая общая функциональная классификация речевых актов имеет формальные признаки и давно уже известна в грамматике, она отражается в категории целенаправленности (коммуникативной установки, см. § 482). Прежде всего различаются речевые акты, направленные на сообщение, запрос информации, побуждение и выражение пожелания. В связи с этим формируются повествовательные, вопросительные, повелительные и оптативные предложения. Однако более углубленный анализ натолкнул логиков и лингвистов на выявление более узких типов речевых актов.

Английский логик Остин выделил два типа речевых актов: констатирующие и перформативные. Первые представляют собой сообщения о каком-либо событии, поступке, вторые – равносильны самим поступкам, и в этом случае произнесение фразы совпадает с совершением дела. Констатирующим высказыванием является, например: Pierre est parti, примером перформативного: Je déclare la séance ouverte или Je vous conseille d"arrêter de fumer, последнем случае глагол сообщает о действии говорящего и вместе с тем реализует само это действие, которое заключается в том, чтобы сделать объявление (о начале заседания) или дать совет. Перформативные высказывания имеют ряд грамматических особенностей: они обычно содержат глагол определенного семантического типа, который Бенвенист называл делокутивным (promettre, ordonner и т.п.) в форме 1-го лица настоящего времени. Кроме того, для успешности речевого акта необходимо, чтобы говорящий обладал соответствующим полномочием (то есть, например, чтобы он имел право открывать заседание). Однако перформативные высказывания могут и совпадать по форме с констатирующими. Так, фраза Je serai là à deux heures может быть понята как простая констатация (Я буду там в два часа) и как обещание (Я обещаю быть там в два часа) . В последнем случае она приобретает перформативный характер и более сильно воздействует на слушающего. Если поместить перформативный глагол в конец предложения Je serai là à deux heures, je vous promets, то воздействие это окажется несколько ослабленным. Следовательно, фразы при одном и том же значении могут различаться по силе воздействия на собеседника. Поэтому Остин стал различать три разновидности речевых актов: локутивные, иллокутивные и перлокутивные. Локутивный аспект высказывания – это простое произнесение предложения с определенным значением, но без определенной цели воздействовать на собеседника. Иллокутивная сила – степень направленности акта речи на реализацию обозначаемого действия. В приведенном примере je promets подчеркивает иллокутивную силу высказывания. Наиболее явно иллокутивная сила выражена в императиве. Наконец, перлокутивный акт заключается в оказании определенного эффекта на говорящего (убеждение, успокоение и т. п.). Один и тот же по целевой направленности речевой акт может вызывать различную реакцию. Так, на просьбу можно ответить согласием, несогласием, уточнением (могу, но только завтра), аргументацией (был бы рад, но не могу, и т. п.).

Многие логики и лингвисты разных стран пытались детализировать классификацию речевых актов. Так, Серль, исходя из 12 параметров, выделяет пять общих их типов: репрезентативы (описывающие определенное положение дел), директивы (аксептивы; побуждения к действию), комиссивы (взятие на себя или возложение обязательства), экспрессивы (формулу социального этикета: благодарность, извинение и т. п.), декларативы (заявление типа перформативных высказываний) . Можно дробить классификацию и дальше, различая, например, обещания и угрозы, поздравления и сожаления, пожелания, просьбы, требования и т. п. В пособии Un Niveau-Seuil, предназначенном для обучения французскому языку иностранцев, различается несколько десятков разнообразных речевых актов .

Речевые акты прежде всего следует делить на информативные и неинформативные. К неинформативным относятся те, что не связаны непосредственно с передачей или запросом информации. Наиболее характерными из них являются контактоустанавливающие (формулы социального этикета: приветствия, извинения, расспросы о здоровье типа: Comment ça va и т. п.), обращения и эмоционально-оценочные,которыене выражают новой информации, но выражаютоценкусообщаемого с точки зрения говорящего.

Информативные речевые акты делятся на констатирующие, вопросительные, побудительные, декларативные (перформативные) и др. Каждый тип акта характеризуется использованием определенного коммуникативного типа предложения, глаголов определенной семантики, таких категорий, как время, лицо, модальность.

Акт речи (высказывание) может быть чисто информативным либо вместе с тем и аргументативным. Часто люди говорят, чтобы не только сообщить информацию, но одновременно и аргументировать свою точку зрения, противопоставить данную информацию возможным другим. На вопрос – Quel temps faisait-il hier? можно ответить: Il faisait très beau (чистая информация) или Il faisait certainement très beau . Модальное слово certainement показывает, что фраза – результат логического вывода, опровержения или подтверждения определенной невысказанной мысли. В языке имеется много слов, выражающих подобного рода аргументацию; déjà, encore, donc, même; empêcher, oublier и многие другие. Так, même в Même Pierre est venu выражает неожиданность данного явления и вместе с тем крайнюю степень заинтересованности участников в действии.

Аргументация часто направлена на подтверждение высказываемой мысли. Это нередко достигается повтором на уровне предложения (повтор вообще эффективное средство экспрессивности, убеждения), а также использованием средств, выражающих эмоции. Вторая фраза может находиться в причинно-следственных отношениях с суждением первой: La place ne coûte pas 10 F, tu ne te ruineras pas. Второе предложение подчеркивает дешевизну билетов. Второе предложение может быть семантическим гиперонимом по отношению к первому, оно возводит высказываемое суждение на уровень общего правила, сентенции: – Vous mentez! Vous agissez par égoïsme. Vous n"êtes pas un père. (= так отец не поступает).

Типология иллокутивных целей (речевых интенций)

Понятие интенции имеет давнюю историю, поскольку появилось еще в средневековой схоластике и обозначало намерение, цель и направленность сознания, мышления на какой-нибудь предмет. Сам термин "интенция" был введен в современную лингвистику последователями Дж. Остина, одного из создателей теории речевых актов, с целью достижения более высокой точности в описании иллокуции, иллокутивной функции и иллокутивной цели.

С.В. Мощева склоняется к определению, согласно которому интенция понимается как потенциальное или виртуальное содержание высказывания, то есть, речевая интенция представляет собой намерение говорящего сообщить нечто, передать в высказывании определенное субъективное значение. (Мощева, 2011, 223)

Иллокутивная цель - это установка на определенную ответную реакцию адресата, которая сообщается ему в высказывании (Серль, 1986, 182).

Джефри Нейл Лич выделяет четыре типа иллокутивных функций, в зависимости от того, как они связаны с социальной целью установления и поддержания ровных отношений между людьми:

конкуренция, когда иллокутивная цель конкурирует с социальной целью, например: приказ, вопрос, просьба;

совпадение, когда иллокутивная цель совпадает с социальной ролью, например: предлагание, приглашение, приветствие, благодарение, поздравление;

сотрудничество, когда иллокутивная цель безразлична по отношению к социальной цели, например: утверждение, сообщение, объявление, инструкция;

конфликт, когда иллокутивная цель находится в конфликте с социальной целью, например: угроза, обвинение, проклятие, упрек. (Leech, 1986, 104)

Дж. Серль показал, что иллокутивные акты с одним и тем же содержанием могут иметь совершенно различные иллокутивные цели. Так произнесение следующих выражений:

Джон выйдет из комнаты?

Джон, выйди из комнаты!

Если Джон выйдет из комнаты, я тоже выйду.

является в первом случае вопросом, во втором - просьбой или приказом, в третьем - гипотетическим выражением намерения.

Дж. Серль также выделил число факторов, которые влияют на формирование интенции говорящего и распознавание ее слушающим. Он заметил, что при идентификации интенции, реализованной в очередном речевом акте, говорящий и слушающий ориентируются на то, что было ими высказано ранее к моменту этого речевого акта. (Серль, 1987,110)

Дж. Серль разграничивает интенцию и Интенциональность (с прописной буквы), отмечая, что намерение сделать что-то является лишь одной из форм Интенциональности наряду с верой, надеждой, страхом, желанием. Это разграничение Дж. Серль реализует в своей классификации иллокутивных актов, учитывая то, что ряд глаголов наряду с обозначением речевого акта, называет и коммуникативную интенцию говорящего. (см. Приложение 1 - таблица Дж. Серля)

Обобщая существующие типологии иллокутивных целей, И.Н. Борисова предлагает следующую классификацию речевых поступков:

Директивы (выражают попытку адресанта (говорящего, пишущего) побудить адресата к действию или бездействию, повлиять на мировоззрение, установки, эмоции адресата, вызвать в них желаемые изменения): агитация, жалоба-2, заверение, запрет, инструкция, команда, наказ, поручение, подстрекательство, предложение, предписание, приглашение, призыв, приказ, принуждение, просьбы различной степени интенсивности (заклинание, мольба, "настояние", упрашивание, "канючение"), разрешение (позволение), распоряжение, рекламация (требование возместить убытки), рекомендация-2, совет, требование, убеждение, уверение, увещевание, уговаривание, угроза, ультиматум, урезонивание, успокаивание, утешение, ходатайство, шантаж и т.п.

Комиссией (принятие на себя обязательств): гарантирование, зарок, заявление о намерениях, клятва, обет, обещание, обязательство, ратификация (подтверждение договоренности), отказ выполнить просьбу, отклонение предложения, признание вины, согласие выполнить просьбу, подтверждение намерений, присяга, ручательство, "честное слово" и т.п.

Экспрессией (ориентированы на самовыражение адресанта и делятся на два подкласса в зависимости от степени социально-этикетной обусловленности экспрессивного проявления в данной ситуации):

А. Эмоционально-личностные экспрессивы - эмотивы: выражают возникающие в ходе общения чувства, эмоциональные оценки и эмоционально окрашенные отношения: радость, печаль, боль, гнев, удовольствие, недовольство, обиду, досаду, удовлетворенность, заинтересованность, безразличие, негодование, возмущение, симпатии и антипатии и др.

Б. Социально-этикетные экспрессивы (регулируют эмоциональные проявления в социально регламентированных этикетных и ритуализованных ситуациях): благодарность, благословение, вокатив (различные формы обращений, например величание, титулование, уменьшительно-ласкательные и презрительно-уничижительные формы), извинение, напутствие, приветствие, прощание, прощение (принятие извинения), поздравление, пожелание, представление (незнакомого лица), соболезнование, сочувствие, тост.

Вердиктивы (оценки):

А. Валюативы (выражают оценочное мнение и мнение-суждение): возражение (несогласие с мнением), дискутирование (дискуссия*), опровержение, оспаривание (спор), осуждение, отрицание, полемизирование (полемика), порицание, "пререкания", "препирательства", протест, сомнение, выговор, диагноз, жалоба-1 (нытье, причитание, сетование, хныканье), заключение, замечание, издевка (глумление, обзывание), инвектива (брань, ругань, оскорбление, проклятие, хула), интерпретация (оценочный метавывод), иронизирование, колкость, комплимент, лесть, насмешка, обвинение, обличение, оправдание, острота, призыв к стыду и совести, похвала, приговор, покаяние (признание вины), рекламирование-2, рекомендация-1, согласие (присоединение к мнению: одобрение, поддержка, подтверждение, уступка), сожаление, укор, уличение, упрек, характеристика, хвастовство, шутка и т.п.

Б. Суппозитивы (выражают мнение-предположение): догадка, допущение, опасение, предостережение, предположение, предсказание, предупреждение, прогноз, прорицание (пророчество), угадывание и т.п.

Репрезентативы (оперирование информацией): выдавание секретов и тайн, выяснение, дескриптив (описание предмета, лица, явления), доклад, донос, запрос, заявление, извещение, исповедь, истолкование, комментарий (сопроводительное сообщение о текущих событиях), констатив (констатация наличия, существования факта, явления), коррекция (добавление, поправка, пояснение, уточнение), намек, напоминание, нарратив (рассказывание, повествование), объявление, ответ на вопрос, отчет, признание в чувствах, рапорт, провокация, репродуктив (передача чужой речи посредством зачитывания, пересказа, перефразирования, повтора, цитирования и т.п.), рогатив (запрос информации, уточняющий вопрос и т.п.), сообщение, уведомление, экспликатив (аргументирование, вывод, иллюстрирование, обоснование, объяснение, рассуждение), умолчание.

Коммуникативные регулятивы (связанные с "организационными" аспектами взаимодействия): речевые поддержки, подтверждения наличия контакта, тематическая инициатива, отказ от темы, мена темы, различные способы передачи и захвата коммуникативной инициативы, асемантические контактивы, заполнители пауз и т.п. (Борисова, 2007, 158-160).

Сравнивая классификацию иллокутивных актов и целей Дж. Серля и И.Н. Борисовой, можно найти некоторые сходные черты.

Таким образом, интенциональность является основополагающей стороной речевого механизма и продуцируемой им речи; коммуникативная интенция представляет конкретную цель высказывания, отражающую потребности и мотивы говорящего, мотивирует речевой акт, лежит в его основе, воплощается в интенциональном смысле, который имеет разнообразные способы языкового выражения в высказываниях. Следовательно, речевые интенции связаны и с задачами коммуникативного оформления высказывания, и со способами максимального эффекта воздействия на адресата речи, т.е. выбора и реализации речевого акта.

коммуникативный речь экстремальный кинотекст