Ритуал и практика самосожжений в русском старообрядчестве. Пулькин - самосожжения старообрядцев

Церковный Раскол середины XVII в. стал одним из наиболее трагических событий в российской истории. Современник, неизвестный старообрядческий автор, описывал ситуацию следующим образом: «претвориша бо ся пастырие в волчее естество и разсвирипеша на стадо Христовых овец и разгнаша я по горам и пропастям земным».

Среди всего множества экстраординарных происшествий, связанных со становлением старообрядческого движения, самосожжения по праву занимают особое место. Вызванные церковным расколом многочисленные яркие события и по сей день являются предметом самого пристального внимания историков. При этом в значительной части научной литературы, в той или иной мере затрагивающей проблематику, связанную со старообрядчеством, отразилось априорное представление о самосожжениях как о вынужденной мере, вызванной беспощадными гонениями на сторонников «древлего благочестия».

Можно предположить, что авторы оказались в плену у существующего не только в обыденном сознании, но, к сожалению, и в специальной литературе устойчивого предубеждения. В соответствии с ним старообрядчество представляется не как чрезвычайно пестрое, многообразное, разнохарактерное общественно-религиозное движение, а как единое, монолитное, внутренне непротиворечивое явление. Этот стереотип нашел отражение как в художественной литературе, так и в произведениях некоторых современных историков.

Одновременно существует, поддерживается и тщательно оберегается от посягательств инакомыслящих представление о старообрядцах как сообществе верующих, наделенных несомненными литературными талантами и трудолюбием, хранящих в неприкосновенности культурное наследие старой Руси.

Максим Викторович Пулькин - Самосожжения старообрядцев - середина XVII - XIX в.

Карельский научный центр. Институт языка, литературы и истории, Университет Дмитрия Пожарского

М. : Русский Фонд Содействия Образованию и науке, 2013 . – 334 с.

ISBN 978-5-91244-001-4

Максим Викторович Пулькин - Самосожжения старообрядцев - середина XVII - XIX в. - Содержание

Введение. Историография проблемы, характеристика источников

• Обзор литературы о самосожжениях
• Задачи исследования, территориальные и хронологические рамки
• Источники для исследования «огненной смерти»

Глава 1. Старообрядческие дискуссии об «огненной смерти»

• Оправдания самосожжений
• Аргументы против самосожжений

Глава 2. Статистика и локализация самосожжений

• География «огненной смерти»
• Выбор времени, места, способа ритуального суицида

Глава 3. Правительственные меры против «гарей»

• Расправы с самосожигателями в конце XVII в.
• Борьба с «гарями» в первой половине XVIII в.
• Противодействие самосожжениям во второй половине XVIII в.

Глава 4. «Технология» «самогубительной смерти»

• Старец-руководитель «самосужденников»
• «Згорелый дом»
• Обряды перед самосожжением
• «Самогубительная смерть»: основные закономерности

Глава 5. Память о гибели старообрядцев

• Память о самосожжениях в старообрядческой среде
• Фольклорные данные о самосожжениях
• Память о самосожжениях среди противников старообрядчества

Заключение

Перечень источников и литературы

Список сокращений

• Приложение 1. Хронология самосожжений
• Приложение 2. Старообрядческие публицисты о «гарях»
• Приложение 3. Дела о самосожжениях старообрядцев

Именной указатель

Географический указатель

Максим Викторович Пулькин - Самосожжения старообрядцев - середина XVII - XIX в. - Введение

Непросто понять, почему для одних приверженцев старообрядческого вероучения спасение от «мира Антихриста» в огне представлялось единственно возможным путем, а другие смогли адаптироваться в принявшем никоновские реформы российском обществе и занять в нем престижное положение: стать богатыми купцами, знаменитыми меценатами и даже депутатами первых созывов Государственной Думы. Из-

Учение старообрядческих произведений, посвященных проблеме массовых самоубийств, а также следственных дел о «гарях», позволяет увидеть иную, зачастую незнакомую современному читателю картину самосожжений – продуманного мероприятия, которому предшествовали серьезные, трагические размышления и напряженная, неустанная деятельность его участников.

По поводу «гарей» велись длительные ожесточенные богословские споры образованных и литературно одаренных старообрядческих наставников. При этом далеко не все из них безоговорочно поддерживали зловещую идею организации массовых ритуальных самоубийств.

Развернувшийся в конце XVII в., вскоре после никоновских реформ, богословский спор о допустимости ритуального суицида решал судьбу «древлего благочестия». Одни наиболее радикальные приверженцы старой веры погибли добровольной смертью, а многие другие – предпочли жизнь и создали великую старообрядческую культуру. Вероятнее всего, сторонники самосожжений и других менее распространенных способов «самогубительной смерти» оказались в меньшинстве даже в старообрядческой среде.

Таким образом, исследование самосожжений позволяет, во-первых, преодолеть стереотипы, существующие в отношении старообрядчества, а во-вторых, – полнее представить сложную, драматическую и многокрасочную палитру религиозной жизни России в середине XVII–XIX в.

] [нейтральность? ] . Архиереи на Московском соборе 1681-1682 года просили царя, чтобы под руководством местных епископов и воевод посылать служилых людей для насильного приведения всех старообрядцев в суды для пыток и казней. Для этой цели посылали специальные вооруженные отряды, которые сжигали дома, скиты и монастыри старообрядцев, а всех старообрядцев должны были угонять в эти суды. Духовенство в России на местах возглавило инквизицию . Вскоре вышло «Двенадцать статей» царевны Софьи , согласно которым предписывалось всех старообрядцев , если они не хотят перейти на новые обряды, по троекратному у казни допросу жечь в срубе и пепел развеять. Чаще всего допросы проводились на местах. Вся государственная пропаганда была построена таким образом, чтобы выставить старообрядцев исключительно в негативном свете, как еретиков, раскольников, изуверов; для этой цели не гнушались ни откровенной ложью, ни клеветой, ни подлогами (смотрите, например, Соборное деяние на еретика Арменина, на мниха Мартина). Поэтому разделить сожжение от самосожжения старообрядцев со слов самих палачей невозможно [ ] [нейтральность? ] .

Богословские определения

Согласно православному учению, которое разделяли не только сторонники реформ патриарха Никона , так и их противники , добровольное лишение себя жизни является одним из тяжелейших грехов . В связи с этим официальная Русская православная церковь осуждала массовые самоубийства в среде старообрядцев и в 1667 году произнесла анафему на непокорников и хулителей, а правительство стало принимать меры к поимке мятежников и зажигателей и предавало их смертной казни .

В то же время апологеты таких самоистреблений в старообрядческой среде предпочитают не использовать термины самоубийство и самоистребление , а массовые лишения себя жизни старообрядцами различными способами трактуются ими как добровольная мученическая смерть . При этом, предпочтение отдавалось «смерти в огне» или, так называемым, гарям . Самосожжение трактовалось как второе крещение , «крещение огнём» .

Предыстория

Самосожжения практиковались среди некоторых религиозных движений в раннем христианстве, таких как монтанисты , донатисты и циркумциллионы.

Существовавшие в IV веке религиозные движения донатистов и циркумциллионов зачастую прибегали к самосожжениям в ответ на преследования властей, ссылаясь при это на слова апостола Павла «предам тело мое, во еже сжещи е ».

История

XVII век

Идея лишения себя жизни по религиозным соображениям зародилась в старообрядчестве в XVII веке после церковной реформы патриарха Никона в части беспоповщины , которая получила наименование нетовщины . Часть последователей этого учения считали, что раз после исчезновения на земле «истинного священства и таинств» спасти свою душу можно лишь личным подвигом или личным самоотречением, таким как лишение себя жизни. Первым проповедником этой идеи стал инок Капитон , отрицавший необходимость духовного чина и предлагавший искать спасение в подвижничестве, в котором он особо выделял постничество. По его имени учение о мученической смерти получило название «капитонство ». Позже эту идею развил уроженец Юрьевец-Повольского уезда некий Василий Волосатый, который стал проповедовать «пощение до смерти». Таким образом, первым способом самоубийства, проповедавшегося среди старообрядцев стало самоуморение . Сторонников капитонства обвиняли в том, что они «живых в гроб кладут», запирают людей в кельях и морят голодом.

Несколько иной смысл самоубийство получило в среде остального старообрядчества. В основу доктрины была выдвинута мысль о наступлении царства антихриста. Мученическая смерть понималась как средство соблюсти веру, сохранить ризу крещения от осквернения, не погубить плодов покаяния. Требование мученической смерти считалось обязательным для каждого, так как считалось, что никому нельзя избежать печати антихриста . Протопоп Аввакум предлагал мученическую смерть только избранным, как «самовольное мученичество», оправдывая её исключительно лишь святоподобиями.

Первый известный случай самоуморения произошёл в Вязниках , вскоре оно распространилось в Нижегородский уезд, особенно известны стали Чорнораменские леса на Ветлуге. В 1660-х годах в вологодских, костромских, муромских и суздальских лесах «морильщики» - проповедники и участники массовых самоубийств голодом, получили достаточно широкое распространение. Они «запирали себя в избы или норы, чтобы избежать соблазна спасения жизни, и там держались полного поста до последнего издыхания ».

Вскоре, самым распространенным способом самоубийства среди старообрядцев стало самосожжение. Некто «малый» Сенька в 1666 году докладывал нижегородскому воеводе И. С. Прозоровскому , что «в Нижегородском уезде чернецы, когда пришли стрельцы, запершись в кельях, зажгли их и сгорели ». В марте того же года некто С. А. Зубов писал из Вологды в Москву, что и здесь произошло первое самосожжение: «Четыре человека, нанося в избу сена и склав и запершись, и изнутри зажгли сами и сгорели; да семь человек, утаясь от людей, вышли из деревни ночью в поле и сели в дехтярном срубе, и зажгли сами, и в том срубе сгорели ». В 1660-х годах самосожжения начались и в Поморье .

В 1670–1680-х годах центром самосожжения стало Пошехонье , где, возможно, сжигались не только местные жители, но и москвичи, близко к сердцу принявшие проповедь «огненной смерти». По разным сведениям в этот период на данной территории в «гарях» погибли до 4–5 тысяч человек. Так, в 1672 году в Пошехонском уезде, в Белосельской волости, прихода Пятницкого , сожглись 1920 человек. В городе проповедники самосожжений (уроженец города Поликарп Петров, «новопоставленный» поп пошехонский Семен, «мужик» Семен - пророк, подьячий Иван Григорьев и некий Андрей Окунь) добились того, что погибнуть «в огне» или «в воде» был готов целый город, и только удачное вмешательство их противников помешало осуществлению этого намерения. Значительного распространения достигли гари и в Арзамасском уезде, где продолжались с 1675 по 1678 год.

Несмотря на то, что полемика среди старообрядцев о допустимости самоистребления началась сразу после появления этого феномена, в середине 70-х годов XVII века она приняла особенно острый характер. Среди критиков самоубийств особенно известен ученик игумена Досифея , старец Ефросин, имевший в свою очередь много учеников и последователей, выделившихся даже в особый «скит» или «станицу» его имени - евфросиновщину. В середине 70-х годов он написал по поручению Досифея опровержение на «епистолию» новгородского проповедника самосожжения Ивана Коломенского, а в 1691 году - «Отразительное писание о новоизобретенном пути самоубийственных смертей».

6 января 1679 года произошёл первый известный случай самосожжения в Сибири, организованный в Тобольском уезде на реке Березовке старообрядческим деятелем Доментианом, во время которого, по разным сведениям, погибло от 1700 до 2000 человек.

В ночь с 9 на 10 марта 1682 года произошёл первый известный случай самосожжения на Новгородчине - в селе Федово Ново-Торжского уезда сожгли себя около 50 человек. Крупные самосожжения были отмечены в в Каргопольском уезде, в Дорах.

Однако, после этого случаи самосожжения только участились. Крупнейшие эпизоды самосожжений прошли в Карелии - Палеостровские гари в 1687 и 1688 годах, в которых погибло более 4 тысяч человек и Пудожская гарь 1693 года с одной тысячей жертв. В 1687 году в местечке Березове Олонецкого края сгорело более тысячи человек с неким Пименом во главе. В том же году в Палеостровском монастыре , в северной части Онежского озера, инок Игнатий Соловецкий и 2700 раскольников сожгли себя на глазах явившихся за ними властей. В 1693 году толпа вооруженных старообрядцев, разгромив церковь Пудожского погоста, заперлась в четырёх укрепленных избах деревни Строкиной. Стрельцы бросились было рубить избы, но старообрядцы сами зажглись в них и сгорели в числе 800 чел.

24 октября 1687 года произошло массовое самосожжение в Тюменском уезде, в котором погибло около 300 человек. В том же году в Верхотурском уезде сожглись около 100 человек. В 1688 году в Тобольском уезде добровольно сожгли себя около 50 человек. Однако в Сибири гари вскоре прекратились на полстолетия, и следующее самосожжение состоялось лишь в 1751 году.

В конце XVII века сжег себя с 100 приверженцами князь Петр Петрович Мышецкий, преследуемый правительством за распространение слуха о том, что царь Пётр I - антихрист.

XVIII век

В царствование Петра I произошёл перелом в распространении гарей, и вскоре, по мнению Д. И. Сапожникова, «должно было последовать постепенное, но медленное исчезновение этого изуверства с исторической сцены».

Однако, с 1740-х годов во главе самосожигателей встали представители филипповского согласия , что придало явлению новую силу. Их наставник, старец Филипп, с 70 последователями погиб в огне организованного им же самосожжения в 1743 году на реке Умбе близ выговских скитов, личным примером вдохновив своих последователей на новые самоубийства. До конца XVIII века, по подсчетам Д. И. Сапожникова, в Тобольской губернии произошло 32 самосожжения, в Олонецкой – до 35, в Архангельской – 11, в Вологодской – до 10, в Новгородской – 8, в Ярославской – 4, в Нижегородской, Пензенской и Енисейской – по 1, а всего – 103 самосожжения.

В то же время тенденцией в этом явлении стало постепенное сокращение числа их участников. Для XVIII века, как указывает Н. Н. Покровский, «не были характерны грандиозные гари, каждая из которых уносила в XVII веке тысячи жизней». Если в первых самосожжениях в XVII веке погибло, по данным старообрядческого синодика, 8 416 человек, то в следующих 15 гарях погибло 1 537 человек, а последние массовые самоубийства конца XVIII – XIX веков привели к гибели 149 человек.

XIX век

Массовые самоубийства в старообрядчестве сократились, но не прекратились и в XIX веке. Так, например, в 1827 году около 60 жителей села Копен Аткарского уезда Саратовской губернии из числа нетовцев решились добровольно умереть: 35 человек из них были убиты. В 1860 году в селе Волосово Каргопольского уезда Олонецкой губернии 15 человек, в том числе женщины с малолетними детьми, сожглись в лесу, в срубе .

XX век

Известны два случая массового самоубийства среди старообрядцев, не желавших принимать участие в переписи населения 1926 года . Кроме того, в 1941 году проживающими в республике Тува старообрядцами после нападения Германии на Советский Союз было совершено массовое самоубийство, так как они восприняли это событие как приход Антихриста .

В культуре

См. также

Примечания

1. Прошедшие лекции | Посвятим Воскресный день Богу! Старообрядческие онлайн-лекции (неизв.)
2. Христианская старообрядческая школа. О митрополите Амвросии и его принятии – иерей Вадим Коровин. 15.06.2016 (неизв.) (12 июня 2016). Проверено 16 июня 2016.
3. Пулькин М. В. Самосожжения старообрядцев
4. Церковно-обрядовые реформы Никона – Николаев Михаил Григорьевич | Посвятим Воскресный день Богу! Старообрядческие онлайн-лекции (неизв.) . pvdb.ru. Проверено 16 июня 2016.
5. Н. М. Михайлова. Розыск о расколах. Часть III. Сектантство и раскол «Староверов» в XVII в. Глава 12. Самосожжения. 1995
6. В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви. Раскол донатистов
7. В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви. Монтанизм
8. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
9. (неизв.) . Архивировано 17 мая 2013 года.
10. Барсков Я.Л. Памятники первых лет русского старообрядчества // Летопись занятий Императорской Археографической комиссии за 1911 год. СПб., 1912. С. 334.
11. НОВЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК История, исторический журнал, история России, вестник, периодика, периодическая печать, мемуары, рецензии, гражданская война, Белое дело, Российская … (неизв.) . Архивировано 17 мая 2013 года.
12. Зеньковский С. А. Русское старообрядчество: духовные движения XVII в. М., 1995. С. 272.

Если обратиться к истории старообрядчества, то мы увидим, что, начиная
с 70-х гг. XVII столетия, старообрядчество истребило десятки тысяч своих
приверженцев, в том числе и детей. И подавляющее большинство предало себя
самосожжению.
Во второй половине 1721 - в начале 1722 г. центральные
правительственные учреждения направили новые указы и распоряжения с
требованием скорее завершить запись раскольников в двойной оклад. 24 февраля
1722 г. последовала инструкция "О свидетельстве душ мужского пола", данная
генерал-майору П. Г. Чернышеву и определявшая порядок первой ревизии.
Одной из неожиданностей для петровских законодателей явилось упорное
нежелание старообрядцев, особенно на севере и востоке страны, признать
систему записи в двойной подушный оклад. Согласие уплачивать двойной оклад
рассматривалось многими из них как подчинение силам антихриста и помощь им.
Стойкое нежелание быть занесенными в списки "слуг сатаны" характерно было
для радикальных направлений восточного старообрядчества в течение всего
XVIII и XIX вв.
Непосредственное проведение переписи поручалось военным. В тарские
скиты был послан отряд во главе с полковником А. И. Парфеньевым. Экспедиция
полковника Парфеньева в глазах многих явилась новым подтверждением конца
света и привела к трагическим последствиям: она возродила в Сибири отчаянную
форму старообрядческого протеста прошлого XVII в. - массовые самосожжения.
В своих донесениях правительству митрополит Антоний подчеркивал, что
самосожжения явились протестом против введения двойного оклада и что
старообрядцы категорически отказываются как платить этот оклад, так и
присоединяться к православной церкви.
Первая после 80-х гг. XVII в. вспышка массовых самосожжений в Сибири
явилась ярким показателем напряженности положения. Жертвы этих
самосожжений - беглые крестьяне или крестьяне, покинувшие свои деревни
непосредственно для самосожжения. В октябре 1722 г. тобольские власти были
обеспокоены первыми известиями о волнениях ишимских, ялуторовских, тюменских
крестьян. В этом районе осенью 1722 - весной 1724 гг. произошли следующие
самосожжения:
гарь в деревне Зырянской Тюменского дистрикта (незадолго до середины
октября 1722 г.), гарь в деревне Коркиной на Ишиме Ялуторовского дистрикта;
крупное самосожжение на реке Пышме, в котором по слухам, распространявшимся
в середине октября 1722 г., в ялуторовских деревнях погибло около 400
тюменских и ялуторовских крестьян; самосожжение крестьян 25 декабря 1722 г.
в деревне Ировской Абацкой слободы на Ишиме; 21 апреля 1723 г. жители 10
дворов деревни Камышевской на Исети в количестве 78 человек собрались в дом
отставного солдата Максима Дернова для гамосожжения, после уговоров властей
7 из них оставили свое намерение, а остальные сгорели в начале мая; между 12
и 28 марта 1724 г. в болотистых лесах за рекой Пышмой сгорело 145 человек,
которые съехались сюда из различных тюменских и ишимских деревень; среди них
было несколько жителей города Тюмени.
А. С. Пругавин, дореволюционный историк старообрядчества и сектантства,
в одной из своих статей, напечатанных в 1885 г. в журнале "Русская мысль",
попытался подсчитать число раскольников, обрекших себя на смерть в огне.
Только до 1772 г. сожгли себя заживо не менее десяти тысяч человек. Надо
отметить, что это число самосожженцев следует считать минимальным. Сообщая о
групповых и семейных самосожжениях, архивные документы весьма часто
прибавляют к той или иной цифре слова "и прочих с ними". Костры
самосожженцев вспыхивали и после 1772 г. По сведениям, собранным тем же
историком, например, в 1860 г. сожгло себя 18 старообрядцев.
Положение старообрядцев в России особенно изменилось к худшему после
воцарения на престол Екатерины. В 1764 г. царские войска разгромили
раскольничьи поселения на Ветке. В 1765 г. было предписано вместо откупных
денег брать с раскольников рекрут натурой (не стали исключением даже те, кто
находился в скитах). Указом 1767 г. для купцов, записанных в расколе,
вводилось взимание двойного оклада с вносимых ими податей и прочих сборов с
торгов и промыслов.
В 1768 г., в противовес указу Петра III, вновь запрещалось строить
раскольничьи церкви и часовни. Обосновывая это решение, владыки православной
церкви из Синода писали: "Правда, что в Российской империи инославным
христианским религиям кирхи, публичные, так и магометанам свои мольбища
иметь дозволяется; на раскольники не в пример, ибо от тех нашим православным
никакого повреждения не происходит", - иное дело от популярных в народе
раскольников.
При этом брался путь на единоверие: подчинение независимого от
государства старообрядчества официальной церкви.
Указом 1764 г. освобождались от двойной подати те раскольники, "кои
православной церкви не чуждаются и таинства церковные от православных
священников приемлют", а креститься же они могут и двумя перстами.
Иерархи официальной церкви именовали раскол "гидрой". Уподобляясь
Гераклу, палачи в мундирах не только рубили, но огнем жгли протестантов на
кострах и в срубах. Вместе с этим нарастал и протест среди раскольников. В
ответ на разгром Ветки в 1764 г. вновь запылали срубы самосожженцев.
В Олонецком уезде группа крестьян-раскольников вместе с какими-то
пришлыми заперлась в избе. К дому подошли староста и десятские, стали
спрашивать о неведомых людях. Вместо ответа один из них вышел на улицу с
топором в руках, ударил десятского и отсек ему руку. Изумленная толпа не
шевельнулась. Незнакомец спокойно возвратился в избу и захлопнул дверь. В
окнах вспыхнуло пламя. 15 человек раскольников погибло на этот раз в огне.
В Новгородской губернии крестьяне деревни Любач были доведены до
отчаяния. 35 человек собрались у крестьянина Ермолина и объявили, что
сожгутся. Об их намерении сообщили властям. В деревню прибыл поручик Копылов
с командой солдат, архиереем и попом. Объявили самосожженцам, что если они
примут двойной оклад, то будут отпущены по домам без всякого наказания за
сборище. Раскольники отвечали:
- Ваша вера неправая, а наша истинная, христианская; крест
четвероконечный - прелестный (в смысле "прельщать" - авт.), почитаем
осьмиконечный; да и в божественном писании у вас много неправостей, и если
нас станут разорять, то мы не сдадимся и сделаем то, что господь прикажет. А
ежели нас разорять не станут, то мы гореть не хотим. Пусть будет нам грамота
за рукою государыни, чтоб быть нам по-прежнему, а в двойном окладе не быть,
и в церковь нас принуждать не будут.
Вскоре к засевшим в избе присоединились еще 26 человек. Наступил конец
августа. В огороде поспели овощи. Раскольники просили Копылова разрешить им
пойти за капустой. Это им дозволили. Из избы вышли около 20 мужчин и женщин
с ружьями, топорами, дубинами. Они набрали полные мешки овощей и снова
закрылись в избе.
Сенат обо всем этом доложил императрице. Они предложили, что если
раскольники и дальше будут упорствовать, то забрать их силой и отправить в
Нерчинск. Но Екатерина решила по-другому: она распорядилась выбрать среди
раскольников поумнее и направить их на переговоры. После долгих уговоров и
убеждений любачские раскольники разошлись по домам и записались в двойной
оклад.
Огонь самосожжения благословлен был высшими авторитетами раскола, в
первую очередь протопопом Аввакумом. В одном из его сочинений, написанных
уже в годы заточения, содержится восхваление первых самосжигателей: "Суть
уразумевша лесть отступления, да не погибнут зле духом своим, собирающеся во
дворы с женами и детками и сожигахуся огнем своею волею. Блажен извол сей о
господе".
Чаще всего раскольники жили не компактно, а рассредотачивались среди
прочего населения. Входя в общие муниципальные объединения, они вместе с тем
образовывали свои религиозные общины, сплоченные не только единством веры,
но и общностью чисто житейских интересов.
Прообразом замкнутых в себе раскольничьих объединений являлись
древнехристианские общины. Базируясь на их преданиях, раскольники почитали
только себя истинными христианами, окруженными миром язычников.
Опорными базами формирования религиозных общин раскольников являлись
скиты и молельни. Например, в начале XIX столетия в Тверской губернии, в
местности Тетерки, затерявшейся в лесу, находился скит федосеевского
согласия. Вскоре он был уничтожен властями.
Раскольников, гонимых правительством и церковью, всячески шельмовали,
распространяли о них всевозможные небылицы, обязывали нашивать желтый козырь
на верхней одежде. В итоге они превратились в отщепенцев, на некоторых из
них люди смотрели как на нечто ужасное, а желтый козырь выдавал раскольника
на посмеяние любому дворовому мальчишке. В этой обстановке гонимый
раскольник "зажав нос и уши, торопливо пробегал мимо православной церкви,
чтобы не чувствовать запаха ладана, выходившего из нее, и не слышать ее
колокольного звона".
Так на протяжении ряда поколений формировался характер раскольников:
скрытный, самолюбивый, но вместе с тем нравственный и честный.
Все убежденные старообрядцы были очень фанатичны. Особенно женщины. При
гонениях, на допросах они обычно отвечали на все кратко:
- Делай со мной, что хочешь.
- Веди на казнь.
"Многие бы охотно подвергли себя мукам", - замечает один из
преследователей раскола.
В XIX столетии раскол все больше заходил в тупик. Земная жизнь,
казалось раскольникам, ничего положительного им больше не сулила. Осталась
последняя надежда на царство небесное. В этих условиях вспыхивают изуверские
тенденции религиозного освящения самоубийства. Возникает раскольничья секта
"морельщиков", из которых, в свою очередь, складывались толки
"самосжигателей" и "соединяющихся со Христом" - самоубийц или просящих
единоверцев лишить их жизни.
Подобные тенденции формировались особенно среди нетовцев и
филлипповцев. Они утверждали, что если кто себя заморит постом, или сам себя
сожжет, то станет таким же угодником и великомучеником, как святые.
Так, около 1830 г. в селе Копены Аткарского уезда Саратовской губернии
несколько десятков человек, взрослых с детьми, избрали по жребию из своей
среды одного губителя и все были им умерщвлены.
Другая группа людей, собравшись в отдельном строении, обложила его
соломой, хворостом и подожгла.
Многие обгорели, но большая часть самосожженцев была вытащена из огня
подоспевшей полицией.
В Калязинском уезде Тверской губернии два молодых филипповца, 30 и 18
лет, решились принять мученическую смерть. Старший написал завещание,
которое отражает их настроение перед смертью - отрешение от всего земного в
ожидании царства небесного:
Прощайте, отцы наши любимые, Лихом не поминайте И слезы о нас не
проливайте, Только на бога уповайте... А мы идем во славу божию.
Ночью молодые люди отправились в лес, сложили костер. Став перед
пламенем, исступленно пели молитвы. Старший первым хотел броситься в огонь,
но младший упросил предоставить ему это право, чувствуя недостаток сил
перенести зрелище мучения друга. С пением хвалебного богу гимна юноша вошел
в пламя. При виде мучений своего друга, старший не выдержал. Полный
сострадания, он бросился в огонь, вытащил полуобгорелого приятеля, дождался,
пока тот пришел в сознание, стал убеждать его сохранить свою жизнь, а когда
младший товарищ опять впал в забытье, сам вошел в пламя. Обессиленный юноша
был свидетелем нечеловеческой силы воли старшего друга. Утром его нашли.
Юноша был еще жив, рассказал обо всем, но вскоре умер от ожогов.
Во Владимирской губернии крестьянин Никита сжег свой дом и в нем двоих
собственных детей, предварительно зарезанных им на горе за селением. На
допросе он показал, что поступил так под влиянием библии и совершил
детоубийство в подобие Аврааму, который приносил богу в жертву сына своего
Исаака. Никиту сослали в Забайкалье. Он поселился в Средней Борзе на Аргуни.
Живя здесь, он часто уходил в лес, где стояла маленькая часовня. Он подолгу
не возвращался. Однажды пастухи зашли в часовню и обнаружили в ней
следующее: под навесом был вкопан в землю большой деревянный крест. Его
срубил и вкопал сам Никита. А на кресте висел распятый человек: голова в
терновом венке склонена набок. В крепкий мороз висел он голый, только
подпоясавши низ живота белым платком. В боку была рана, все тело забрызгано
кровью. У подножья креста лежало копье и орудия страстей господних. Когда
люди сняли распятого с креста, он был еще жив. Никиту вылечили и призвали к
допросу. Он отвечал, что жертвовал собой за грехи людские и выбрал для этого
вечер великой пятницы.
Распинал он сам себя. Сначала прибил к кресту ноги правой рукой,
придерживаясь левой за поперечину креста, потом левую руку насадил на
большой гвоздь, заранее вбитый так, что торчало острие. То же хотел сделать
и с правой рукой, да силы покинули его - ослаб, повис. Так, с опущенной
рукой, и нашли его пастухи. "Захотелось умереть, как умер Христос за
людей", - говорил Никита.
Праведный костер был для старообрядца далеко не единственным путем в
царствие небесное. Были и голод, и омут, и топор, и нож.
В 1896 г. происходила первая всеобщая перепись населения империи. На
Тираспольских хуторах Херсонской губернии проживала раскольничья монахиня
Виталия, которая имела большое влияние на старообрядцев. В организованной
переписи населения она увидела приближение конца света, страшного суда. Она
учила, что лучше умереть, нежели быть занесенными на переписные листки.
По словам обер-прокурора Синода Победоносцева, некоторые сектанты
поверили монахине и отнеслись к этой переписи отрицательно, видя в ней
насилие над их верой и считая ее средством занести их в списки с печатью
антихриста. Были употреблены различные средства избежать этой переписи
вплоть до намерения подвергнуть себя самосожжению.
На этой почве религиозной нетерпимости и произошел страшный случай
погребения заживо раскольников с их согласия. Под влиянием проповедей
монахини Виталии, обитатели хуторов решили принять мученическую кончину, но
остаться верными своей религии. 23 декабря 1896 г. девять сектантов
приготовили себе яму и отпели над собой "чин погребения". Когда они легли в
яму, старообрядец Федор Ковалев, как каменщик, по их просьбе, заложил яму
кирпичом.
Ф. Ковалев был убийцей 25 человек и в том числе двоих своих малолетних
детей, жены и 60-летней матери. Все заживо погребенные и сам Ковалев были
убеждены, что эта смерть приведет их в "царствие небесное".
Через четыре дня после этого случая были замурованы заживо еще шесть
человек.
В день переписи Виталия вместе с некоторыми другими единоверцами
отказалась дать сведения переписчикам. Она и пять других сектантов были
заключены в тюрьму, но после 5-дневной голодовки были освобождены.
В феврале 1897 г. Федор Ковалев похоронил заживо в два приема еще
десять человек и в том числе Виталию.
Раскрытие этого страшного дела привело к аресту Ковалева и заключению
его в тюрьму. Позднее Синод пошел далее и направил его в арестантское
отделение при Спасо-Евфимеевском монастыре в Суздале.
Федор Ковалев был заключен в арестантское отделение 22 февраля 1898 г.
и помещен в отдельную камеру под строгий надзор монастырского начальства. В
монастырской тюрьме он провел семь лет, а затем был переведен в келью
монастыря. В своем письме к сестре Ковалев сообщал о своем примирении с
жизнью арестанта: он прожил в этой "коробке" семь лет, но даже если проживет
здесь до 70 лет, не будет просить о своем освобождении.

Е. В. Романова. Массовые самосожжения старообрядцев в России в XVII-XIX вв. // Серия Studia ethnologica. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2012. 288 с.

Монография сотрудницы Музея истории города Киева Екатерины Романовой посвящена интересной и важной теме массовых самосожжений старообрядцев (гари) в XVII-XIX веках. Выбор темы оказался весьма смелым, ибо ее неоднократно поднимали как старые исследователи, так и современные, но всякий раз она «не давалась» - и результаты оказывались не вполне убедительными. Делу мешала как трудность самой постановки вопроса, так и настоящий частокол идеологических и культурных предубеждений, часть из которых превратилась в штампы. Последнее обстоятельство объясняется в какой-то степени тем, что историография всех событий, связанных с расколом XVII-XVIII веков , находилась в руках синодальных миссионеров и ученых, так или иначе аффилированных с церковными структурами. Даже освободившись от обязанности демонстрировать лояльность клерикальной точке зрения, наука не сразу смогла трезво оценить такой сложный сюжет, как массовые самосожжения. Дело в том, что вообще массовое самоубийство легко рассматривать как магическое действие, как нерефлексируемый ритуал. Екатерина Романова отказалась от такой методики - и правильно сделала. Автор рассматривает это явление в различных научных перспективах: психологической, социологической и религиоведческой... И только одну из них исследовательница не без оснований отодвигает несколько в сторону - религиозно-политическую. Дело в том, что в русской социальной культуре религиозное и политическое по сути не разграничены, что при описании драматических моментов противостояния власти и церкви делает задачу сверхсложной. Тема «огненной смерти», ее недобровольной добровольности и ее восприятия выстраивается автором, во-первых, как социальная история и эмансипация церкви в лице старообрядцев от государственной машины, поглотившей реформированную часть церкви. Во вторую очередь она рассматривается как конфликтологический кейс и, наконец, - как тема обрядности смерти и противления Антихристу в контексте коллективной идентичности русского человека. Библиография вопроса об огненных смертях изучена и представлена вполне убедительно и исчерпывающе . Именно через обзор библиографии Романова обозначает все основные уровни анализа. От первых миссионерских исследований, имевших целью «обличение раскола» (таких как Дмитрий Ростовский, Иван Нильский и др.), через народнические и социологические (Афанасий Щапов, Александр Пыпин) изыскания Романова подходит к основным тенденциям современной науки, более или менее свободной от политического влияния, в том числе западным (Георг Бернард Михельс). Сам предмет исследования весьма сложен для понимания ввиду того, что современный человек, как правило, судит историю исходя из гуманистической установки, в то время как в описываемое время ценность человеческой жизни была существенно меньше ценности убеждений и их незыблемости. Кроме того, рассуждая о сочинении протопопа Аввакума о житии Авраама, исследовательница совершенно верно замечает, что суицид в раннехристианской культуре (и в целом христианской, учитывая разные волны реактуализации наследия) не имеет однозначно негативной коннотации. Скорее наоборот - в раннехристианских житиях, на которых воспитывался русский человек в XVII-XVIII веках, тема страдания «не заверу, а за верность», добровольного или полудобровольного мучения имела вполне положительный смысл. А в русском культе Бориса и Глеба, почитаемых в чине страстотерпцев, она оказалась опять актуализована как просьба о смерти, обращенная к палачам. Автор справедливо обращает внимание на одну особенность коллективной русской идентичности: пассионарность и харизматичность в ней неразрывно связаны с аскетизмом, причем чем радикальнее последний, тем сильнее связь. Смерть за веру вписывается в аскетическую монастырскую парадигму. Наконец, автор уместно вспоминает и учитывает соображения исследовательницы старообрядчества Е. М. Юхименко, показавшей, что в статистически значимом числе случаев гарей старообрядцы предусматривали возможность бескровного развития и давали присланным солдатам или полиции возможность мирно уйти. Если же начинался штурм, то поставленная специально свеча, опрокидываясь, поджигала солому - и гарь начиналась. В дискуссиях о старообрядческих самосожжениях сформировались три основные точки зрения. Первая (догматизирующая) повторяет фантастическое (т. е. голословное и искусственное) предположение миссионеров о том, что самосожжения были обоснованы ритуально, то есть были по сути некоей практикой, самостоятельной по отношению к христианской. Вторая теория высказана в основном историками народнического направления и подхвачена советской историографией. Она сводится к теме социального протеста угнетенных масс. И, наконец, третья позиция, близкая автору, связана с социопсихологической интерпретацией, путь к которой открыл еще Эмиль Дюркгейм своей работой «Самоубийство», а затем развили в своих трудах Пьер Бурдье, Ирина Паперно и Александр Агаджанян. Самоубийство рассматривается в этих исследованиях как культурный институт, оформляемый различными практиками. Таким образом, свою задачу Екатерина Романова видит в изучении массовых старообрядческих самосожжений как комплекса религиозных практик. Это дает ей возможность объединить изучение собственно самосожжений с полемикой вокруг них, публицистикой и сочинениями самих самосожженцев. Отдельный раздел книги посвящен историческим источникам , в него входят указы, допросы и вещественные доказательства. Полемические труды отнесены в отдельную библиографическую главу , что совершенно справедливо, ибо дискуссия идет и вокруг источников. Особенно интересен разбор «аввакумовых свидетельств». Дело в том, что миссионерская псевдогуманистическая риторика («посмотрите, до чего дошли эти изуверы!») строилась во многом на псевдоаввакумовых подлогах («Евангелие вечное» и ряд других), которые возникли в особом движении на реке Керженце, так называемой онуфриевщине. При разборе этой группы текстов автор справедливо перемещает акцент с обвинений протопопа в призывах к самосожжению на анализ страдальчески-исповеднического мировоззрения, представителем которого он был. В книге замечательно подробно разобрана тема «учения», иными словами - возможной догматизации огненной смерти. В условиях царства нечестия («Антихриста») и всеобщего отступления возможность, даже теоретическая, отречения от веры перед лицом страданий (в случае ареста и заключения) была куда страшнее смерти. Дело в том, что в задачи военных отрядов входили пристрастный допрос, увещевание и «возвращение в лоно церкви» целых «расколщицких» деревень. В то же время куда большее значение, чем прямые проповеди и призывы к смерти в огне, имели духовные стихи , в которых тема смерти за Христа была связана с обрядностью и с пребыванием в Боге. Кроме того, важной была тема визионерства и видения рая, которая служила дополнительным обоснованием в условиях неподконтрольной официальным церковным цензорам народной религиозности. Фактически подспудная идея общенародного стояния за веру между жизнью и смертью, при котором стираются границы индивидуальной экзистенции, была ярче всего выражена именно в визионерстве. В различных ситуациях, окружающих сами факты самосожжений, нашли выражение эксплицитные и имплицитные конфликты между старообрядцами и государством, обозначаемые либо через оппозиции «избегание контакта vs. розыск», «провокация vs. самоизвет» , либо выраженные в логике социальной организации. Так самосожигатели, отказывавшиеся от участия в переписях и уплаты налогов, оказываются вовлеченными в борьбу локальных властей за контроль над территориями и их населением. Имплицитным конфликтом Романова называет «тихие» самосожжения, ставшие основной формой в XIX веке. Такие самосожжения не содержат прямого протеста, а конфликт происходит не между преследователями-никонианами и преследуемыми-старообрядцами, а между Христом и Антихристом в личном эсхатологическом переживании. Некоторое сомнение вызывает оценка известного дьякона Александра Керженского как самоизветчика на основании его письма Петру I . Такое письмо все же преследовало цель донести точку зрения до царя, которого многие старообрядцы (например, выгорецкие писатели) считали главным судией спора народа с государством. Особой темой ввиду коммунитарного характера «огненной смерти» становится роль наставников в беспоповских общинах, которых нередко считают ответственными за формирование у крестьян-старообрядцев склонности к самосожжению. Но наставники, как справедливо замечает Романова, - это лишь способ замещения недостатка иерархии (в беспоповских общинах не принимали попов «никоновского поставления»). Факты до старообрядческих самосожжений свидетельствуют, что идея огненной смерти за Христа не связана всенепременно ни с расколом, ни с институтом наставничества. Смысл жизни ради смерти, который выкристаллизовался в православном христианстве, веками порождал это явление как побочный продукт. Монастырский уклад многих общин и фактическая обязательность жесткого аскетизма нашли отражение в укладе старообрядцев именно потому, что они были имплицитно присущи православному христианству на Руси. Сам труд в монастыре был особого рода подготовкой к смерти. Центральное место обряда в православной культуре русского народа и выражение веры русского человека прежде всего через обряд исследовательница видит и в особого типа «чинности» (строгой упорядоченности) самосожжений, например, в Палеостровской гари или в самосожжении, описанном в рукописи РГИА: «А после того собрались в горницу и молились Богу до разсвету дневного, а на разсвете-де приехал к ним и пришол в ызбу вышепомя-нутаго Каменскаго села, Покровское тож, житель пашенной крестьянин Данило Семенов сын Санин, которой им был наставником и лжеучителем к згорению. И собрал всех в ызбу женск пол: девок и баб. Незнамо, по какой книжке исповедывал их, спрашивал грехи подобно священнику, а по исповеди оной пол женской всех же выслал в горницу, призвал мужиков и всех вдруг спрашивал грехи по оной книжке. И по окончании исповеди той сказал им, чтоб они оттоль не изходя згорели, а сам неведомо куда уехал, после которого отъезда вси они, собравшись в горницу, грехи свои друг другу объявляя, прощались, кланялись в ноги, а Мамаев при-уготованую солому и веники лучиною зажег, отчего двор и загорелся. А оне-де до большаго пламени молились Богу, а как пламень возгорелся, то все жи, поклоняся в землю, лежали на полу» . В разборе связи погребального ритуала с идеей очистительного огня Судного дня Романова проявляет почти виртуозное владение структуралистской методикой. «Как можно видеть, - пишет исследовательница, - подготовка старообрядцев к смерти происходила в соответствии с христианской традицией, и в частности с представлениями об идеале мученической смерти, поскольку эта смерть принималась добровольно... Раздавая деньги и вещи, возлагая на себя венцы, старообрядцы одновременно выступали в нескольких обрядовых ролях» . Как примеры нового отношения крестьян к «чинности» при самосожжении интересны случаи самосожжений в XIX веке, которые, как показывает Романова, имели совершенно иной характер по сравнению с гарями XVII-XVIH веков. Там утрачена связь с контекстом, появляются новые практики и новые эсхатологические и мистические обоснования собственных действий, которые уводят тему самосожжений в область внутреннего, не выраженного прямо переживания. Но самое главное - из этого прямо следует, что логика самосожжений в этих исторических условиях на самом деле воспроизводит аутентичную логику самоотречения, имплицитную для православного христианства до ее логического конца. Однако этот подход переносит акцент с церковного конфликта в область рассуждения о культуре и шире - о судьбе России. Конфликт старообрядческой церкви с никонианской был неизбежно и конфликтом людей с властью, в ходе которого старообрядцы использовали, как объясняет Романова, не язык непротивления и смирения, а язык апокалиптического диспута о вере. И здесь кроется главный аргумент против интерпретации самосожжений как магизма: Романова показывает рациональное оформление самого феномена. «Стязание о вере» с увещевателями исходило из презумпции, что борьба аргументов не лишена смысла, хотя противники - антихристовы слуги, и их задача - вовлечь своих оппонентов в свою раскольничью лжецерковь. Но такие диспуты перед самосожжениями часто были оформлением самой гари. Здесь работает главный культурный механизм, не дезинтегрирующий, но интегрирующий социум - диалог. Именно это вкупе со всем остальным дает автору с полным правом утверждать, что «гари стали не только поведенческой стратегией, жизненным актом, но и были включены в старообрядческую и - шире - русскую культуру». Все четыре хронологических типа «гарей»

Очень хорошая статья, которая показывает, что в тогдашней государственной практике было сожжение еретиков. Это наводит на мысль, что так называемые "массовые самосожжения староверов" есть сокрытие своих карательных государственных экспедиций против старообрядцев.
Русская православная церковь и сожжения

Е. О. Шацкий
Из школьного курса истории все мы помним о средневековой инквизиции, о кострах на которых в Европе гибли еретики, иноверцы, ведьмы. Сама инквизиция никого не казнила, но передавала религиозных преступников светским властям со зловещей формулировкой: «Для наказания без пролития крови», т. е. для сожжения или повешения. Отношения церковной и светской властей соответствовали отношениям заказчика и исполнителя.

Но из школьных учебников создается впечатление, что инквизиция была только в католических странах. Между тем, древнее положение церковного права, гласящее, что светская власть должна помогать церкви наказывать религиозных преступников, едино для католичества и православия . Впервые решение о смертной казни за хранение еретической литературы было принято I Вселенским Собором (325 г.), решение было подкреплено императором Константином. В Византии, уже после разделения церквей, в 1119 г. был сожжён глава богомильской ереси Василий . Были ли в России сожжения религиозных преступников? Да, безусловно. Были ли они обусловлены влиянием христианства? Тоже, да.

Первое упоминание о сожжении мы находим в летописной записи за 1227 год. В Новгороде связывают и бросают в огонь четырех волхвов. Были ли палачи – христианами? Летопись не оставляет сомнений в ответе на этот вопрос – арестовавшие волхвов новгородцы первым делом доставили их на двор архиепископа . Очевидно, что перед нами преданные сторонники православия.

Около того же времени в Смоленске духовенство требовало казнить монаха Авраамия, обвиняя его в ереси и чтении запретных книг – предложенные виды казни – «пригвоздить к стене и поджечь» и утопить. Житие Авраамия недвусмысленно называет тех, кто требовал его казни: «попы, игумены, и священники, если бы могли, съели бы его живьем», «бесчинно попы, а также игумены ревели на него, как волы; князья и бояре не нашли за ним никакой вины, проверивши все и убедившись, что нет никакой неправды, но все лгут на него» . Обращает внимание и соответствие христианским запретам пролития крови способов казни: сожжение и утопление.

Далее, в 1284 г. в русской «Кормчей книге» (сборнике церковных и светских законов) появляется мрачный закон: «Если кто будет еретическое писание у себя держать, и волхованию его веровать, со всеми еретиками да будет проклят, а книги те на голове его сжечь . В XIV в. там же появляется апокрифическое «Правило 165 св. отец Пятого собора: на обидящих святые божие церкви», карающее сожжением на костре за разграбление церковного имущества . В летописи за 1438 г. упоминаются «Святые правила святых апостолов», предписывающие «огнем зжещи или живого в землю засыпати» за ересь (другой вариант: «Святые правила божественного закона святых апостолов повелевают такового церкви развратника огнем сжечь или живого в землю загрести») . Согласно Густынской летописи (XVII в.), в 1438 г. митрополит Исидор, принявший католическую унию, «от священного собору осужден был на сожжение, но бежал из темницы» . Очевидно, что автор XVII в. не видел ничего необычного в таком приговоре Собора. Согласно Воскресенской и Второй Софийской летописям, князь не послал за беглецом погони, именно не желая его сжигать. Ясно также, что появление на Руси вышеперечисленных законов связано с христианской церковью. Способы опять-таки без пролития крови: сожжение и закапывание в землю.

Сомнительно, чтобы Исидор был единственным, к кому решились применить перечисленные законы. Возможно, именно с ними связаны следующие казни ведьм: в 1411 г. двенадцать колдуний были сожжены жителями Пскова по подозрению в том, что наслали на город мор, а в 1444 г. можайский князь велел сжечь боярыню Марью Мамонову «за волшебство» . И. Бердников упоминает о можайском княжестве, как примере влияния церкви на светскую юстицию – князь Андрей Дмитриевич Можайский вёл переписку с игуменом Кириллом Белоозёрским, написавшим ему послание с советами по наказанию преступников . Сын этого князя – Иван Андреевич – и сжёг ведьму. Резонно считать, что Иван Андреевич получил самое православное воспитание, в т. ч. в области права. Безусловно, что по законам того времени «ведовство» считалось преступлением, подлежащим церковному суду . Это также подтверждает то, что можайский князь действовал в союзе с церковными властями.

В 1490 г. новгородский архиепископ Геннадий велел сжечь на головах нескольких осужденных еретиков берестяные шлемы, (видимо, вспомнив закон о сожжении еретических книг на голове еретика). Двое наказанных сошли с ума и умерли . Архиепископ Геннадий причислен церковью к лику святых.

В 1504 г. состоялся знаменитый церковный собор, приговоривший к сожжению неизвестное количество «жидовствующих» еретиков. Летописец перечисляет по именам восемь человек, но добавляет «и иных многих еретиков сожгоша» . Одним из инициаторов сожжения был игумен Иосиф Волоцкий – также причисленный церковью к лику святых. Сожжения поддержал и наследник Великого князя Василий Иванович, через год занявший престол. Отсутствие сведений о сожжениях на Руси в его правление, возможно, связано с недостаточным количеством источников.

В правление Ивана Грозного, некий русский еретик, бежавший в Литву и прозванный там «вторым Лютером», рассказывал, что в Москве его должны были сжечь, но царь отменил смертный приговор . Д. ист. н. Р. Г. Скрынников связывает это сообщение с церковным собором 1553 – 54 гг., на котором была осуждена группа еретиков во главе с игуменом Артемием. Об Артемии Соборная грамота констатировала: «Царь и великий князь Артемию казнь отдал» , т. е. помилование было личным решением царя.

Перечень казнённых времён Ивана Грозного сохранился в его «Синодике», составленном дьяками по архивным делам. Но «Синодик» не упоминает как и за что казнены упомянутые в нём лица. Сопоставления с другими источниками позволяют уточнить, что плотники Неупокой, Данила и Михаил были сожжены весной-летом 1569 г. за употребление в пищу запрещённой церковными правилами телятины, а в августе 1575 г. сожжено 15 ведьм в Новгороде («а сказывают ведуньи») . Иностранец Петрей в записках начала XVII в. писал о Грозном:

Как ни был он жесток и неистов, однако ж не преследовал и не ненавидел за веру никого, кроме жидов, которые не хотели креститься и исповедовать Христа: их он либо сжигал живых, либо вешал и бросал в воду .

Об утоплении иудеев известно из летописи , но известие Петрея о сожжениях их уникально. Нет данных о причастности церкви к сожжениям времён Грозного, но не будем забывать основной принцип инквизиции – казнь осуществляют светские власти.

К тому же сожжению ведьм:

Повесть о волховании, написанная для Ивана Грозного, доказывает необходимость строгих наказаний для чародеев, и в пример выставляет царя, который вместе с епископом (выделение Афанасьева – Е. Ш.) «написати книги повеле и утверди, и проклят чародеяние, и в весех заповеда таких огнём пожечи» .

В 1584 г. на престол вступил крайне благочестивый государь Фёдор Иоаннович. В 1586 г. русскую церковь возглавил некто Иов (причислен к лику святых), в одном из своих сочинений одобривший казни языческих жрецов . Насколько можно судить по дошедшим источникам, во времена Иова сожжения стали обычной казнью. Английский посланник Флетчер, живший в Москве с 25.11.1588 по 6.05.1589, описывает одно из сожжений еретиков, как очевидец:

…муж и жена… были сожжены в Москве, в маленьком доме, который нарочно для того подожгли. Вина их осталась тайною, но вероятно, что они были наказаны за какую-нибудь религиозную истину, хотя священники и монахи уверили народ, что эти люди были злые и проклятые еретики .

Достоверность сообщения Флетчера подтверждается описанием способа казни – сожжением в срубе, часто упоминаемым в русских документах XVII в., но необычным для других стран. Если за полгода только в Москве Флетчер успел стать свидетелем сожжения двух человек, то есть основания для предположения, что таких сожжений было значительно больше. Летопись под 7099 г. (1590/91 гг.) описывает сожжение колдунов в Астрахани по приказу Федора Иоанновича: «пытав их, велел государь пережечь» . Вкупе с сообщением патриарха Иова:

О великий государь, боговенчанный царь и великий князь Федор Иванович Всея Руси! Во-истинну еси ты равен явися православному первому в благочестии просиявшему царю Константину и прародителю своему великому князю Владимиру, просветившему Русскую землю святым крещением: они же убо каждый в свое время идолы поправше и благочестие восприяша; ты же ныне великий самодержец и истинный рачитель благочестия, не единых идолов сокрушая, но и служащих им до конца истребляя ,

это даёт нам основание полагать, что во времена Фёдора Иоанновича казни за духовные преступления не были исключениями.

Та же тенденция продолжилась при Борисе Годунове, когда главой церкви оставался Иов. В январе 1605 г. грамота московского правительства о появлении Лжедмитрия в северные города сообщила:

Люди, которые в государстве за их богомерзкие дела приговорены на сожжение, а другие к ссылке, бежали в Литовскую землю за рубеж и злые плевелы еретические сеяли .

То есть людей, приговоренных к сожжению за ересь, было не так мало. Под тем же 1605 г. летописи сообщают о казни вероотступника Смирного. Согласно «Пискарёвскому летописцу» (написан в 1621 – 1625 гг.):

…голова Стрелецкой Смирной Маматов из Грузии побежал в Кизылбаши и там обусурманился, понял жену. И царь его велел за то казнить разными муками: «Ты де покинул веру христианскую да обусурманился!» .

«Новый летописец» (составлен в окружении патриарха в 20-е гг. XVII в.) уточняет способ казни:

…бусурмана Смирного сведал, что он убусурманился, повелел ему дать разные муки, а напоследок же его окаянного велел обдать нефтью и повелел зажечь. Тут окаянный скончался .

Очевидно одобрение казни в окружении патриарха Филарета – «окаянный».

Что при Филарете – фактическом главе русского государства – сожжение признавалось обычной казнью за религиозные преступления – свидетельствует грамота Михаила Федоровича тобольскому архиепископу (5 февраля 1623 г.). О сожжении говорится, как о наказании, положенном за «великие духовные дела». Царь отвечал архиепископу на следующие жалобы (привожу в контексте):

…воры софийского протопопа перед боярином и воеводами и перед дьяком бесчестили. И боярин де и воеводы за то им ничего не учинили. И после де того на той же неделе перед тобою же, богомольцем нашим (архиепископом – Е. Ш.), и перед боярином и воеводы объявилися многие люди в великих духовных делах. И боярин де и воеводы, советовав о том с тобою, богомольцем нашим, учинили им наказание слегка и разослали во многие городы, а до конца над ними наказанья не учинили и огнем не сожгли

Царь отказался вынести решение, пока архиепископ не отпишет ему «каким людям, и за какие было вины довелося наказанье до конца учинити и огнем жечь, и что их большие вины» . Из грамоты ясно, что игумен был недоволен слишком милосердными приговором воевод, не учинившим наказания «до конца». Царь не возражал, но желал знать конкретные духовные преступления приговоренных (к сожалению, не удалось найти дальнейшую переписку по делу).

От 1647 года до нас дошел указ Алексея Михайловича на имя шацкого воеводы Григория Хитрово:

И ты б женке Агафьице и мужику Терешке, дав отца духовного, велел их причастить святых Божьих тайн, будет достоит, а причастя святых Божиих тайн, велел их вывесть на площадь и сказав им их вину и богомерзкое дело, велел их на площади в струбе, облокши соломою, сжечь .

Агафья и её учитель в колдовском деле Терешка Ивлев обвинялись в том, что с помощью заклинаний и «нити мертвого человека с приговором» уморили до смерти нескольких крестьян. Текст указа самый благочестивый.

В 1649 г. Земской Собор в Москве принял законодательный акт «Соборное уложение». Первая же статья Уложения гласила:

Будет кто иноверцы, какие ни буди веры, или и русской человек, возложит хулу на господа Бога и спаса нашего Иисуса Христа, или на рождышую его пречистую владычицу нашу богородицу и приснодеву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников, и про то сыскивати всякие сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохульника обличив, казнити, сжечь .

Интересна также 24-ая статья 22-ой главы «Уложения»:

А будет кого бусурман какими нибудь мерами насильством или обманом русского человека к своей бусурманской вере принудит, и по своей бусурманской вере обрежет, а сыщется про то допряма, и того бусурмана по сыску казнить, сжечь огнем безо всякого милосердия. А кого он русского человека обусурманит, и того русского человека отослать к патриарху, или к иной власти, и велети ему учинити указ по правилам святых апостол и святых отец .

Законодатели не очень последовательны. Если исламскому миссионеру удалось «какими-нибудь мерами» обратить русского в свою веру, то, значит, это были либо насилие, либо обман. Однако, русского, «насильством» обусурманенного, тоже не оставляют без наказания.

«Уложение» было составлено по правилам апостолов и святых отцов, законам греческих царей (т. е. «Кормчей книге»), указам русских царей и приговорам бояр, т. е. в соответствии с традицией. «Уложение» было подписано всеми участниками Собора, в т. ч. Освященным собором – высшим духовенством. Среди подписавших был и архимандрит Никон, через четыре года ставший патриархом . Тогдашний глава русской церкви патриарх Иосиф, в том же году написал царю послание, в котором сослался на первую статью Уложения:

В Уложенной книге написано: кто изречёт на соборную и апостольскую Церковь какие хульные слова – да смертью умрёт. А он, Стефан (благовещенский протопоп – Е. Ш.), не точию на соборную и апостольскую Церковь хулу принёс и на все Божии церкви – и нас, богомольцев твоих, обесчестил. Милостивый… царь и великий князь Алексей Михайлович!.. Пожалуй нас, богомольцев своих, не вели, государь, своей государевой Уложенной книги нарушить – и вели, государь, нам, богомольцам твоим, по правилам святых апостолов и святых отцов и по заповедям прежних благочестивых царей дать на него, Стефана, собор [то есть соборный суд]. Царь государь, смилуйся! .

Государь, впрочем, выдавать протопопа Стефана на расправу не стал.

Итак, сожжение по Уложению 1649 г. было одобрено православной церковью, тем самым взявшей на себя часть ответственности за последовавшие казни по этому Уложению.

В дальнейшем источники прямо говорят о том, что отношения церкви и государства развивались по схеме: заказчик – исполнитель.

Дьяк Г. К. Котошихин, живший в XVII веке и известный своим сочинением «О России в царствование Алексея Михайловича», так рассказывает о существовавшей в его время (служил в 1658 – 1664 гг.) системе террора по отношению к церковным противникам:

…а кого у них (в судах патриарха и церковных властей – Е. Ш.) за духовные дела… осудят на смерть, кто какую казнь заслужил, и они, из дела выписав приговор свой, посылают с теми осужденными людьми в царский суд, и по тому их приговору из царского суда велят казнить без задержания, кто чего достоин .

В Разбойном приказе «жгут живого за богохульство… за волховство, за чернокнижие, за книжное преложение, кто учнет вновь толковать воровски против апостолов, пророков и св. отец с похулением». «Смертные казни женскому полу бывают: за богохульство… жгут живых; за чаровство… отсекают головы» .

Пытки обвиняемых также производились по требованию духовных властей: «Когда нужно было кого-то пытать духовное начальство посылало обвиняемого к светскому начальству» .

Ещё конкретный указ, Михаил Федорович Романов писал архиепископу Тобольскому:

А которые люди в духовных делах дойдут какого наказания, и ты б их велел смиряти по правилу святых отец, чтоб от всякого беззакония вперед уняти. А будет которые люди в духовных делах учнут не быть послушны, а дойдет до большого наказанья, и ты б их отсылал к боярину нашему и воеводам .

Австрийский дипломат фон Мейерберг (был в России в 1661 – 63 гг.) сообщает о правах патриархов:

…судят всякие дела, относящиеся к духовенству, церковному послушанию и христианским нравам, и никогда не получают у царя отказа на просьбы об утверждении этих приговоров .

Иностранцы, побывавшие в Москве в этот период, рассказывают о сожжениях еретиков, как очевидцы:

Ересь наказывается огнем. Еретик выходит на кровлю небольшого домика и оттуда спрыгивает во внутренность; на него бросают солому с лучинами; пламя скоро задушает его. Довольно и слишком строго это наказание .

Тех, которые возбуждают какие-либо сомнения относительно веры, заключают в небольшие деревянные домики и сжигают живыми и выглядывающими оттуда .

Вернёмся к охоте на ведьм. В начале 1653 г. воеводы Тулы, Карпова, Михайлова, Мосальска, на Осколе и др. получили указы о том, чтобы люди «впредь никаких богомерзких дел не держались и те б отреченные и еретические книги, и письма, и заговоры, и гадательные книжки, и коренья, и отравы пожгли, и к ведунам и к ворожеям не ходили и никакого ведовства не держались, и костьми и иным ничем не ворожили, и людей не портили». Относительно тех же, которые «от таких злых и богомерзких дел не отстанут, таких злых людей и врагов Божиих велено в срубах сжечь безо всякой пощады и домы их велено разорить до основания, чтоб впредь такие злые люди и враги Божии и злые их дела нигде не воспомянулись» .

Была ли церковь причастна к указам против «врагов Божиих»? Известно, что в XVII в. наказания за ведовство считались церковным, духовным делом . Накануне появления Указа, в сер. 1652 г. патриархом стал Никон, влияние которого на светскую власть первоначально было беспрецедентным в русской истории.

В 1654 году войска царя Алексея Михайловича взяли Смоленск, до того некоторое время принадлежавший Польше. Сохранилось следующее известие архидиакона Павла Алеппского (сын антиохийского патриарха, в 1654 г. был в России):

По взятии Смоленска царь (Алексей Михайлович) нашел в нем много евреев, которые скрывали себя, переодевшись христианами, но московиты узнали их по неумению делать крестное знамение. По приказанию царя всех их собрали и потребовали, чтобы они крестились, если хотят спасти себе жизнь; кто уверовал и крестился, тот сохранил свою жизнь, а тех, кто не пожелал, посадили в деревянные дома и сожгли .

Здесь особенно интересны авторство и время написания. Следовательно, уже в начале второй половины XVII в., известие о сожжении на Руси иноверцев не вызывало удивления и на православном Востоке. В то же время, достоверность сообщения вызывает сомнение. Скорее всего, до архидиакона Павла дошли некие слухи, как минимум, преувеличенные. Но точное описание способа – сожжения «в деревянном доме» (срубе), принятого именно на Руси, – показывает, что у известия была реальная основа.

В 1658 г. пал Никон. Церковь пережила период безвластия. В 1664 г. на место блюстителя важнейшей московской епархии встал жёсткий администратор митрополит Павел. В 1666 – 1667 г. состоялся злосчастный церковный Собор, на котором староверов, а также всех не покоряющихся церкви предали анафеме и объявили достойными «телесной» казни:

Аще ли же кто не послушает повелеваемых от нас и не покорится святой восточной церкви и сему освященному собору, или начнет прекословить и противиться нам, и мы такового противника данной нам властью… проклятию и анафеме предаем. …мы таковых накажем духовно: аще же и духовное наказание наше начнут презирать, и мы таковым приложим и телесные озлобления .

С этими двумя событиями связывают пик религиозных репрессий. Уже через неделю после назначения Павла был арестован и сослан Аввакум. На лесные убежища староверов обрушились военные экспедиции . С 1666 г. регулярными становятся сведения о сожжениях.

В 1666 г. в вязниковских лесах был схвачен и после допроса сожжен старообрядческий проповедник Вавила. Современник монах Серапион с одобрением писал: «богомерзкий чернец Вавилко сожжен за свою глупость» . В том же 1666 г. гетман московской части Украины И. М. Брюховецкий сжёг шесть ведьм . Об отношениях Брюховецкого с московским правительством известно следующее.

Сделавшись гетманом, Б. начал укреплять своё положение связями с Москвой. Он внёс в свои отношения к московскому правительству то раболепство и низкопоклонство, от которых до сих пор воздерживались украинские гетманы: в обращениях к царю он писал себя «Ивашкой», «подножкой» царя и т. д. Первый из гетманов поехал он на поклон в Москву, принял титул боярина, женился на московской боярышне Салтыковой. Но самое главное, чем он рассчитывал купить всецело благосклонность Москвы и упрочить своё положение – это предложение московскому правительству, якобы от лица управляемой им страны, усиленного вмешательства в её внутреннюю жизнь. Такое предложение было чрезвычайно приятно Москве, так как расчищало желанный путь её традиционной политике. Во все большие города Малороссии были посланы теперь московские воеводы с расширенной компетенцией и правом взимать подати. В целях податного обложения была устроена перепись населения, возбудившая общий ропот. В своём угодничестве Б. зашёл так далеко, что просил о назначении митрополита из Москвы, от чего отказалось московское правительство .

В свете вышеизложенного, вполне логично утверждение Новомбергского о том, что сожжение ведьм, по приказу Брюховецкого, было исполнением московского законодательства .

В 1670 г. была сожжена женщина, беглая монахиня Алёна. Первоисточники дают следующую информацию.

1670 г., декабря 6. Отписка полкового воеводы Ю. Долгорукова в приказ Казанского дворца о вступлении его в Темников и о показаниях пленных:

Привели к нам, холопем твоим, вора и еретика старицу, которая воровала и войско себе збирала и с ворами вместе воровала, да с нею ж принесли воровские заговорные письма и коренья… Вор старица в распросе и с пытки сказалась Аленою зовут, родиною де, государь, она города Арзамаса Выездные слободы крестьянская дочь, и была замужем тое же слободы за крестьянином; и как де муж ее умер, и она постриглась. И была во многих местах на воровстве и людей портила. А в нынешнем де, государь, во 179-м году 1, пришед она из Арзамаса в Темников, и збирала с собою на воровство многих людей и с ними воровала, и стояла в Темникове на воевоцком дворе с атаманом с Федькою Сидоровым и его учила ведовству… Вора старицу велели за ее воровство и с нею воровские письма и коренья велели сжечь в срубе .

«Сообщение касательно подробностей мятежа, недавно произведенного в Московии Стенькой Разиным» (Архангельск, сентября 13/23 дня 1671 года. На корабле «Царица Эсфирь»):

Среди прочих пленных была привезена к князю Юрию Долгорукому монахиня в мужском платье, надетом поверх монашеского одеяния. Монахиня та имела под командой своей семь тысяч человек и сражалась храбро, покуда не была взята в плен. Она не дрогнула и ничем не выказала страха, когда услышала приговор: быть сожженой заживо. Бегство из монастыря считается у русских преступлением ужасным, караемым смертью. Прежде чем ей умереть, она пожелала, чтобы сыскалось поболее людей, которые поступали бы, как им пристало, и бились так же храбро, как она, тогда, наверное, поворотил бы князь Юрий вспять. Перед смертью она перекрестилась на русский лад: сперва лоб, потом грудь, спокойно взошла на костер и была сожжена в пепел .

В 1671 г. старообрядец Иван Красулин был сожжён в Печенгском монастыре – красноречиво уже само место казни. Зимой 1671/72 гг. в Москве сожжен видный старообрядец Авраамий, несколько раньше него в Москве же взошёл на костёр старообрядец Исайя .

В 1672 г. в Астрахани воевода Одоевский сжёг К. Семёнова, у которого была найдена тетрадка с заговорами . Вообще, казни начала 70-х легко связать с восстанием Разина: Алёна и Семёнов участвовали в восстании, Авраамий и Исайя возглавляли опасную старообрядческую оппозицию в Москве. Бесспорен союз церкви и государства в борьбе с разинским движением – церковь предала Разина анафеме.

В 1673 г. патриархом стал Иоаким, бывший «испытанным специалистом по "работе" со старообрядцами» . Характерна роль, сыгранная им в деле боярыни Морозовой. Подруга первой супруги Алексея Михайловича, представительница знатнейшего рода, она открыто сделала свой дом центром старообрядчества в Москве и долгое время пользовалась иммунитетом от царившей вокруг вакханалии преследований. Именно Иоаким – тогда архимандрит Чудова монастыря – покончил с оплотом старой веры. В ночь на 14 ноября 1671 г. Иоаким со своими людьми явился в дом Морозовой и распорядился заковать непокорную в кандалы. Вскоре её вместе с сестрой и подругой перевели в монастырское заключение. Все три, несмотря на уговоры, продолжали держаться старобрядчества. Патриарх Питирим полагал разумным освободить женщин: «Женское их дело; что они много смыслят» . Иоаким придерживался иных взглядов. В конце 1674 г. к упорствующим староверкам были применены радикальные способы увещания: пытка на дыбе и плети. Не добившись успеха, Морозову решили сжечь, но тут не выдержало старомосковское боярство и обратилось к царю с протестом – Морозовы были одним из 16 высших аристократических родов московского государства, имевших право на наследственное боярство . В 1675 г. три знатные узницы были уморены голодом (в то время, как сидевшая вместе с ними простая инокиня Иустиния всё-таки сожжена). Сохранились трогательные подробности смерти трёх женщин: они умоляли стражников: «Помилуй мя, даждь ми колачика!», в ответ же от имевших строгие приказания стражников слышали: «Боюсь» или «Не имею» . Способ казни опять-таки христианский – без пролития крови.

Женка Федосья, обвиненная в порче, попала на костер в 1674 году, в северном городе Тотьме. Перед казнью она заявила, что никого не портила, поклепала на себя не стерпев пытки . В 1676 году в селе Сокольском очередным царским указом было повелено сжечь Панко и Аноску Ломоносовых, колдовавших с помощью кореньев:

Сокольскому пушкарю Панке Ломоносову и жене его Аноске дать им отца духовного и сказать им их вину в торговый день при многих людях, и велеть казнить смертью, сжечь в срубе с кореньем и с травы .

В том же 1676 г. старообрядец инок Филипп, который наладил связи Аввакума с центрами раскола, «сожжен огнем бысть» в Москве . В 1677 г. поп-старообрядец был сожжён в Черкасске, по приказанию атамана донского войска М. Самарина .

В 1681 году церковный Собор во главе с патриархом обратился к царю со смиренной мольбой:

Просим и молим соборно Великого князя Феодора Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец, которые развратники и отступники, по многом церковном учении и наказании и по нашем архиерейском прошении их обращению истинного покаяния явятся противны, святой церкви непокорны, и таких противников бы указал Великий Государь Царь и Великий князь Федор Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец, отсылать ко градскому же суду и по своему Государеву рассмотрению, кто чего достоин, указ чинить. И о том воеводам и приказным людям, в города и в села, которые ныне есть на воеводствах, послать грамоты, а впредь всем воеводам и приказным писать в наказы, чтобы то дело было под его Государевым страхом в твёрдости, а вотчинникам и помещикам, и их приказчикам, у кого такие противники есть и будут, потому же объявлять в городах архиереям и воеводам, а которые раскольники где объявятся и по посылкам архиерейским учинятся сильны; и им воеводам и приказным по тех раскольников посылать служилых людей (т. е. солдат – Е. Ш.) .

14 апреля 1682 года были сожжены Аввакум и три его товарища по заключению: Феодор, Епифаний и Лазарь. В литературе часто упоминается мотивация приговора: «за великие на царские дом хулы», но она взята не из официального документа, а из записок графа А. С. Матвеева, написанных уже после 1716 г. . Справедливо отмечается, что казнь последовала после решений церковного Собора 1681 – 82 гг., предающих старообрядцев «градскому суду» .

В сочинениях Аввакума сохранилось много сведений о сожжении старообрядцев. Иларион, стрелец, сожжён в Киеве. Полиект, священник, сожжён в Боровске («и с ним 14 человек сожгли»). Иван Юродивый сожжён в Холмогорах . «В Казани никонияне тридцать человек сожгли, в Сибири столько же, во Владимире – шестерых, в Боровске – четырнадцать человек» .

В сожжениях старообрядцев до 1682 г. не сомневался Костомаров (реплики, вложенные им в уста участников старообрядческого восстания 1682 г.) – Хованский: «того и в уме своём не держите, чтобы вас по-старому стали казнить, вешать и жечь в срубах!» .

Cпор о вере между староверами и никонианами у Ключевского:

На все вопросы патриарх отвечал одно: «Мы носим на себе Христов образ, и не вам, мирянам, нас учить!». Раскольничий начётчик Павел Данилович, московский мещанин тихим гласом заметил на эти самоуверенные слова: «Это правда, владыка, что Христов образ носите и нам мирянам следует быть у вас в послушании, но Христос показал нам образ смирения, крепости и своими пречистыми устами сказал: "Посмотрите на меня, как я благ и смирен сердцем", а не учил людей он ни кострами, ни мечем. И властям нечего было ответить на эти уроки» .

Ответ патриарха:

Мы за то вас мучим и жжем, что еретиками нас называете и церкви не повинуетесь .

В начале 1682 г., кроме того, появился указ о создании Славяно-греческой академии, назначавший сожжения за многие виды религиозных преступлений :

Из разных вер и ересей к нашей православной восточной вере приходящих и оную приемлющих, всех вписати в книги и отдати блюстителю училищ с учителями, дабы они их в хранении нашей православной веры и церковных преданий наблюдали, и кто из них како житие свое в ней препровождает, и крепко ли и цело ону и церковные предания содержит, известие имели. Аще же кто из новопросвещенных не цело храняй православную нашу веру и церковные предания явится, и такового в дальные наши грады, на Терек и в Сибирь ссылати. Аще же кто явится в держании своей прежней веры или ереси, из нее же пришел есть к православной вере, а нашей веры в хулении, и таковый да сожжется без всякого милосердия (пункт 13).

И о сем им блюстителю со учительми тщатися крепце еже бы всякого чина духовным и мирским людям, волшебных и чародейных и гадательных и всяких от церкви возбраняемых и богохульных и богоненавистных книг и писаний у себя никому весьма не держати и по оным не действовати, и иных тому не учити. А у них же таковые книги или писания ныне суть, и оным таковые книги и писания сожигати, и никаких бы волхвований и чародеяний и гаданий впредь не держати. Такожде и неученым людям свободных учений никому польских, и латинских, и немецких, и лютерских, и калвинских, и прочих еретических книг у себя в домах не держати и их, за неимением довольного рассуждения и ради в вере нашей усомнения, не читати, и нигде никому из оных еретических книг и их восточной нашей православной вере и церковным преданиям противных толкований состязаний не имети и подлогов не подлагати; зане обычай есть прелестникам, яко они, таковые подлоги подлагая, глаголют, еже они то творят не ради в вере и церковных преданиях усумнения, но чином наукотворного состязания (в порядке научного спора – Е. Ш.). И таковыя книги еретические сожигати или к блюстителю училищ и учителям приносити. Аще же кто сему нашему царскому повелению явится противен и отныне начнет кто от духовных и мирских всякого чина людей, волшебные и чародейные и гадательные и всякие от церкви возбраняемые и богохульные и богоненавистные книги и писания у себя коим ни буде образом держати и по оным действовати, и иных тому учити, или и без писания таковая богоненавистная дела творити, или таковыми злыми делами хвалитися, яко мощен он таковая творити, и таковый человек за достоверным свидетельством без всякого милосердия да сожжется. Аще же кто свободных учений неискусный имать польские, и латинские, и немецкие, и лютерские, и калвинские, и иные еретические книги в доме своем имети, и их читати, и из книг состязание имети, и подлоги на усумнения нашея восточныя веры и церковных преданий подлагати; и таковых предаяти казни, смотря по их вине, нещадно (пункт 14).

Аще кто от чуждоземцев и русских людей при пиршестве, или во ином каковом ни буди месте, при достодолжных свидетелях, православную нашу христианскую веру или церковные предания хулити и укорительная каковая словеса о ней глаголати имать, и таковаго на суд во оном деле отдавати блюстителю училищ со учителями. И аще кто в хулительстве нашея веры, или церковных преданий во укорительных словесах по суду явится, или во отрицании призывания святых в помощь, и святых икон поклонения и мощей святых почитания обличится, и таковый без всякого милосердия сожжен да будет (пункт 15).

Итак, указ о создании Академии обобщил все предыдущие законы о сожжениях вероотступников, держателей еретических книг, богохульников.

В начале же 1682 г. в Москве была сожжена Марфушка Яковлева, уличенная в наведении порчи на царя Федора Алексеевича . Сохранность архивов не позволяет определить точное число казнённых в XVII в. Дореволюционный исследователь, изучавший историю ссылки в Сибирь этого времени, писал:

В Енисейске я предполагал было заняться осмотром старых бумаг тамошнего архива, но к сожалению узнал, что древние столбцы и прочие документы после двух пожаров все без исключения сгорели.

Так как сгоревшие древние документы помещались в Енисейском Рождественском монастыре, то я и решился осмотреть этот монастырь, с той мыслью, не узнать ли там каких-либо письменных и устных преданий. Предположение мое некоторым образом оправдалось; в монастыре я встретил презамечательную личность – это настоятельница монастыря игуменья Деворра. По словам Деворры, в острожных стенах Енисейска существовала обширная тюрьма… а в монастыре было устроено особое тюремное отделение с железными решетками для помещения преступниц женского пола… в острожской енисейской тюрьме содержалось очень много сосланных на вечное заточение за чернокнижество. Там был особый двор для казней и, между прочим, осталось в предании, что здесь сожжено было несколько человек на кострах, уличенных в знакомстве с нечистою силой .