Карл Густав Юнг

25.07.2003 | Посетителей: 117313

Вероятно, ни одна из моих эмпирических концепций не сталкивалась с таким глубоким непониманием, как идея коллективного бессознательного. Ниже я попытаюсь дать: (1) определение этой концепции, (2) описание ее значения для психологии, (3) объяснение метода доказательства и (4) пример.

1. Определение

Коллективное бессознательное представляет собой часть психики, которую в терминах отрицания можно отличить от личностного бессознательного по тому факту, что первое не обязано своим существованием, в отличие от последнего, личному опыту и, следовательно, не является индивидуальным приобретением. Если личностное бессознательное состоит в основном из элементов, которые одно время осознавались, но впоследствии исчезли из сознания в результате забывания или подавления, то элементы коллективного бессознательного никогда не были в сознании и, следовательно, никогда не обретались индивидуально, а своим существованием обязаны исключительно наследственности. Личностное бессознательное состоит главным образом из комплексов, тогда как содержание коллективного бессознательного" составляют в основном архетипы.

Понятие архетипа, которое является неотъемлемым коррелятом идеи коллективного бессознательного, указывает на существование определенных форм психики, которые, как видится, присутствуют всегда и везде. В мифологических исследованиях их называют "мотивами"; в психологии первобытных людей они соответствуют концепции Леви-Брюля о "коллективных представлениях", а в области сравнительной религии они были определены Губертом и Мауссом как "категории воображения". Адольф Бастиан давно уже называл их "элементарными" или "первичными мыслями".

Итак, мой тезис заключается в следующем: помимо нашего непосредственного сознания, которое носит целиком личностный характер и которое мы считаем единственной эмпирической психикой (даже если рассматривать личностное бессознательное как приложение), существует вторая психическая система коллективного, универсального и безличного характера, идентичная у всех индивидов. Это коллективное бессознательное не развивается индивидуально, а наследуется. Оно состоит из предсуществующих форм - архетипов, которые могут стать лишь вторично осознанными и которые задают форму элементов психического содержимого.

2. Психологическое значение коллективного бессознательного

Медицинская психология, выросшая из профессиональной врачебной практики, настаивает на личностном характере психики. Здесь я имею в виду воззрения Фрейда и Адлера. Это психология личности и ее этиологические или причинные факторы рассматриваются почти полностью как личностные по своей природе. Тем не менее, даже эта психология основана на определенных всеобщих биологических факторах, например, половом инстинкте или потребности в самоутверждении, которые ни в коей мере не являются чисто индивидуальными особенностями, Она вынуждена делать это, потому что претендует на роль науки, объясняющей явления.

Ни одно из этих представлений не отрицает существования априорных инстинктов, общих для человека и животных, или что они оказывают важное влияние на психологию личности. Однако инстинкты являются безличностными, повсеместно распространенными факторами динамического или мотивационного характера, которые настолько часто не воспринимаются сознанием вовсе, что перед современной психотерапией стоит задача помочь пациенту в их осознании.

Более того, инстинкты по своей природе являются не расплывчатыми и неопределенными, а особым образом оформившимися мотивационными силами, которые преследуют свои собственные цели задолго до какого-либо осознания, а затем независимо от степени осознания. Следовательно, они образуют очень близкий аналог архетипам - настолько близкий, что дают весомые основания предположить, что архетипы суть неосознанные образы самих инстинктов или, другими словами, что они являются моделями инстинктивного поведения.

Таким образом, гипотеза коллективного бессознательного является не более смелой, чем допущение существования инстинктов. Обычно люди готовы допустить, что человеческая деятельность весьма подвержена влиянию инстинктов совершенно независимо от рациональных мотиваций сознающего разума.

Если же предположить, что наше воображение, восприятие и мышление в равной мере подвержены влиянию врожденных и универсально существующих элементов, то при вдумчивом рассмотрении, я полагаю, в этом предположении можно усмотреть не более мистицизма, чем в теории инстинктов. Хотя мою концепцию не раз упрекали в мистицизме, я должен еще раз подчеркнуть, что концепция коллективного бессознательного является не умозрительной, не философской, а чисто эмпирической. Сущность данного вопроса проста - существуют или не существуют подобные бессознательные универсальные формы? Если они существуют, тогда имеется область психики, которую можно назвать коллективным бессознательным.

Правда, определить коллективное бессознательное не всегда просто. Недостаточно указать на зачастую очевидный архетипический характер проявлений бессознательного, ибо они могут быть обязаны своим возникновением обретениям языка и образования. При этом должна быть исключена криптомнезия, что в некоторых случаях почти невозможно.

Несмотря на все эти трудности, имеется немало примеров, иллюстрирующих аутохтонное возрождение мифологических мотивов, что выводит данную проблему за рамки рациональных сомнений. Но если бессознательное существует, то психология обязана принимать его в расчет и подвергать более острой критике этиологические теории, целиком опирающиеся на личность.

Мою мысль лучше всего пояснить на конкретном примере. Читатель, наверное, знаком с анализом Фрейда картины Леонардо да Винчи "Святая Анна с Девой Марией и Христом". Фрейд интерпретирует эту знаменитую картину исходя из того факта, что у самого Леонардо было две матери. Причинная связь в данном случае имеет личный характер. Мы не будем останавливаться на том факте, что картина эта далеко не уникальна, да и Святая Анна приходилась Христу бабушкой, а не матерью, чего требует фрейдовская трактовка.

Отметим лишь, что очевидно личностный фактор здесь переплетается с безличностным мотивом, хорошо известным и в других областях. Речь идет о мотиве двойной матери - архетипе, встречающемся во многих вариантах в мифологии и религии, и составляющего основу многих "коллективных представлений". Необходимо остановиться и на мотиве двойного происхождения, то есть происхождения от человеческих и божественных родителей, как в случае с Гераклом, обретшим бессмертие благодаря усыновлению Герой. То, что было мифом в Древней Греции стало, в сущности, ритуалом в Древнем Египте по своему происхождению фараон был и человеком, и божеством. На стенах родильных палат храмов египетских фараонов сохранились фрески тех времен, изображающие святое зачатие и рождение. Из них следует, что фараон рождался дважды.

Именно эта идея лежит в основе всех таинств рождения, включая и христианство. Сам Христос является "дважды рожденным": через крещение в Иордане он был воскрешен и вновь рожден из "воды и духа". Вот почему в католической литургии купель символизирует "лоно церкви", и именно так она именуется по сей день в современном католическом воспевании "Благословении купели", которое мы слышим в святую субботу перед Пасхой. Более того, согласно раннехристианским и гностическим представлениям, дух, явившийся в виде голубя, толковался как София-Сапиенция - Мудрость и мать Христова. Благодаря этому мотиву двойного рождения у детей есть теперь крестные отцы и матери, вместо добрых или злых фей, которые при рождении магически признавали их "своими" с помощью благословений или проклятий.

Идея о втором рождении встречается повсюду и в любые времена. При зарождении медицины она была магическим средством исцеления; в крупнейших религиях - основным мистическим опытом; основополагающей идеей средневековой оккультной философии. Наконец, она появляется в форме детских фантазий у многих детей, считающих, что их родители - не настоящие, а приемные. Бенвенуто Челлини рассказывает в своей биографии, что в детстве думал точно так же.

В настоящее время не может быть и речи о том, что люди, которые верят в двойное происхождение, на самом деле всегда имеют двух матерей, или, напротив, что люди, разделившие судьбу Леонардо да Винчи, заразили человечество своим комплексом. Скорее мы согласимся с предположением, что повсеместное явление мотива двойного рождения наряду с фантазиями о двух матерях, отвечает насущной человеческой потребности, которая и отражается в этих мотивах.

Если Леонардо да Винчи действительно изобразил на картине своих двух матерей в образах Святой Анны и Марии, что вызывает у меня большие сомнения, то он, в таком случае, изображал лишь нечто, во что верили миллионы людей до и после него.

Символ грифа, также рассмотренный Фрейдом в упомянутой работе, добавляет правдоподобия этой точке зрения. В одном из объяснений Фрейд ссылается на источник символа - книгу Гораполло "Иероглифика", которая была широко распространена во времена Леонардо. В ней сообщалось, что фифы бывают только женского рода и символизируют материнское начало. Зачинают они от ветра (пневмы) - это слово приобрело значение "духа" главным образом под воздействием христианства. Даже во времена описания чуда в день Святой Троицы слово "пневма" все еще имело двойное значение - ветра и духа.

С моей точки зрения, этот факт прямым образом подводит нас к мысли о Марии, бывшей девственной по природе и зачавшей от пневмы, подобно грифу. Более того, согласно Гораполло, гриф также символизирует Афину, выпрыгнувшую прямо из головы Зевса без мучительных родов. Она была девственна и знала лишь духовное материнство. Все это - иносказание о Марии и мотиве воскресения. Нет и намека на то, что Леонардо хотел выразить своей картиной нечто иное. Если и предположить, что он отождествлял себя с Христом-ребенком, то, скорее всего, он выражал мифологический мотив двойной матери, но не свою личную ситуацию. А взять многих других художников, которых вдохновляла эта же тема? Очевидно, далеко не у каждого из них было две матери.

Давайте рассмотрим случай Леонардо с точки зрения невроза и допустим, что пациент с материнским комплексом страдает от заблуждения, что причина его невроза заключается в том, что он действительно имел двух матерей. С частной точки зрения можно было бы признать, что он прав, и, тем не менее, это совершенно не так. Ибо в действительности причиной его невроза была бы реактивация архетипа двойной матери, причем независимо от того, имел ли он одну мать или две. Ведь, как мы уже увидели, этот архетип действует индивидуально и в историческом плане не имеет какой-либо связи с редкими случаями двойного материнства.

Удовлетвориться таким простым и чисто личным объяснением было бы в данном случае весьма заманчиво, однако, эта гипотеза является не только неточной, но и абсолютно неверной. Конечно, врачу, имеющему только медицинскую подготовку и первый раз слышащему о мотиве двойной матери, трудно понять, как этот мотив мог обладать настолько большой силой, чтобы вызвать эффект травматического состояния. Если рассмотреть огромные силы, скрытые в мифологической и религиозной сфере человека, этиологическое значение архетипа покажется менее фантастическим. Во многих случаях невроза причина расстройства заключается в недостатке взаимодействия этих движущих сил в психической жизни пациента.

Тем не менее, личностная психология, сводящая все только к личностным проблемам, лучше всего использует свои наработки для отрицания существования архетипических мотивов, и даже пытается их уничтожить посредством личностного психоанализа. Я рассматриваю это как довольно опасную тенденцию, которую невозможно оправдать с медицинской точки зрения. Сегодня намного лучше, чем двадцать лет назад, видна природа задействованных сил. Мы являемся свидетелями того, как целая нация возрождает старинную символику, древние религиозные ритуалы, и того, как эти массовые настроения катастрофическим образом влияют на жизнь отдельно взятой личности, "революционизируя" ее1. И сегодня человек прошлого жив в нас в такой степени, какая нам и не снилась до войны; ведь, в конечном счете, в чем заключается судьба великих народов, как не в суммарном результате индивидуальных психических перемен?

Когда невроз является лишь частной проблемой, корни которой упираются исключительно в индивидуальные причины, архетипы в данном случае не играют никакой роли. Но если проблема заключается во всеобщей несовместимости или других опасных обстоятельствах, ведущих к появлению невроза у сравнительного большого числа индивидов, возникает предположение о действии архетипических созвездий.

Поскольку в большинстве своем неврозы являются не просто предметом личной озабоченности, а социальным феноменом, приходится допустить, что и в данном случае действуют созвездия архетипов. Активизируется соответствующий ситуации архетип, и наружу вырываются скрытые в нем разрушительные и опасные силы, что порой ведет к непредсказуемым последствиям.

Люди, ставшие жертвой воздействия архетипа, способны на любое безумие. Если бы тридцать лет назад кто-нибудь осмелился предсказать, что наше психологическое развитие направлено к возрождению средневековых преследований евреев, что Европа вновь содрогнется перед римскими фасциями и поступью легионов, что люди вновь будут отдавать честь по римскому обычаю, как два тысячелетия тому назад, и что архаическая свастика вместо христианского креста будет увлекать вперед миллионы воинов, готовых на смерть, - такой человек был бы освистан как несостоявшийся мистик.

Что же происходит сегодня? Как это ни удивительно, но весь этот абсурд является страшной действительностью. Частная жизнь, частная этиология и сугубо индивидуальный невроз превратились почти в фикцию в современном мире. Человек прошлого, живший в мире архаических "коллективных представлений", возродился вновь в самой видимой и болезненной реальности, причем произошло это вовсе не среди кучки неуравновешенных индивидов, а среди миллионов людей.

Архетипов существует столь же много, как и типичных ситуаций в жизни. Бесконечное повторение запечатлело эти опыты в нашей психической системе не в форме образов, наполненных содержанием, а вначале лишь в формах без содержания, представляющих просто возможность определенного типа восприятия и действия.

При возникновении ситуации, соответствующей данному архетипу, он активизируется и появляется побуждение, которое, как и инстинктивное влечение, прокладывает себе путь вопреки всем доводам и воле, либо приводит к конфликту патологических размеров, то есть к неврозу.

3. Метод доказательства

Теперь мы вернемся к вопросу о том, как можно доказать существование архетипов. Поскольку архетипы имеют тенденцию создавать определенные психические формы, мы должны рассмотреть, каким образом и где можно получить данные демонстрирующие эти формы. Основным источником такой информации являются сновидения, которые обладают тем преимуществом, что, будучи непроизвольными, спонтанными творениями бессознательной психики, представляют, следовательно, явления природы в чистом виде, не фальсифицированные с какой-либо сознательной целью.

Задавая вопросы пациенту, можно установить, какой из мотивов, появляющихся в сновидении, известен ему. Из тех мотивов, которые не известны ему, мы должны, естественно, исключить те, что могли быть ему известны; например, возвращаясь к упомянутому случаю Леонардо - символ грифа. Нам не известно точно, заимствовал ли Леонардо этот символ у Гораполло, хотя это было вполне возможно для образованного человека того времени - в те дни художники отличались широкими знаниями гуманитарных наук Отсюда, несмотря на то, что мотив этой птицы является самым что ни на есть типичным архетипом, его существование в фантазии Леонардо еще ничего не доказывает. В этой связи необходимо найти такие мотивы, которые никак не могли быть известны сновидящему и, тем не менее, действуют в его сновидении таким образом, что совпадают с действием архетипа, известного из исторических источников.

Другим источником необходимого нам материала может служить "активное воображение", под которым я подразумеваю последовательность фантазий, вызванных намеренной концентрацией. Я установил, что наличие нереализованных, неосознанных фантазий, увеличивает частоту и интенсивность сновидений, при осознании фантазий, сновидения меняют свой характер, становятся слабее и появляются реже.

Из этого я сделал вывод, что сновидения часто содержат фантазии, которые стремятся стать осознанными. Источниками сновидений часто являются подавленные инстинкты, которые имеют естественную тенденцию оказывать влияние на сознающий разум. В таких случаях пациенту просто дается задание обдумать любой фрагмент фантазии, который кажется значимым для него - может быть, случайную идею или нечто осознанное во время сна-до тех пор, пока ее контекст, иными словами, ассоциативный материал, в котором воплощен фрагмент, не станет видимым. Это не относится к методу "свободных ассоциаций", рекомендованному Фрейдом для анализа сновидений, а является методом разработки фантазии путем наблюдения за последующим развитием фантазии, которое дополняет фрагмент сна естественным путем.

Я не планирую вступать в дискуссию о технике этого метода в этой статье. Достаточно сказать, что получающаяся в итоге последовательность фантазий открывает бессознательное и раскрепощает материал, богатый архетипическими образами и ассоциациями. Очевидно, что этот метод может быть использован лишь в тщательно отобранных случаях. Он не совсем безопасен, так как может увести пациента слишком далеко от реальности. Поэтому вполне уместным будет предупредить о нежелательных последствиях при его необдуманном применении.

Наконец, очень интересные источники архетипических материалов могут быть обнаружены в заблуждениях параноиков, фантазиях, наблюдаемых в состоянии транса и сновидениях раннего детства: с трех до пяти лет.

Такой материал имеется в избытке, но он не будет иметь ценности, если исследователь не сможет найти убедительные мифологические параллели. Естественно, что недостаточно просто увязать сновидение о змее с соответствующим мифологическим примером, так как никто не может гарантировать, что функциональное значение змеи в сновидении является тем же, что и в мифе. Для того, чтобы провести обоснованную параллель, необходимо определить функциональный смысл индивидуального символа, а затем выяснить, имеет ли внешне параллельный мифологический символ одинаковый контекст и, следовательно, одинаковое функциональное значение. Установление таких фактов требует длительных и трудоемких исследований, кроме того, их демонстрация является неблагодарным занятием.

Чтобы символы не были оторваны от их контекста, необходимо дать исчерпывающие описания как личностного, так и символического характера, что практически невозможно в рамках лекции. Я неоднократно пытался делать это, рискуя усыпить половину своей аудитории.

4. Пример

Пациент, мужчина тридцати с чем-то лет, страдал от параноидной формы шизофрении. Заболел он, когда ему было двадцать с небольшим. В нем всегда странным образом перемешивались интеллект, упрямство и фантастические идеи. Работал он обычным клерком при консульстве. В качестве очевидной компенсации за его весьма скромный образ жизни у него развилась мегаломания: он считал себя Спасителем. Зачастую его беспокоили галлюцинации, приводя иногда к серьезным расстройствам. В периоды затишья ему позволялось самостоятельно прогуливаться по коридору больницы. Однажды я увидел его там, глазеющим, мигая, на солнце из окна и при этом совершающим странные движения головой. Он взял меня за руку и сказал, что хочет показать мне кое-что. Он пояснил, что я должен посмотреть на солнце, полуприкрыв глаза, и тогда я увижу солнечный фаллос. При этом, если качать головой из стороны в сторону, солнечный фаллос также будет покачиваться, порождая ветер.

Это наблюдение датировано в моих записях 1906 годом. А в 1910 году, когда я был погружен в исследование мифологии, мне попалась книга Дитриха, составляющая часть так называемого магического папируса и задуманная автором как литургия культа Митры". В книгу вошли различные наставления, заклинания и видения. Одно из видений было описано следующим образом: "Из чего-то вроде трубки происходит услужающий ветер. И ты узри, что от солнечного диска спускается вниз нечто, похожее на трубку. И в сторону западных областей будто дует бесконечный восточный ветер. Если же возобладает другой ветер, в сторону восточных областей, то узришь подобное видение, сменяющееся в ту сторону". По-гречески "трубка" будет аулос, что означает "инструмент ветра", сочетание же аулос пахус у Гомера означает "толстая струя крови". Таким образом, поток ветра очевидно выходит через трубку из солнца.

Видение моего пациента в 1906 г. и греческий текст, впервые изданный в 1910 г., достаточно далеко отстоят друг от друга, чтобы исключить возможность криптомнезии с его стороны или чтение мыслей, с моей. Очевидное сходство двух видений невозможно отрицать, хотя кто-нибудь мог бы возразить, что это случайность. В этом случае следовало бы полагать, что видение не имеет связи с аналогичными образами или какого-то самостоятельного значения. Но это не так, ибо в некоторых средневековых картинах мы встречаем такую же трубку, свисающую с небес наподобие шланга, нижняя часть которого теряется в одеяниях Девы Марии. Через нее вниз слетает Святой Дух в облике голубя, чтобы оплодотворить Деву. Как нам известно из чуда сошествия Святого Духа на апостолов, Дух Святой первоначально воспринимался как могучий, сильный ветер, пнеума, "встр, дующий там, где захочет". В латинском тексте читаем: "Animo descensus per orbem solis tribuitur" (Говорят, что дух спускается с солнечного диска). Это представление характерно для всей позднеклассической и средневековой философии.

Таким образом, я вижу в этих видениях отнюдь не случайность, а возрождение идей, потенциально существовавших от века, которые можно встретить повсюду и в самые разные эпохи, - следовательно, идей унаследованных. Ошибиться здесь невозможно!

— один из самых сложных объектов для научного изучения. Оно не воспринимается чувствами, т.е. невидимо, неосязаемо, не имеет массы и формы, не располагается в пространстве и т.д. Тем не менее ни у кого не вызывает сомнения то, что сознание существует и можно говорить, что оно обладает особым, психическим или духовным бытием. Понятие сознания объединяет разнообразные формы и проявления духовной реальности в жизни человека; это высшая из способностей личности. На настоящий момент сущность этих форм трактуется с двух позиций — материалистической и идеалистической.

В материалистической трактовке сознание объявляется вторичным по отношению к материальному миру и понимается как особое свойство материи — «инструмент» мозга, его функция. В этом отношении сознание есть свойство высокоорганизованной биологической материи (человеческого мозга) отражать мир.

В идеалистической трактовке сознание понимается как единственно достоверная реальность. Понятие материи ставится под сомнение, а воспринимаемые нами вещи объявляются существующими только в нашем сознании (поскольку они могут быть лишь иллюзией, сном и доказать их реальность и объективность не представляется возможным).

Выделяют три основных свойства сознания:

• идеальность (сознание невозможно измерить, исследовать при помощи приборов);
• направленность (сознание всегда направлено на предмет или на самого себя);
• активность (сознание не только отображает мир, но и вырабатывает различные идеи).

Сознание делят на индивидуальное (внутренний мир отдельного человека) и общественное (духовный мир общества — наука, религия, мораль, политика, право и т.д.), а также на обыденное (опирающееся на здравый смысл и житейский опыт) и научное (системное, теоретическое сознание, основанное на объективных данных).

Можно представить структуру сознания состоящей из четырех секторов (рис. 2.4)

• сектор I — ощущения, представления, получаемые при помощи органов чувств;
• сектор II — мышление, логические операции;

• сектор III — эмоции, чувства, переживания;
• сектор IV — высшие мотивы — ценности, воображение, творчество.

Рис. 2.4 Структура сознания

Внешнепознавательная активность (секторы I и II) и эмоционально-ценностная активность (секторы III и IV) отвечают за деятельность соответственно левого и правого полушарий головного мозга. Верхний сегмент (секторы II и IV) отвечает за сверхсознательное (правила поведения, общественные нормы), нижний (секторы I и III) — за бессознательное (психические процессы, не представленные в сознании субъекта).

Бессознательное

Понятие бессознательное ввел в науку австрийский психолог и психиатр Зигмунд Фрейд (1856-1939). В наиболее общем виде, согласно Фрейду, структуру психики можно представить в виде трех уровней:

• сверхсознательное - запреты, нормы, традиции, мораль, законы, общественное мнение;
• сознание — ясно осознаваемые мысли, желания и т.д.;
• бессознательное — тайные, неосознаваемые желания, мысли, комплексы, автоматизмы.

По мнению Фрейда, каждый испытывает антиобщественные желания. В детстве человек учится их подавлять из страха перед наказанием (воплощенном в сверхсознательном). Однако даже подавленные и забытые, желания не исчезают, а концентрируются в бессознательном, где ожидают своего часа. Вытесненные переживания могут соединяться в устойчивые группы — комплексы. Например, комплекс неполноценности — это совокупность переживаний по поводу своих недостатков и желание компенсировать их. Бессознательные желания и комплексы, по Фрейду, имеют, как правило, сексуальный или агрессивный характер. Хотя человек не осознает их, они часто заявляют о себе в сновидениях, юморе, оговорках.

Сознание для Фрейда является полем борьбы между бессознательным и запретами сверхсознательного. Антиобщественные желания и комплексы периодически «всплывают» в сознание, запреты и нормы подавляют их, вытесняя обратно в бессознательное. Однако постоянное подавление желаний может привести к срывам (как в паровом котле, где не открывается предохранительный клапан) — неврозам, истерии и т.д. Поэтому все желания должны быть или «выпущены на свободу» (реализованы в действиях), или сублимированы, т.е. перенесены на другие, возвышенные объекты, например на творчество.

Швейцарский психиатр Карл Густав Юнг (1875-1961) считал, что помимо индивидуального бессознательного существует и коллективное, содержащее общие для всех людей бессознательные образы — архетипы. Они проявляются в «грезах» всего человечества — мифах, легендах, сказках, притчах, где задаются основные образцы поведения в разных ситуациях. Эти образцы усваиваются с детства, а затем автоматически, бессознательно воспроизводятся в социальной деятельности.

Помимо желаний, комплексов и архетипов к бессознательному относят и простые автоматические действия, при исполнении которых сознание не задействуется (например, основные навыки вождения автомобиля).

Сознание и бессознательное

Индивидуальное сознание может существовать только на основе коллективного бессознательного. Соотношение между сознанием и коллективным бессознательным было раскрыто К.Г. Юнгом.

Коллективное бессознательное является огромным духовным наследием, возрождающимся в каждой индивидуальной структуре мозга. Сознание же, как пишет Юнг, наоборот, представляет собой эфемерное явление, осуществляющее все сиюминутные приспособления и ориентации, отчего его работу, скорее всего, можно сравнить с ориентировкой в пространстве. Бессознательное содержит источник сил, приводящий душу в движение. Движение души, т.е. содержание психической жизни, регулируется архетипами: «Все самые мощные идеи и представления человечества сводимы к архетипам». Это касается не только религиозных представлений, но и центральных научных, философских и моральных понятий, которые можно рассматривать как варианты древних представлений, принявших свою современную форму в результате использования сознания.

Сознание находится в постоянном взаимодействии с индивидуальным бессознательным.

В зоне сознания находит свое отражение малая часть сигналов, одновременно приходящих из внешней и внутренней среды организма. Сигналы, попавшие в зону сознания, используются человеком для осознанного управления своим поведением. Остальные сигналы также используются организмом для регулирования некоторых процессов, но на подсознательном и бессознательном уровне.

Бессознательное и подсознательное — это те явления, процессы свойства и состояния, которые по своему действию на поведение похожи на осознаваемые , но актуально человеком не рефлексируются, т.е. не осознаются.

Различие между бессознательным и подсознательным заключается в том, что собственно бессознательное — это такое психическое образование, которое ни при каких обстоятельствах не становится сознательным, а подсознательное — те представления, желания, устремления, которые в данный момент ушли из сознания, но могут потом прийти в сознание или быть восстановленными.

Бессознательное начало так или иначе представлено практически во всех психических процессах, свойствах и состояниях человека.

Бессознательные ощущения - это ощущения равновесия, мышечные ощущения, которые вызывают непроизвольные рефлексивные реакции в зрительной и слуховой центральных системах.

Бессознательные образы восприятия проявляются в чувстве знакомости, возникающем у человека при восприятии какого-либо предмета или ситуации.

Бессознательная память - это память, которая связана с долговременной памятью, управляющей на бессознательном уровне мышлением, воображением, вниманием человека в данный момент времени. Бессознательной является и генетическая память.

Бессознательное мышление проявляется в процессе решения человеком творческих задач, когда шаблонные решения оказываются исчерпанными.

Бессознательная речь выступает как внутренняя речь.

Бессознательная мотивация влияет на направленность и характер поступков.

Бессознательное в личности человека — это те качества, интересы, потребности и т.п., которые человек не осознает у себя, но которые ему присущи и проявляются в разнообразных непроизвольных реакциях, действиях, психических явлениях.

Бессознательное и предсознание играют в повседневной жизни человека гораздо более значительную роль, чем это кажется на первый взгляд. Следует учитывать, что сознание гораздо менее устойчиво к воздействию стрессовых факторов по сравнению с бессознательным и подсознанием. В ситуации опасности для жизни, конфликта, под влиянием алкоголя и т.п. влияние сознания на поступки человека уменьшается.

Индивидуальное и коллективное бессознательное

Далеко не все процессы, происходящие в психике человека, осознаются, поскольку кроме сознания у человека есть еще и сфера бессознательного.

Бессознательное представлено в форме индивидуального бессознательного и коллективного бессознательного.

Индивидуальное бессознательное связано главным образом с инстинктами , под которыми понимаются врожденные способы поведения человека, возникающие иол влиянием условий окружающей среды без предварительного обучения. Так, инстинкты самосохранения, размножения, территориальный и т.д. появились потому, что в процессе эволюции необходимость в таких формах поведения возникала постоянно, способствуя выживанию. Инстинкты включают в себя такие формы психического, которые вообще не могут быть осознаны и рационально выражены.

Учение об индивидуальном бессознательном было создано, как отмечалось выше, австрийским философом и психологом Зигмундом Фрейдом.

Концепция коллективного бессознательного была разработана учеником и последователем Фрейда швейцарским психологом Карлом Юнгом (1875-1961), который утверждал, что в недрах человеческой души живет память об истории всего человеческого рода, что в человеке. кроме личных свойств, унаследованных от родителей, живут и свойства его далеких предков.

Коллективное бессознательное , в отличие от индивидуального, личностного бессознательного, идентично у всех людей и образует всеобщее основание душевной жизни каждого человека, наиболее глубинный уровень психики. К. Юнг образно сравнивает коллективное бессознательное с морем, которое является как бы предпосылкой каждой волны. Коллективное бессознательное, по Юнгу, — предпосылка каждой индивидуальной психики. Между отдельным человеком и другими людьми все время протекают процессы «психического проникновения».

Коллективное бессознательное выражается в архетипах — древнейших психических первообразах, таких как образы отца, матери, мудрого старца и т.п. Все самые мощные идеи и представления человека сводимы к архетипам.

Выделение уровней в структуре психики связано с ее сложностью. Бессознательное — более глубинный уровень психики по сравнению с сознанием. Однако в психике конкретного человека жестких границ между ее различными уровнями не существует. Психика функционирует как единое целое. Тем не менее специальное рассмотрение отдельных уровней и форм психосферы способствует более глубокому пониманию феномена психического как единого целого.

Концепция коллективного бессознательного Карла Густава Юнга содержит такие разделы: определение, что есть коллективное бессознательное; психологическое значение коллективного бессознательного; метод доказательства; пример. В определение ученый объясняет, что коллективное бессознательное - это сегмент психики, который не является результатом получения личностного опыта человеком. Эта психическая система наследуется, и если проблемы в личном бессознательном базируются на комплексах, тов коллективном бессознательном - на архетипах. Иначе говоря, природа коллективного бессознательного - безлика и идентична у каждого индивидуума. В разделе «Психологическое значение коллективного бессознательного» Юнг рассматривает опосредованность инстинктов в жизни человекаи проводит параллель со своей концепцией и возможностью ее доказательства таким же образом.

В качестве примера доказательства существования архитипов коллективного бессознательного он выдвигает сюжет картины Леонардо да Винчи «Святая Анна с Девой Марией и Христом». Фрейд сделал акцент в анализе причины написания этой картины Леонардо на том, что у того было две матери. То есть, существовала личная причина.Юнг же выдвигает опровержение, указывая, что скорее всего это был результат воздействия архитипа двойной матери. И в продолжение доказательства приводит пример наличия архитипа двойного рождения - духовного и физического.

В качестве примеров здесь выступают древнегреческий герой Геракл, которому боги Олимпа даровали неземную силу и фрески на родильных палатах фараонов, где было четко отображено, что фараон - лишь отчасти человек, а отчасти - бог. Резюмирует свое доказательство он тем, что Леонардо написалскорее всего картину не из-за личной причины, а потому что данный архитип - архитип двойной матери был наиболее узнаваем и понятен людям. В продолжение этого раздела Юнг утверждает, что люди подверженные воздействию архетипа, «способны на любое безумие». Как пример он приводит геноцид евреев фашистами идентичный гонениям израильтян в период правления римской империи.Воздействие архитипа, по Юнгу, может приводить к появлению обширного конфликта, который способствует возникновению нервоза.

Доказательством существования коллективного бессознательного по Юнгу является наличие снов. Если имеется какая-то нереализованная фантазия, она обязательно выльется в повторяющиеся, насыщенные сны, где будет фигурировать какой-либо символ-архетип. Если эту фантазию осознать, то и сны на эту тему будут сниться реже и слабее. Юнг делает вывод, что повторяющиеся видения снятся при подавлении какого-либо инстинкта. То есть, если снять запрет на реализацию его, то фантазия уйдет из бессознательного. Но Юнг не считал этот метод максимально безопасным и рекомендовал с особым тщанием использовать его на практике. Много архитипических источников было найдено Юнгом в заблуждениях параноиков, фантазиях, наблюдаемых в состоянии транса и сновидениях детей 3-5 лет. В примере Юнг показывает опыт, полученный им в результате лечения одного из его пациентов-шизофреников. В период ослабления симптомов болезни, пациенту разрешалось гулять по коридору больницы, и он, смотря в окно, видел галлюцинацию, будто солнце имеет фаллос, вызывающий ветер.

Юнг провел параллель галлюцинаций больного с отрывками из книги Дитриха по исследованию мифологии. В этой работе были собраны разные наставления, ритуалы, видения. Одно из видений практически на 100% совпадало с галлюцинацией пациента Юнга. Ученый исключает наличие криптомнезии у больного и чтение мыслей у себя самого. Так как эти данные от пациента были получены в 1906 году, а книга Дитриха была написана в 1910. Поэтому Юнг видел в этих видениях не совпадения, а унаследованные идеи, то есть архетипы.

Развитие идей концепцииколлективного бессознательного

Концепция коллективного бессознательного послужила остовом для возникновения аналитической психологии. Конечно же, ее отцом-основателем был Карл Юнг. И он же открыл первый институт этого направления в 1948 году. А в 1955 году была создана Международная Ассоциация Аналитической Психологии. Ее штаб-квартира находится в Цюрихе. И на сегодня насчитывается 28 стран в составе этой организации. Цель ее деятельности - дать распространение этой области психологии и эффективно использовать ее на практике по всему миру, а также выпустить специалистов высочайшего уровня. Прорыв Юнга в открытии коллективного бессознательного, связи всех и каждого друг с другом, с Природой, с Космосом дал толчок к появлению трансперсональной психологии, которая стала альтернативой аналитической психологии. Ее первопроходец - Абрахам Маслоу открыл то, что любой человек помимо «Я» данного ему социализацией, имеет глубинное «Я», которое выявляется при трансперсональных состояниях. И это «Я» - источник здоровья, мудрости и душевной гармонии. То есть это «Я», распространяется далеко за пределы личного, оно гораздо шире и глубже, что и является расшифровкой в глубоком смысле определения этого направления. Каждый человек имеет бесконечные возможности духовного роста.

Видным теоретиком данного направления психологии является Станислаф Гроф. Он проводил опыты с психоделиками и изменными состояниями. В результате проведения экспериментов с психоделиками им были получены ощущения преодоления времени и пространства; стирание границ между материей, сознанием, энергией; преодоление дистанции между отдельной личностью и миром. Сегодня трансперсональную терапию используют для лечения от наркотической зависимости. Хотя отсутствуют научные подтверждения эффективности, зато имеются твердые клинические доказательства.

И именно это направление психологии помогает выявить, что алкогольная и наркотическая зависимость возникают в результате того, что человек оказывается в «духовном» тупике. Методики трансперсональной психологии и психтерапии помогают пациенту преодолеть этот духовный кризис.

Использование метода концепции коллективного бессознательного сегодня

Сегодня наверное не один тренинг для развитияли бизнеса, курсы актерского мастерства ли, да и просто обучение торговых менеджеров, не обходится без таких упражнений, как научение чувствовать другого человека. Хорошая развитость этого навыка помогает и в бизнесе, и в личной жизни. Но даже это примитивное упражнение порой бывает трудно выполнить.Потому что в погоне за скоростями техногенного века и коммерческим успехом, мы разучились чувствовать друг друга. Первобытные люди в этом плане были гораздо эффективнее нас, ощущая через большиерасстояния, что с товарищем по племени случилась беда и нужна помощь. А ведь почувствовать другого мы можем как раз через это самое коллективное бессознательное. Так, человек может улыбаться, а в душе быть злым на нас. И его негатив мы может ощутитьтолько через коллективную связь. Узрить это расхождение внешнего свнутренним.

Можно сказать, что применение метода концепции коллективного бессознательного получило широчайшее, даже бытовое распространение. Теперь вполне осознанное. Это в начале своего возникновения Юнга с данной концепцией восприняли, как почти сумасшедшего. А сейчас кажется в порядке вещей «калибровать» человека (а то и целое сообщество) и подстраиваться под него, чтобы использовать в своих целях. Да, Юнг хотел бы более аккуратного использования своей концепции, более экологического подхода. Но, к сожалению или к счастью, каждый применяет этот метод в зависимости от собственных этических установок.

Что же касается лечения психических больных, аналитическая психология также прогрессирует. Рассмотрим один из аспектов, таких как лечение творчеством, введенное именно Карлом Юнгом. Сейчас нет ни одной более менее серьезной психиатрической клиники, где этот метод бы не использовался. Больные рисуют, лепят, что-то конструируют и у них намечаются улучшения состояний. Они в прямом смысле исцеляют свою душу творчеством. Используется информация из сновидений, которую расшифровывают, чтобы применить полученную информацию для улучшения состояния больного. И учат его самого правильного трактовать свои сны, чтобы не быть зависимым от терапевта. Уметь помочь себе самому.

Литература:

1. 1.Юнг К.Г. Концепция коллективного бессознательного.
2. 2.Фрейджер Р., Фейдимен Д. Теории личности и личностный рост.
3. 3.Лейбин В. Постклассический психоанализ. Том 1.
4. 4.Бабосов Е.М. Карл Густав Юнг.

«Интуитивное мышление – священный дар,
рациональное мышление – преданный слуга.
Парадоксально, но в современной жизни
мы поклоняемся слуге и совращаем господина»
Альберт Эйнштейн .

Коллективное бессознательное

Феномены коллективного бессознательного описывались с глубокой древности. Относительную структурность в понимание данного феномена, несомненно внес Карл Густав Юнг.

В своих исканиях он определил или попытался определить общее содержание процессов происходящих «на поверхности» психики и её «глубине». Его учение граничит с мистикой и религией. Сложно поддается рациональному анализу и синтезу. Но тем не менее объясняет существование коллективного бессознательного как остова мыслей живущих ныне и ранее людей.

Все таки решающем в этом направлении развития мысли является постулат: Влияние коллективного бессознательного ощущается через интуицию и рационально плохо поддается объяснению. Но именно это влияние определят судьбу индивида и социума.

«… Конечно, поверхностный слой бессознательного является в известной степени личностным. Мы называем его личностным бессознательным . Однако этот слой покоится на другом, более глубоком, ведущем свое происхождение и приобретаемом уже не из личного опыта. Этот врожденный более глубокий слой и является так называемым коллективным бессознательным . Я выбрал термин «коллективное», поскольку речь идет о бессознательном, имеющем не индивидуальную, а всеобщую природу. Это означает, что оно включает в себя, в противоположность личностной душе, содержания и образы поведения, которые cum grano salis являются повсюду и у всех индивидов одними и теми же. Другими словами, коллективное бессознательное идентично у всех людей и образует тем самым всеобщее основание душевной жизни каждого, будучи по природе сверхличным.

Существование чего-либо в нашей душе признается только в том случае, если в ней присутствуют так или иначе осознаваемые содержания. Мы можем говорить о бессознательном лишь в той мере, в какой способны удостовериться в наличии таких содержаний. В личном бессознательном это по большей части так называемые эмоционально окрашенные комплексы , образующие интимную душевную жизнь личности. Содержаниями коллективного бессознательного являются так называемые архетипы .

Выражение «архетип» встречается уже у Филона Иудея (De Opif . mundi) по отношению к Imago Dei в человеке. Также и у Иринея, где говорится: «Mundi fabricaton non a semetipso fesit haec, sed de aliens archetzpis transtulit».

Обращение к бессознательному является для нас жизненно важным вопросом. Речь идет о духовном бытии или небытии. Люди, сталкивающиеся в сновидениях с подобным опытом, знают, что сокровище покоится в глубинах вод, и стремятся поднять его. Но при этом они никогда не должны забывать, кем они являются, не должны ни при каких обстоятельствах расставаться с сознанием, тем самым они сохраняют точку опоры на земле; они уподобляются – говоря языком притчи – рыбакам, вылавливающим с помощью крючка и сети все то, что плавает в воде. Глупцы бывают полные и неполные. Если есть и такие глупцы, что не понимают действий рыбаков, то уж сами-то они не ошибутся по поводу мирского смысла своей деятельности. Однако ее символика на много столетий старше, чем, скажем, неувядаемая весть о Святом Граале. Не каждый ловец рыбы является рыбаком. Часто эта фигура предстает на инстинктивном уровне, и тогда ловец оказывается выдрой, как нам это известно, например, по сказкам о выдрах Оскара А. Х. Шмитца.

Смотрящий в воду видит, конечно, собственное лицо, но вскоре на поверхность начинают выходить и живые существа; да, ими могут быть и рыбы, безвредные обитатели глубин. Но озеро полно призраков, водяных существ особого рода. Часто в сети рыбаков попадают русалки, женственные полурыбы-полулюди. Русалки зачаровывают:

Halb zog sie ihn, halb sank er hin
Und ward nicht mehr gesehn.

Русалки представляют собой еще инстинктивную первую ступень этого колдовского женского существа, которое мы называем Анимой. Известны также сирены, мелюзины, феи, ундины, дочери лесного короля, ламии, суккубы, заманивающие юношей и высасывающие из них жизнь. Морализирующие критики сказали бы, что эти фигуры являются проекциями чувственных влечений и предосудительных фантазий. У них есть известное право для подобных утверждений. Но разве это все - правда? Подобные существа появляются в древнейшие времена, когда сумеречное сознание человека еще было вполне природным. Духи лесов, полей и вод существовали задолго до появления вопроса о моральной совести. Кроме того, боялись этих существ настолько, что даже их впечатляющие эротические повадки не считались главной их характеристикой. Сознание тогда было намного проще, его владения смехотворно малы. Огромная доля того, что воспринимается нами сегодня как часть нашей собственной психики, жизнерадостно проецировалась дикарем на более широкое поле».

Феномены коллективного бессознательного в психологии «памяти предков»

Современные исследователи проявлений феноменов коллективного бессознательного, всё больше и больше находят историко-культурных феноменов позитивного взаимодействия с потенциалом ресурсов данной области.

Психотерапевт Екатерина Михайлова обращает внимание на этнические элементы коллективного бессознательного. Психотехнически показывает что, общее поле коллективного бессознательного подразделяется на более компактные обусловленные социкультурной средой проживания определенной группы людей. Ведь «предки», которые «смотрят с небес» на здесь живущих, суть архетипы Юнга. И начинаются такие рассуждения с вопроса:

«..А кто я вообще такой?» – в смысле профессиональном, семейном, социальном? Как говорят психологи, нарушается ощущение самоидентичности. А когда у человека возникает неясность в его горизонтали, тогда опору можно найти в вертикали – в своем роду, у своих предков.

И для нас само по себе незнание семейной истории – уже травма. Мы же прекрасно понимаем, почему так мало знаем – потому что уничтожились документы, скрывались сведения о людях, родство с которым было опасно, потому что кидало с места на место войнами, ссылками… А человек хочет знать, какого он рода-племени. Люди, не имеющие отца, придумывают его себе. Отсутствие родни всегда считалось большим несчастьем. «Вот умру я, умру я, похоронят меня, и никто не узнает, где могилка моя…» Вот это сиротство в широком смысле, ощущение «ничейности», оно у нас очень глубокое, болезненное. А когда болит все время и у многих, то это уже и болью-то не считается, а на самом деле она…

Это как заноза, вроде и не болит, а ноет, не отпускает.

И, тем не менее, мы знаем значительно больше, чем нам кажется. Во-первых, в каждой семье существует некая легенда, миф, причем и по отцовской, и по материнской линиям. Вспомните эти вечные разговоры о том, на кого похож ребенок, о том, где жили раньше («…до того, как мы переехали с Сокольников на Ленинский»), кто как помер, кто чего достиг, кто как боролся, как выживал. Вспомните альбомы с фотографиями («А это кто? – А это дядя Коля, который…»). Если собрать обрывки детских воспоминаний, каких-то разговоров, клочки, лоскутки, случайные детали, запавшие в память, тот много всего понаберется. В памяти оседают порой малопонятные бабкины присказки, фрагменты казавшихся когда-то занудными рассказов. Крупицы информации об истории рода разбросаны в многочисленных бытовых разговорах, начиная с выбора работы и кончая выбором постельного белья, еды (и здесь есть версии материнские, отцовские, бабушкины…).

Допустим, мама любит пельмени, потому что она из Сибири, но варит папе борщи, потому что он с Украины…

Да, «там» принято так, а «у нас» – этак. Бабушки даже не задумываются о том, что рассказывают внукам нечто об отношениях двух ветвей рода, - они просто бухтят себе, занимаясь какими-то домашними делами, а на самом деле по капельке, между прочим, фактически передают семейные традиции. Хотя у нас это так и не называют. («Ну, какие там традиции? Что, у нас шашка прадеда висит на стене или прабабушкины драгоценности хранятся в шкатулке?») Более того, очень многое передается вообще не словами. Ребенок узнает, что машины опасны, не потому, что ему читают лекцию о правилах уличного движения, а потому, что когда его через дорогу переводят, у взрослого рука напрягается. Очень важно не только то, о чем дома говорят, но и то, о чем не разговаривают или замолкают, меняя тему, что упорно не замечают, от чего отворачиваются. Такие напряженные «дырки» в общении четко указывают на то, что мы в семейной терапии называем «скелетом в шкафу» (если он был похоронен с должными почестями и оплакан, то уже не скребется из шкафа).

Речь идет о неких семейных тайнах. Это могут быть самые разные вещи. Например, до рождения ребенка был, оказывается, еще один, который умер, о чем сыну никогда не говорили, но почему-то он это знает. Или, допустим, что-то о голоде. Замечали, в России детей перекутывают и перекармливают? Как нам передается вот это ощущение, что в ребенка надо впихнуть побольше и сейчас, пока есть? Причем, заметьте, лишнюю ложечку ему обычно кладет бабушка.

Так – не словами – она передает некую информацию. И мы усваиваем ее так же, как понимаем, что дорога опасна.

Современные психологи называют это «сообщением». В данном случае бабушка нам без слов передает сообщение об отмеренности продуктов в пережитой ею эвакуации, о том, что детям нужно лучший кусок отдать… Порой подобная информация о том, что – хорошо, что- плохо, что – можно, а что – нельзя, передается нам очень смутными сообщениями. Иногда такого рода послания, назовем это так, бывают очень-очень издали...»

Границы объективной реальности и веры в процессе взаимодействия с коллективным бессознательным.

Отвечая на вопрос: «Где вымысел и фантазия, а где феномен коллективного бессознательного?» известный психолог, Игумен монастыря отец Евмений, рассуждает о том существуют ли критерии нормальности?

Где эта тонкая грань между сумасшествием и гениальностью? Причем, в предлагаемом контексте первое – это собственные галлюцинации, а второе, влияние коллективного бессознательного. «…Определение нормы психического здоровья относится к числу самых сложных опросов современной психологии. Однако нередко в церковной среде можно встретить людей, которые начинают верить в свою «ненормальность», поскольку такое определение дал (или подтвердил) пастырь, духовник.

В Настольной книге священнослужителя существует такое предостережение по поводу постановки диагноза «ненормальности» тому или иному человеку со стороны пастыря:

« За пределы нормы интеллектуального развития человека в равной степени выходят и слабоумие и гениальность. Точно также отклонением от некоторой интуитивно понимаемой душевной нормы могут считаться и одержимость и блаженство. Поэтому пастырь-исповедник должен обладать собственно духовным опытом, христианской интуицией, знанием основ православной традиции душепопечительства и быть знакомым с некоторыми, пусть даже самыми общими, основами психиатрии. Но и в этом случае суждение о психическом здоровье прихожанина должно выноситься им с сугубой осторожностью и с учетом всех возможных индивидуальных особенностей каждого конкретного человека ».

Одним из наиболее ярко выраженных критериев нормальности можно считать, с определенной долей условности, приспособленность.

«Но приспособленность – полагает митрополит Антоний Сурожский, - понятие очень сложное. Потому что можно приспособленность видеть в том, что ты – точно такой, как все. Но можно видеть ее и в обратном, то есть в том, что у тебя достаточно личного, объективного суждения, чтобы противостоять всем – но с какой-то закономерностью: не просто лягаться вправо и влево, а произносить суждение и соответственно действовать. Между этими двумя крайностями есть масса оттенков, но так или иначе нормальность всегда определяется той или иной формой приспособленности, и это очень относительное определение, потому что оно чисто практическое. Например, на основании такого определения можно сказать, что целый ряд великих людей и святых были ненормальные; в конечном же итоге они-то были нормальны, а мы – нет.

Но когда мы можем рассматривать человека как достаточно нормального, встает вопрос о его ответственности, об ответственности за его поступки по отношению к людям, по отношению к Богу»

Обратите внимание на предыдущее повествование. Оно указывает на ответственность, которая обязательно возлагается на человека, когда он частично функции коллективного бессознательного берет на себя. То есть чем больше мы хотим контролировать свою жизнь, тем самым обеспечивая себе ощущение свободы, тем громадней груз дел, которые необходимо контролировать и нести ответственность.

Все ли по настоящему готовы к этому?…

Ответственность не в смысле набора логически выстроенных догм, а ответственность оплаченная своей Жизнью. Когда логика (нормальность) дает сбой и сильный человек смеётся над своей самонадеянностью и «правильными» расчетами «успешного результата»?

«…Известное неуважение к так называемым «критериям нормальности» высказывали еще старые авторы. Так, французский психиатр Кюльер говорил, что «в тот самый день, когда больше не будет полунормальных людей, цивилизованный мир погибнет, погибнет не от избытка мудрости, а от избытка посредственности». А по ироничному замечанию итальянского психиатра Чезаре Ломброзо, «нормальный человек – это человек, обладающий хорошим аппетитом, порядочный работник, эгоист, рутинер, терпеливый, уважающий всякую власть, животное».

По замечанию Д. Е. Мелехова, многие гениальные люди оставались таковыми не благодаря, а вопреки своим психоболезням, за счет реализации своих творческих возможностей.

«По формальным признакам почти каждому гению можно поставить психиатрический диагноз, что и делалось неоднократно. Так сонмом психиатров в 20-е годы были вынесены диагнозы: Пушкину – психопатия, Л. Толстому – шизофрения, Тургеневу – истерия, Достоевскому – эпилепсия. Клиническая картина в данном случае вполне накладывалась на душевную жизнь писателей. Но психиатры не могли заметить главного: душа гения не вмещалась в рамки категорий психиатрии».

Однако, существует качественно иное понимание нормы. Это происходит в случае различения понятий «человек» и «личность». Тогда последнее можно рассматривать как инструмент, орган, орудие человеческой сущности.

«В этом случае характеристика личности, ее «нормальность» или «аномальность» будет зависеть от того, как служит она человеку, способствует ли ее позиция, конкретная организация и направленность приобщению к родовой человеческой сущности или, напротив, разобщает с этой сущностью, запутывает и усложняет связи с ней. Таким образом, понятие нормы приобретает иную адресность и вектор: не к статистике, адаптации и т. п., а к представлению о человеческой сущности, к образу человека в культуре. Другими словами, проблема нормального развития личности ставится в зависимость от проблемы нормального развития человека. Последнее, в самом общем виде, понимается как такое развитие, которое ведет к обретению человеческой сущности, к соответствию понятия «человек».

Формирование личности человека в контексте неразрывных связей интуитивному следованию зову предков. Есть суть теогонии языческого русского социума. Которая в последствии сильно украсила христианство и стало православным мировоззрением.

Уместно заметить, что влияние коллективного бессознательного осуществляется на «подпороговом» уровне восприятия. Человек осознает, «как следствие контакта» лишь «сильные беспричинные эмоции», которые в последствии влияют и на весь гомеостаз организма.

Психосоматические проявления конфликта «личности» и «потенциями коллективного бессознательного.

Полезной, в медицинском аспекте, тема, будет в исследовании симптоматики физиологических расстройств вызванных противопоставлением (напряжением) личного «эго» с «эго коллективным».

Переход от «психологических» рассуждений к «физиологическим» необходимо сделать через теорию о логических уровнях (Роберт Дитлс 1997).

Где непосредственное взаимодействие цепочки психология-психика-тело, осуществляется через вовлечение неврологической «цепи» в действие. Которая осуществляется через эмоционально волевую сферу в психике человека на следующие системы организма в зависимости от напряжения вызванным сложностью обрабатываемой человеком информации.

Итак, нейро-логические уровни :

• Идентичность – имунная система и эндокринная система, глубинные функции жизнеобеспечения.
• Убеждения – автономная нервная система (например, частота сердцебиений, расширение зрачков, и т.д.). – бессознательные реакции.
• Способности – корковые системы – полусознательные действия (движения глаз, поза, и т.п.).
• Типы поведения – моторная система (пирамидный отдел и мозжечок) – сознательные действия.
• Внешнее окружение – переферийная нервная система, чувствительные ощущения и рефлекторные реакции.

В приведенной теории мы видим, как психическое состояние человека может влиять на механизмы иммунитета. Эмоции влияют на секрецию определенных гормонов, в частности щитовидной железы и надпочечников. Эндокринологи говорят о существовании прямой взаимосвязи между желанием жить и химическом балансе в мозге.

М.В. Струковская говорит, что сухое, «клиническое», понимание психосоматических симптомов и успешное их устранение диктуют необходимость «расстаться со столь вкоренившимся в нас отграничением психического от соматического» и идти всюду и всегда по пути физиологического обоснования реакций целостного организма со всеми их последствиями, т. е. «переводить всю психогению на физиологический язык» (Павлов И. П., 1934). К важнейшим достижениям отечественной нейрофизиологии принадлежит разработанная П. К. Анохиным (1935 – 1975) биологическая теория функциональных систем как замкнутого контура автоматической регуляции – широкого функционального объединения значительного числа физиологических компонентов (различно локализованных структур и процессов) с постоянной сигнализацией о результате действия для получения определенного приспособительного эффекта, необходимого в данный момент в интересах целостного организма. Любая качественно очерченная эмоция рассматривается в свете этой теории как целостная функциональная система со всеми присущими ей закономерностями (специальная физиологическая категория динамических интегративных процессов, объединяющая кору головного мозга и подкорковые образования). Положение о функциональной системе расшифровывает практически и нормальные функции организма, и различные формы их нарушений, и компенсаторные процессы при восстановлении нарушенной функции, и такие понятия, как декомпенсация состояния и выздоровление, утверждая по сути дела приоритет нашей страны не только в физиологической кибернетике, но и в нейрофизиологическом обосновании психосоматических симптомов.

Именно эмоции (первое звено в общей цепи приспособительных процессов) выступают как такие формы реакций, которые, сменяя друг друга, охватывают весь организм и позволяют ему «со спасительной быстротой» отвечать на любые воздействия окружающей среды еще до установления их конкретных параметров. Именно эмоции определяют «единый план в архитектуре живого организма», санкционируя либо отвергая его разнообразные функции на основании одного и того же принципа – наличия или отсутствия эмоции удовлетворения (единственного нередко критерия полноценности и законченности физиологического или поведенческого акта). Именно эмоции (один из наиболее демонстративных примеров соматовегетативной интеграции скрупулезно согласованного течения центральных и периферических процессов) детерминирует всю жизнедеятельность организма.

Функции эмоций сводятся в конечном счете к модификации (обычно повышению) энергетических ресурсов организма, формированию тенденции к поддержанию (увеличению) либо, наоборот, устранению (уменьшению) контакта с фактором, оказывающим то или иное влияние на индивида (этим определяется и знак эмоции), и организации специфических форм поведения, соответствующих качественным особенностям воздействующего фактора. У человека эмоции служат для оценки не только биологических и социальных потребностей, но и степени их удовлетворения; даже чисто биологические переживания становятся при этом социально окрашенными.

Таким образом, эмоции («абсолютный сигнал» полезности или вредности любого воздействия, производящий почти мгновенную интеграцию всех функций организма) приобретают совершенно исключительное значение по отношению ко всем другим механизмам адаптации. Не случайно первичные ощущения примитивных животных превращаются и затем закрепляются в процессе эволюции в многогранные эмоциональные состояния. Этому соответствует и постепенное усложнение нервной системы, функции которой у наиболее простых живых организмов выполняют практически самые древние медиаторы – адреналин, ацетилхолин, гистамин и др. Как показывают эмбриологические исследования, классические медиаторы (ацетилхолин и моноамины) начинают функционировать как локальные гормоны задолго до появления специализированных нервных структур (в так называемом донервном периоде индивидуального развития) и лишь позднее, в онтогенезе, уступают эту функцию собственно гормонам (Мицкевич М. С., 1978).

В свете биологической теории эмоций сопряженность аффективных и висцеро-вегетативных расстройств становится фактом, не только клинически установленным, но и физиологически непреложным. Анализ физиологической архитектоники эмоциональных состояний свидетельствует об одинаковой, по П. К. Анохину, правомерности двух рядов физиологических явлений: эффекторного выражения той или иной эмоции («рабочего эффекта» различных органов и систем) и ее субъективного самоощущения (более или менее выраженного чувства подавленности и тоски, тревоги и внутреннего беспокойства). Эта взаимосвязь, выработавшаяся в процессе эволюции, направлена на подготовку организма к активной борьбе с физической опасностью, хотя соответствующие вегетативно-сосудистые сдвиги у человека возникают и при любом стрессе социального характера. Выраженность этих сдвигов отражает степень эмоционального напряжения…».

Как мы видим, всё больше и больше людей науки начинают учитывать и использовать практически в своей деятельности феномены коллективного бессознательного. И что больше всего радует, так это практический подход к данной теме. Теории оставляют время и место «потом» домысливать происходящее.