Горбатов Борис. Непокоренные

§ 55. ОБОСОБЛЕННЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ

Упражнение 237.

I. 1. Науки чуждые музыке были постылы мне (П.). 2. У крыльца стояло несколько повозок запряженных гуськом (Акс.). 3. Стройный тонкий стан и широкие плечи Печорина доказывали крепкое сложение способное переносить все трудно­сти кочевой жизни (Л.). 4. Небольшой новый армячок надетый внакидку чуть держался на узеньких плечах мальчика (Г.) 5. На солнце ярко сверкнули занесенные снегом избушки (Григ.). 6. Даже березы и рябины стояли сонные в окружавшей их знойной истоме (М.-Сиб.). 7. Это была улыбка необыкновен­но добрая широкая и мягкая, как у разбуженного ребенка (Ч.). 8. Шепот ветвей раздавался отчетливо и близко ничем не отда­ленный и не прикрытый (Кор.). 9. Листва из-под ног выходит плотно слежалая серая (Пришв.). 10. Стихи стоят свинцово тяжелы готовые и к смерти и к бессмертной славе (Маяк.). 11. И мгновенно где-то за лесом стоящие зенитки начинают об­стреливать вражеский самолет (Вс. Ив.). 12. Дорога вилась по влажным косогорам густо заросшим дубняком и кленом еще хранившими багряную листву (Фад.). 13. Многие деревья сто­яли уже обнаженные и черные, как поздней осенью (Пауст.). 14. Вспоминается что-то сохранившееся в памяти еще с детских лет. 15. Все отобранные для выставки картины скоро будут экс­понироваться.

II. 1. Окрестность исчезла во мгле мутной и желтова­той (П.). 2. Обвитое виноградником место было похоже на крытую уютную беседку темную и прохладную (Л. Т.). 3. Меня давит эта жизнь нищая скучная (М. Г.). 4. Водил смычком по скрипке старой цыган поджарый и седой (Марш.). 5. По до­рожке чистой гладкой я прошел не наследил (Ес.). 6. Клокочет голос меди трудовой в осенний полдень сумрачный и мглистый (Багр.). 7. Небо раскрылось в вышине прозрачно-льдистое и голубое (Фад.).

III. 1. На крик его явился смотритель заспанный (Т.). 2. Две барышни взволнованные подбегают к ней [Любочке] (Ч.).

3. Люди же изумленные стали как камни (М. Г.). 4. Софья оде­тая лежала на кровати в своей комнате в состоянии страшного никогда не испытанного с такой силой смятения (Марк.).

Для справок.

Как правило, обособляются распространенные определения, вы­раженные причастием или прилагательным с зависимыми от них словами и стоящие после определяемого существительного, например: Тополи, по­крытые росой , наполняли воздух нежным ароматом (Ч.); Бледный свет, похожий на чуть разбавленную синькой воду , заливал восточную часть горизонта (Пауст.).

Не обособляются распространенные определения, стоящие перед определяемым существительным и не имеющие добавочных обстоятельст­венных отгенков значения, например: За столом рылся в книгах приехав­ший недавно из станицы счетовод (Шол.).

Причастия или прилагательные с завйсимыми словами, стоящие после неопределенного местоимения, не обособляются, так как образуют одно смысловое целое с местоимением, например: Ее большие глаза... искали в моих что-нибудь похожее на надежду (Л.).

Определительные, указательные и притяжательные местоимения не отделяются запятой от следующего за ними причастного оборота, напри­мер: Даша ждала всего, но только не этой покорно склоненной головы (А.Н.Т.); Всем явившимся к врачу пациентам была оказана помощь; Ваше написанное от руки заявление с трудом удалось прочитать.

Не обособляются распространенные определения, стоящие после определяемого существительного, если оно само по себе в данном пред­ложении не выражает нужного понятия и нуждается в определении, на­пример: Чернышевский создал произведение в высшей степени оригинальное и чрезвычайно замечательное (Писарев) (сочетание создал произведение не имеет законченного смысла).

Не обособляются также распространенные определения, если по смыслу они связаны не только с подлежащим, но и со сказуемым, входя в состав последнего, например: Луна взошла сильно багровая и хмурая, точно больная (Ч.); Море у его ног лежало безмолвное и белое от облачного неба (Пауст.). Обычно это бывает при глаголах движения и со­стояния, выступающих в роли знаменательной связи. Если же гла­гол этого типа сам по себе выражает сказуемое, то определение обособля­ется, например: Трифон Иванович выиграл у меня два рубля и ушел, весьма довольный своей победой (Т.).

Часто обособляются два и больше одиночных определения, стоящих после определяемого имени существительного, например: Настала ночь, лунная, ясная (Т.). Однако обособление двух нераспространенных определений обязательно только тогда, когда определяемому существи­тельному предшествует еще одно определение, например: Мне очень обидно слышать эти россказни, грязные и лживые (М.Г.). При отсут­ствии предшествующего определения два последующих одиночных опреде­ления могут не обособляться, например: Под этой толстой серой ши­нелью билось сердце страстное и благородное (Л.).

Обособляется одиночное определение, стоящее после определя­емого существительного, если оно имеет добавочное обстоятельственное значение, например: Молодому человеку, влюбленному , невозможно не проболтаться (Т.). (то есть «если он влюблен» или «когда он влюблен»).

Упражнение 238. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.

I. 1. Сопровождаемый офицером комендант вошел в дом (П.) 2. Сконфуженный Миронов поклонился в спину ему (М. Г.) 3. Веселый и жизнерадостный Радик был вообще лю­бимцем (Фад.) 4. Охваченный каким-то неясным предчувствием Корчагин быстро оделся и вышел из дому (Н. О.). 5. Утомлен­ные маминой чистоплотностью ребята приучились хитрить (Пан.). 6. Оглушенный тяжким гулом Теркин никнет головой (Твард.).

II. 1. Окаймлен летучей пеной днем и ночью дышит мол (Бл.). 2. И снова отсеченная от танков огнем залегла на голом склоне пехота (Шол.).3. Разбитый сном добрался Григорий до конюшни и вывел коня на проулок (Шол.). 4. Распластанные на траве сушились заслуженные рубахи и штаны (Пан.).

III. 1. Я нашел его готового пуститься в дорогу (Л.). 2. Убаюканный сладкими надеждами он крепко спал (Ч.). 3. Я прихожу к вечеру усталый голодный (М. Г.). 4. Она при­шла домой расстроенная но не павшая духом (Г. Ник.). 5. Он повернулся и ушел, а я расстроенный остался рядом с девочкой в пустой жаркой степи (Пауст..). 6. Ах ты миленький!

Для справок.

1. Распространенные или одиночные определения, стоящие непосред­ственно перед определяемым именем существительным, обособляются, если имеют добавочное обстоятельственное значение (временное, причинное, условное, уступительное), например: Оглушенный ударом грузовского кулака , Буланин сначала зашатался на месте, ничего не понимая (Купр.) (то есть «будучи оглушен»); Высокая , Леля и в стеганых одеждах была излишне худой (Коч.) (то есть «потому что была высокой»).

2. Распространенное или одиночное определение обособляется, если оно оторвано от определяемого существительного другими членами пред­ложения, независимо от того, находится ли определение впереди или после определяемого слова, например: Стрелы, пущенные в него, упали, жалкие , обратно на землю (М. Г.); Залитые солнцем , стлались за рекой гречаные и пшеничные нивы (Шол.).

3. Обособляется определение, относящееся к личному местоимению, независимо от степени распространенности и местоположения определе­ния, например: Пораженный страхом, я иду за матушкой в спальню (П.); Меня, мокрого до последней нитки , сняли с лошади почти без памяти (Акс.).

Не обособляются определения при личном местоимении:

а) если определение по смыслу тесно связано не только с подлежащим, но и со сказуемым (ср. п. 1 пояснений к упражнению 237), например: Он выходит из задних комнат уже окончательно расстроенный (Гонч.); До шалаша мы добежали промокшие насквозь (Пауст.);

б) если определение стоит в форме винительного падежа, который может быть заменен творительным падежом, например: И потом он видел его лежащего на жесткой постели в доме бедного соседа (Л.) (ср.: видел его лежащим);

в) в восклицательных предложениях типа: О я бестолковый!

Упражнение 239. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.

1. Саша Бережнова в шелковом платье в чепце на затылке и в шали сидела на диване (Гонч.). 2. Сила сильнее его воли сбросила его оттуда (Т.). 3. Офицеры в новых сюртуках белых перчатках и блестящих эполетах щеголяли по улицам и бульва­ру (Л. Т.). 4. Какая-то полная женщина с засученными рука­вами и с поднятым фартуком стояла среди двора (Ч.). 5. Сегодня она в новом голубом капоте была особенно молода и внуши­тельно красива (М. Г.). 6. Дед в бабушкиной кацавейке в ста­ром картузе без козырька щурится чему-то улыбается (М. Г.). 7. На румяном лице его с прямым большим носом строго сияли голубоватые глаза (М. Г.). 8. Вдруг из глубины души, как со дна моря, всплывает новая мысль оставить все это (Нов.-Пр.). 9. Служитель тоже в белом принял из рук Григория шинель (Шол.). 10. Мы все одержимы одной страстью сопротивляться (Кетл.).

Для справок. Несогласованные определения, выраженные косвенными падежами существительных (чаще с предлогами), обособля­ются, если нужно подчеркнуть выражаемое ими значение, например: Холоп, в блестящем убранстве, с откиднылги назад рукавами , раз­носил тут же разные напитки и съестное (Г.).

Обычно обособляются подобные несогласованные определения, если относятся:

а) к собственному имени, например: Из памяти не выходила Елиза­вета Киевна, с красными руками, в мужском платье, с жалкой улыбкой и кроткими глазами (А. Н. Т.);

б) к личному местоимению, например: Я удивляюсь, что вы, с вашей добротой , не чувствуете этого (Л. Т.).

Часто несогласованное определение обособляется для того, чтобы его оторвать от ближайшего члена предложения (обычно сказуемого), к которому оно могло бы быть отнесено по смыслу и синтаксически, на­пример: Маляр, в нетрезвом виде , выпил вместо пива чайный стакан лаку (М. Г.).

Обычно обособляются несогласованные определения, выраженные сравнительной степенью прилагательного, особенно если определяемому существительному предшествует согласованное определение, например: Короткая борода, немного темнее волос , слегка оттеняла губы и подбородок (А. К. Т.).

Обособляются несогласованные определения, выраженные неопре­деленной формой глагола, перед которой можно без ущерба для смысла поставить слова «а именно», например: Я шел к вам с чистыми побужде­ниями, с единственным желанием - сделать добро (Ч.); Была еще по­следняя надежда - с наступлением ночи прорваться в степь (Фад.). В этих случаях ставится тире.

Упражнение 240 (повторительное). Перепишите, ставя, где нужно, знаки препинания. Объясните их постановку.

I. 1. Как бедной мне не горевать! (Кр.) 2. Тронутый пре­данностью старого кучера Дубровский замолчал и предался своим размышлениям (П.). 3. Уверенный в привязанности своей дочери Троекуров никогда не мог добиться от нее доверенности (п.). 4. Казак мой был очень удивлен, когда, проснувшись, увидел меня совсем одетого (77.), 5. Привлеченные светом ба­бочки прилетели и кружились около фонарей (Акс.). 6. Крепко привязанные к молодым дубкам добрые кони наши терпели страшную пытку от нападения овода (Акс.). 7. Взъерошенный немытый Нежданов имел вид дикий и странный (Т.). 8. Передо мной в синей долгополой шинели стоял старик среднего роста с белыми волосами любезной улыбкой и прекрасными голубыми глазами (Т.). 9. Остродумов имел вид сосредоточенный и дель­ный (Т.). 10. Глаза слипались и полузакрытые тоже улыбались (Т.). 11. Отчужденный несчастьем своим от сообщества людей он вырос немой и могучий, как дерево растет на плодородной земле (Т.). 12. Около полудня обыкновенно появляется мно­жество круглых высоких облаков золотисто-серых с нежными белыми краями (Т.). 13. Идешь вдоль опушки глядишь за собакой а между тем любимые лица мертвые и живые приходят на память давным-давно заснувшие впечатления неожиданно просыпаются (Т.). 14. Алеша задумчивый направился к отцу (Дост.). 15. По пыльной дороге ведущей садами тянулись скрипучие арбы верхом наложенные черным виноградом (Л. Т.). 16. Запряженные в сохи и бороны лошади были сытые и круп­ные (Л. Т.). 17. Оленин был юноша нигде не кончивший курса нигде не служивший промотавший половину своего состояния и до двадцати четырех лет не избравший еще себе никакой карь­еры и никогда ничего не делавший (Л. Т.). 18. Я часто находил у себя записки короткие и тревожные (Ч.) 19. Вечерние досуги не занятые писанием бумаг и решений он посвящал чтению (Кор.). 20. Над Ветлугой спустились сумерки синие теплые гихие (Кор.).

II. 1. Это было бледное крошечное создание напоминавшее цветок выросший без лучей солнца (Кор.). 2. Около него лежала маленькая котомка и коса без черенка обернутая в жгут из соломы аккуратно перекрученный веревочкой (М. Г.). 3. Потом пришла весна яркая солнечная (М. Г.). 4. Освещенное луной и перекрытое странными тенями падавшими на него от лохмотьев шапки от бровей и бороды это лицо с судорожно двигавшимся ртом и широко раскрытыми глазами светившимися каким-то затаенным восторгом было страшно жалко (М. Г.). 5. Всегда насмешливый часто резкий Варавка умел говорить и вкрадчиво с дружеской убедительностью (М. Г.). 6. Месяц уже не желтый а серебряный поднялся к самой верхушке тополя. (Купр.) 7. Здоровые молодые сильные они подхватили почти подняли Антипа на воздух и бросили на палубу (Сераф.). 8. Еще час тому назад сильный и злой сейчас он слабо часто стонал (А. Н. Т.). 9. Много виднелось стрелецких кафтанов красных зе­леных клюквенных (А. Н. Т.). 10. Клокочет голос меди трудовой над Азией песчаной и сухой над Африкой горячей и кремнистой (Багр.). 11. В бузине сырой и гулкой соловей ударил дудкой (Багр.). 12. Отрезанные от всего мира уральцы с честью вы­держали казачью осаду (Фурм.). 13. Если бы он написал обо всем этом то получилась бы книга увлекательная и не похожая ни на что в литературе (Пауст..). 14. Оскорбленный и потрясен­ный шел Тарас по городу (Горб.). 15. Лошади вытянувшие чер­ные головы и всадники согнувшиеся над ними показывались на мгновение на белом фоне неба (Фад.). 16. Несколько раз таин­ственный и одинокий появляется мятежный броненосец «По­темкин» на горизонте в виду бессарабских берегов (Кат.). 17. В кухне молодая женщина в платочке и калошках на босу ногу стояла на подоконнике и мыла окно (Пан.). 18. А театр осаждало людское море буйное напористое (Н. О.). 19. К концу января овеянные первой оттепелью хорошо пахнут вишневые сады (Шол.). 20. Пламя перебежало на хвою и раздуваемое ветром разгорелось со стонами и свистом (Полев.).

Розенталь. Русский язык. Пособие для поступающих в вузы. 1970

ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ В ПРЕДЛОЖЕНИЯХ С ОБОСОБЛЕННЫМИ ЧЛЕНАМИ

§ 56. ОБОСОБЛЕННЫЕ И НЕОБОСОБЛЕННЫЕ ПРИЛОЖЕНИЯ

Упражнение 241. Перепишите, ставя, где нужно, запятую или дефис.

I. 1. Сверкнувшая в жестких волосах Плюшкина седина верная подруга скупости помогла ей еще более развиться (Г.). 2. Добычи рыночной остаток давно Лукич рублей десяток в жи­лете плисовом носил (Ник.). 3. На хламе всегда с трубкой в зубах лежит больничный сторож старый отставной солдат (Ч.). 4. Шахтеры выходцы из центральных российских губерний и с Украины селились по хуторам у казаков роднились с ними (Фад.).

II. 1. Тут на широкой улице встретился им повар генерала Жукова старичок (Ч.).2. Ухаживала за мной одна девушка полька (М. Г.). А враги дурни думают что мы смерти боимся (Фад.).

III. 1. Угрюм и одинок грозой оторванный листок я вырос в сумрачных стенах душой дитя судьбой монах (Л.). 2. Доктри­нер и несколько педант он любил поучительно наставлять (Герц.). 3. Вот оно объяснение (Л. Т.). 4. Он Челкаш чувство­вал себя в силе повернуть эту жизнь и так и этак (М. Г.). 5. Сле­зы унижения они были едки (Фед.). 6. Нас русских двое только было а все остальные латыши (Н. О.).

IV. 1. А что касается до обеда - у меня, брат, есть на при­мете придворный официант: так собака накормит что просто не встанешь (Г.). 2. Никогда грешница не пью а через такой слу­чай выпью (Ч.).

VII. 1. Мужик простак нашел червонец на земле (Кр.). 2. Кирила Петрович выписал для своего маленького Саши фран­цуза учителя (П.). 3. Кто не знает полевого тетерева березови­ка? (Акс.) 4. Ходил на Оку кормилицу и на Цну голубку и на Волгу матушку и много людей видал (Т.). 5. Девочки подрост­ки на другом углу площади водили хороводы (Т.). 6. Аист всю­ду сопровождал своего нового хозяина друга (Кор.). 7. Стреко­чут хлопотливые кузнечики суетятся мыши полевки (М. Г.). 8. Вверх и вниз летала бабочка капустница с лимонными жилками на кремовых крылышках (Кат.). 9. От Кубани до реки Урала горький дух полынь травы. Не добыть воякам ге­нералам партизанской головы (Сурк.). 10. Теперь, когда краса­вец город отдан, красноармейцы были пасмурны (Н. О.). 11. Во рту у Кондрата Майданникова горько от табаку само­саду (Шол.).

Для справок.

1. Распространенное приложение, выраженное именем существитель­ным нарицательным с зависимыми словами и относящееся к нарицатель­ному существительному, обособляется (обычно такое приложение стоит после определяемого существительного, реже - впереди него), например: Итак, два почтенные мужа, честь и украшение Миргорода , поссори­лись между собою! (Г.); Наследник блестящего дворянства и грубого плебеизма , буржуа соединил в себе самые резкие недостатки обоих, утратив достоинства их (Герц.).

2. Одиночное приложение, относящееся к нарицательному существи­тельному, обособляется, если последнее имеет при себе пояснительные слова, например: Он остановил коня, поднял голову и увидал своего корре­спондента, дьякона (Т.). Реже нераспространенное приложение обособ­ляется при одиночном определяемом существительном, например: Отца, пъянииу, кормила с малых лет и сама себя (М. Г.).

3. Всегда обособляется приложение при личном местоимении, на­пример: Ему ли, карлику , тягаться с исполином? (П.)

4. Обособленное приложение может относиться к отсутствующему в данном предложении слову, если последнее подсказывается контекстом, например: Профинтил дорогою денежки, голубчик , теперь сидит и хвост подвернул и не горячится (Г.).

5. Однословное приложение обычно присоединяется к определяемому нарицательному существительному посредством дефиса, например: Гроб с дедушкой провожали несколько соседей- рыбаков в праздничных костюмах (Кат.).

Дефис ставится также после собственного имени - географического названия, например: Лстрахань-город, Москва-река, Ильмень-озеро. Перед собственным именем дефис в этом случае не ставится: город Астрахань, река Москва, озеро Ильмень. После собственного имени лица дефис ста­вится только при слиянии определяемого существительного и приложения в одно сложное целое, например: Аника-воин, Дюма-отец .

Дефис не пишется, если однословное приложение может быть при­равнено по значению к имени прилагательному, например: бедняк сапож­ник (ср. бедный сапожник ), красавица дочка (ср. красивая дочка ), старик пастух (ср. старый пастух ).

Дефис не пишется, если определяемое существительное само пишется через дефис, например: женщины-врачи хирурги, Волга матушка-река.

Дефис не пишется после слов товарищ, гражданин, господин и т. п. в сочетании с именем существительным, например: товарищ преподава­тель, гражданин судья, господин посол.

Упражнение 242. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.

I. 1. Сей Дубровский отставной поручик гвардии был ему ближайшим соседом (П.). 2. Чемодан внесли кучер Селифан низенький человек в тулупчике и лакей Петрушка малый лет тридцати в подержанном сюртуке (Г.). 3. Бутлер охотник до лошадей тотчас же оценил добрую силу первой лошади (Л. Т.). 4. Мой брат Петя учитель чудесно поет (Ч.). 5. Лежит под курганом поросшим бурьяном матрос Железняк партизан (И. Уткин). 6. Упрямец во всем Илья Матвеевич оставался уп­рямцем и в учении (Кон.). 7. В восьми верстах от Кизляра ко­нечного пункта железной дороги в вагон Кочубея вошел пред­ставитель двенадцатой армии (Пере.).

II. 1. Дочь Дарьи Михайловны Наталья Алексеевна с пер­вого взгляда могла не понравиться (Т.). 2. А братья Ани Петя и Андрюша гимназисты дергали его [отца] сзади за фрак и шеп­тали сконфуженно (Ч.). 3. Что же твой брат Илья с солдатом сделал? (Ч.) 4. У печки знаменитый писатель Чернобылин ел рыбу с брусникой и поминутно оглядывался (А. Н. Т.). 5. Остальные братья Мартын и Прохор до мелочей схожи с Алек­сеем (Шол.).

III. 1. Богат хорош собою Ленский везде был принят как жених (П.). 2. Мне как лицу высокопоставленному не подобает ездить на конке (Ч.). 3. При сторожке находилась громадная черная собака неизвестной породы по имени Арапка (Ч.). 4. Мое незнание языка и молчание было истолковано как молча­ние дипломатическое (Маяк.). 5. Хозяин мастерской был немец по фамилии Фёрстер (Н. О.). 6. Как старый артиллерист я презираю этот вид холодного украшения (Шол.).

IV. 1. В лабазах в два ряда зияли широченные круглые ямы деревянные чаны глубоко врытые в землю (Гладк.). 2. Выручил его велосипед единственное богатство накопленное за последние три года работы (Фед.). 3. Она зарисовывала древние светиль­ники с гербом города Ольвии орлом парящим над дельфинами (Пауст.). 4. Приближалась ночь самое удобное для партизан время (В. Ладов). 5. Самым страшным ударом для поляков был взрыв миллиона снарядов огневой базы польского фронта (Н. О.). 6. Стоял чудесный апрельский день лучшее время в Аркти­ке (Горб.). 7. Рядом помещалась каморка хранилище катало­гов (Гран.).

Для справок.

Приложение, относящееся к собственному имени, обособляется, если стоит после определяемого существительного, например: Из числа всей ее челяди самым замечательным лицом был дворник Герасим, мужчина двенадцати вершков роста (Т.); Сергей Никанорыч, буфетчик, налил пять стаканов чаю (Ч.).

Перед собственным именем приложение обособляется только в том случае, если имеет добавочное обстоятельственное значение, например: Прославленный разведчик , Травкин оставался тем же тихим и скром­ным юношей, каким был при их первой встрече (Казак.) (ср.: «хотя он был прославленным разведчиком» - с уступительным значением).

Собственное имя лица выступает в роли обособленного приложения, если служит для пояснения или уточнения нарицательного существитель­ного (перед таким приложением можно без изменения смысла вставить слова «а именно», «то есть», «а зовут его»), например: Младшая сестра, Женя , пока говорили о земстве, молчала (Ч.); Второй сын, Яша, круглень­кий и румяный, был похож лицом на мать (М. Г.).

Обособленное приложение может присоединяться к определяемому слову союзом как (с дополнительным оттенком причинного значения), а также словами по имени, по фамилии, по прозвищу, родом и др., например: Был один отец семейства, по имени Кифа Мокиевич , человек нрава кроткого, проводивший жизнь халатным образом (Г.); Маленький черня­вый лейтенант, по фамилии Жук , привел батальон к задним дворам той улицы, фасады которой представляли собою на сегодняшний день линию фронта (Сим.); Как поэт нового времени , Батюшков не мог в свою оче­редь не заплатить дани романтизму (Бел.).

Если союз как имеет значение «в качестве», то присоединяемый им оборот не является приложением и не обособляется, например: Получен­ный ответ рассматривается как согласие (Аж.).

Не обособляется также приложение с союзом как, характеризующее предмет с какой-либо одной стороны, например: Читающая публика успела привыкнуть к Чехову как юмористу (Фед.).

Вместо запятой при обособленных приложениях ставится тире:

а) если перед приложением можно без изменения смысла вставить слова «а именно», например: В дальнем углу светилось желтое пятно - огонь в окне квартиры Серафимы, пристроенной к стене конюшни (М. Г.);

б) перед приложением, стоящим в конце предложения, если подчер­кивается самостоятельность или дается разъяснение такого приложения, например: Объехали какую-то старую плотину, потонувшую в крапиве, и давно высохший пруд - глубокую яругу, заросшую бурьяном выше че­ловеческого роста (Бун.); На маяке жил только сторож - старый глухой швед бывший шкипер (Пауст.);

в) для выделения с двух сторон приложений, носящих пояснитель­ный характер, например: Какая-то ненатуральная зелень - творение скучных беспрерывных дождей - покрывала жидкою сетью поля и нивы (Г.);

г) для внесения ясности, если приложение относится к одному из однородных членов предложения, например: За столом сидели хозяйка домйу ее сестра - подруга моей жены, двое незнакомых мне лиц и я.

Тире может также отделять однородные приложения от определяемого слова, например: Лютейший бич небес, природы ужас - мор свирепст­вует в лесах (Кр-).

Упражнение 243 (повторительное). Перепишите, ставя, где нужно, запятые, тире или дефис. Объясните постановку знаков.

I. 1. Как истинный француз в кармане Трике привез куплёт Татьяне (П.). 2. Несчастью верная сестра надежда в мрачном подземелье разбудит бодрость и веселье (П.). 3. Гости окружили Антона Пафнутьевича нашего знакомца и осыпали его вопросами (П.). 4. Пестовы люди жалостливые и добрые охотно согласи­лись на его просьбу (Г.). 5. Дрожки прыгали по твердым кор­ням столетних дубов и лип беспрестанно пересекавшим глубокие продольные рытвины следы тележных колес (Т.). 6. Уж не раз доходили до меня слухи об Яшке Турке лучшем певце в околот­ке (Т.). 7. У второго мальчика Павлуши волосы были вскло­ченные черные глаза серые скулы широкие лицо бледное рябое рот большой но правильный вся голова огромная, как гово­рится, с пивной котел тело приземистое неуклюжее (Т.). 8. Осо­бенно грустное чувство возбуждает серый осиновый сруб с ды­рами вместо окон остаток прежнего барского дома кругом заросший крапивой бурьяном и полынью и покрытый гусиным пухом черный словно раскаленный пруд с каймой из полувы- сохшей грязи и сбитой набок плотиной (Т.). 9. Добродушный старичок больничный сторож тотчас же впустил его (Л. Т.). 10. Сын Хаджи Мурата восемнадцатилетний юноша Юсуф сидел в темнице... (Л. Т.) 11. Такие люди какие-то прирожденные фи­лософы оптимисты (Станюк.). 12. Для меня человека беззабот­ного ищущего оправдания для своей постоянной праздности эти летние праздничные утра в наших усадьбах всегда были необык­новенно привлекательны (Ч.). 13. Старик нащупал возле себя «герлыгу» длинную палку с крючком на верхнем кюнце и под­нялся (Ч.). 14. Фанатик своего дела Кузьмичов всегда, даже во сне и за молитвой в церкви, думал о своих делах (Ч.). 15. Родина Макара глухая слободка Чалган затерялась в далекой якут­ской тайге (Кор.). 16. Память этот бич несчастных оживляет даже камни прошлого (М. Г.). 17. Ленька был маленький хрупкий в лохмотьях, он казался корявым сучком отломленным от деда старого иссохшего дерева (М. Г.). 18. Иногда вместо Наташи являлся из города Николай Иванович человек в очках с маленькой светлой бородкой уроженец какой-то дальней губернии (М. Г.). 19. Длинный костлявый мордвин Ленька по прозвищу Народец молодой парень с маленькими измучен­ными глазками опустил топор и стоит, открыв рот (М. Г.). 20. Так и жил Михаил Власов слесарь волосатый угрюмый с маленькими глазками (М. Г.).

II. 1. Семилетняя дочка хозяина славная ласковая девочка со странным и как будто русским сокращенным именем Надежь взяла мою руку (Купр.). 2. Настоящим же моим воспитателем был наш мальчик подмастерье (Купр.). 3. Даже привычного ла­кея из вагона ресторана почти жонглера по ловкости иногда на ходу так качнет, что он летит вместе с подносом тарелками ста­канами вилками ножами ложками и соусниками на первого по­павшегося человека или разбивает головою оконное стекло (Купр.) 4. Конечно, всего скорее могла донести матери млад­шая дочка четырнадцатилетняя лупоглазая Любочка большая егоза и ябедница шантажистка и вымогательница (Купр.). 5. Сколько всякой птицы у хозяина! Тут и петух драчун и ку­рица кахетинская и скворец говорец и соловей певец и голуби космачи и голуби вертуны и куропатка лесная (Пришв.). 6. Мне как механику выполнить это ничего не стоит (Нов.-Пр.). 7. Сколько их тут царевен крикивало по ночам в подушку дики­ми голосами рвало на себе волосы,- никто не слыхал не видел (А. Н. Т.). 8. Они проходили мимо Левинсона эти люди подав­ленные мокрые злые (Фад.). 9. В избу вбежала Феня дочь Тихо­на девочка лет пятнадцати (Пауст.). 10. Прозаик по самой своей сути человек медлительный немногословный и простой Леонтьев считал поэзию волшебством (Пауст.). 11. Леонтьев увлекся этой мыслью но как человек осторожный пока что о ней никому не рассказывал (Пауст.). 12. Стоит Севастополь над синью мор­ской строитель и воин (Щип.). 13. Сто семнадцать бойцов и командиров остатки жестоко потрепанного в последних боях полка шли сомкнутой колонной (Шол.). 14. Ведь и я дочь ра­бочего сталевара не получила бы высшего образования (Копт.). 15. Иван Иванович внимательно посмотрел свой набор зондов тонких и гибких трубок из пластмассы длиной до метра (Копт.). 16. По понятиям командира полка старого кавалериста рубаки Матвей совершил единственно недопустимый проступок (Коч.). 17. Даже Виктор столяр краснодеревец высшей квалификации одобрил Алексееву работу (Коч.). 18. Лес был нестарый чистый без подлеска будущая корабельная роща (Сол.). 19. Сергей Иванович глава семьи высокий сутулый бреющийся наголо мужчина был хороший столяр (Сол.). 20. Теперь хорошо вид­но, что это тигр подводных джунглей жук плавунец (Сол.).

Упражнение 244

Море огромное, лениво вздыхающее у берега, уснуло и неподвижно в дали, облитой голубым сиянием луны. Мягкое и серебристое, оно слилось там с синим южным небом и крепко спит, отражая в себе прозрачную ткань перистых облаков, не­подвижных и не скрывающих собою золотых узоров звезд. Ка­жется, что небо все ниже наклоняется над морем, желая понять то, о чем шепчут неугомонные волны, сонно всползая на берег.

Горы, поросшие деревьями, резкими взмахами подняли свои вершины в синюю пустыню над ними. Суровые контуры их ок­руглились, одетые теплой и ласковой мглой южной ночи.

У костра тихо вздыхает Рагим, старый крымский чабан, вы­сокий, седой, сожженный южным солнцем, сухой и мудрый ста­рик.

Мы с ним лежим на песке, у громадного камня, оторвавшего­ся от родной горы, одетого тенью, поросшего мхом, у камня пе­чального, хмурого. На тот бок его, который обращен к морю, волны набросали тины, водорослей, и обвешанный ими камень кажется привязанным к узкой песчаной полоске, отделяющей море от гор.

На сердце чисто, легко, и нет иных желаний, кроме желания думать.

Море, темное, могуче размахнувшееся, светлеет, местами на нем появляются небрежно брошенные блики луны.

Рагим, расскажи сказку,- прошу я старика.

§ 57. ОБОСОБЛЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Упражнение 245. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.

I. 1. Савельич дремля качался на облучке (П.). 2. Ребенок иногда вдруг присмиреет сидя подле няни и смотрит на все так пристально (Гонч.). 3. О революции он никогда не говорил но как-то грозно улыбаясь молчал о ней (Герц.). 4. Глупо смеясь и ласково мыча протягивал он Татьяне пряничного петушка с сусальным золотом на хвосте и гребешке (Т.). 5. Месяц золо­тясь спускался к степи (Л. Т.). 6. Ворча и оглядываясь Каштанка вошла в комнату (Ч.). 7. Временами по реке пробегала от ветра легкая зыбь сверкая на солнце (Кор.). 8. Он [Павел] начал приносить книги и старался читать их незаметно а прочи­тав куда-то прятал (М. Г.). 9, Отдохнув он собрался уходить (Фед.). 10. Морозка опустил мешок и трусливо вбирая голову в плечи побежал к лошади (Фад.). 11. Левинсон постоял не­много вслушиваясь в темноту и улыбнувшись про себя зашагал еще быстрее (Фад.). 12. Отправляя Метелицу в разведку Левин­сон наказал ему во что бы то ни стало вернуться этой же ночью (Фад.). 13. Длинная стружка туго завиваясь штопором лезла из рубанка (Кат.). 14. Перед старыми заводами возникали десятки серьезных проблем не решив которые невозможно было перейти к новым методам постройки кораблей (Коч.).

II. 1. И день и ночь по снеговой пустыне спешу к вам голову сломя (Гр.). 2. Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли увядая (Гонч.). 3. Он спал не раздеваясь (Л. Т.). 4. Жили Артамоновы ни с кем не знакомясь (М. Г.). 5. Он рабо­тал не покладая рук (М. Г.). 6. Дмитрий слушал его нахмурясь (М. Г.). 7. Ужинали не спеша и почти молча (Марк.). 8. К ра­боте можно приступить начиная с будущей недели. 9. Все эти дни начиная с воскресенья шли дожди. 10. Расчеты сделаны исходя из средних норм. 11. Машина шла не задерживаясь. 12. Дети бросились бежать не оглядываясь. 13. Мы не шутя это предлагаем. 14. Ученик отвечал на все вопросы не задумываясь. 15. Рассказчик замолчал смутившись.

Для справок.

1. Как правило, обособляются деепричастные обороты независимо от места, занимаемого ими по отношению к глаголу-сказуемому, например: Пройдя сколько шагов , казаки свернули с канавы (Л.Т.); Лодка помча­лась, бесшумно и легко вертясь среди судов (М.Г.).

То же относится к двум одиночным деепричастиям, выступающим в функции однородных членов, чаще всего обстоятельств, например: Ермолай, шмыгая и переваливаясь , улепетывал верст пятьдесят в сутки (Т.).

Одиночное деепричастие обособляется, если оно сохраняет значение глагольности, указывая на время действия, его причину, условие и т. д. (но обычно не образ действия); чаще такое деепричастие стоит впереди глагола-сказуемого, реже - после него. Например: Довольные пассажи­ры, примолкнув , любовались солнечным днем (Фед.); Казаки сдержанно посматривали на него, расступаясь (Шол.).

Деепричастный оборот (деепричастие), стоящий после сочинительного или подчинительного союза, отделяется от него запятой (такую конструк­цию можно оторвать от союза и переставить в другое место предложения), например: Наш отец Чимша-Гималайский был из кантонистов, но, вы­служив офицерский чип , оставил нам потомственное дворянство и именьишко (Ч.); Жизнь устроена так дьявольски, что, не умея ненави­деть, невозможно искренне любить (М. Г.). Исключение составляют те случаи, когда деепричастный оборот стоит после противительного союза а , поскольку деепричастный оборот невозможно оторвать от союза и пере­ставить в другое место предложения без разрушения его структуры, на­пример: Я еще в комнатах услыхал, что самовар гудит неестественно гневно, а войдя в кухню , с ужасом увидел, что он весь посинел и трясется, точно хочет подпрыгнуть с пола (Ж. Г.). Однако при противопоставлении сказуемых запятая ставится также и после союза а, например: Мы не просто читали стихи, а, желая их запомнить , выучивали наизусть .

Если деепричастие имеет в качестве зависимого слова союзное слово который в составе определительного придаточного предложения, то такое деепричастие от придаточного предложения запятой не отделяется, на­пример: Ему хотелось сжечь эти письма, читая которые он невольно вспо­минал свое невеселое прошлое (Купр.).

Два деепричастных оборота, соединенные неповторяющимся союзом и , запятой не разделяются подобно другим однородным членам предложе­ния в этих условиях, например: Однажды в лесу я провалился в глубокую яму, распоров себе сучком бок и разорвав кожу на затылке (М. Г.). Но если союз и соединяет не два деепричастных оборота, а другие кон­струкции (два сказуемых, два простых предложения в составе сложного), то запятая может стоять и перед союзом и после него, например: Макар сидел на дровнях, слегка покачиваясь , и продолжал свою песню (Кор.); Через полминуты соловей пустил высокую мелкую дробь и, испробовав та­ким образом свой голос, начал петь (Ч.); Хаджи Мурат остановился, бросив поводья, и, привычным движением левой руки отстегнув чехол винтовки, правой рукой вынул ее (Л. Т.) (первый деепричастный оборот относится к первому сказуемому, а второй - ко второму).

2. Не обособляются одиночные деепричастия, непосредственно при­мыкающие к сказуемому и близкие по функции к наречиям (такие деепри­частия указывают на образ действия и отвечают на вопросы как? каким образом? в каком положении?), например: Она во­ротилась оттуда похудев (М. Г.) (ср.: воротилась похудевшей); Она [Ак­синья] вошла в зал не постучавшись (Шол.) (ср.: вошла без стука); Дома у себя Громов всегда читал лежа (Ч.).

Не обособляются деепричастные обороты (обычно со значением обра­за действия), тесно связанные по содержанию со сказуемым и образующие смысловой центр высказывания, например: Можно прожить и не хва­стая умом, без этих разговоров (М. Г.); Она сидела чуть откинув голову, задумчивая и грустная (Марк.); Мальчик шел прихрамывая на левую ногу.

Обычно не обособляются деепричастные обороты, представляющие собой идиоматические выражения, например: кричать не переводя духа, лежать уставясь в потолок, мчаться высуня язык, слушать раскрыв рот, работать засучив рукава, метаться не помня себя, провести ночь не смы­кая глаз и т. п. Исключение составляют застывшие выражения (деепри­частные обороты), выступающие в роли вводных сочетаний, например: По совести говоря, мы ожидали иных результатов; Судя по всему, весна будет ранняя и т. п.

Не обособляются выражения со словами начиная с, исходя из, если они утратили значение глагольности и выступают в роли сложных пред­логов, например: Строительство этого дома ведется начиная с осени (слово начиная можно опустить без ущерба для смысла и структуры пред­ложения); Статистические показатели выводятся исходя из многих дан­ных (слово исходя можно опустить).

Деепричастные обороты, употребляющиеся в качестве однородных членов с необособленными обстоятельствами, не обособляются, например: Остановив Власову, он одним дыханием и не ожидая ответов закидал ее трескучими и сухими словами (М. Г.). То же в сочетании с одиночным дее­причастием, например: Тот ему отвечал не смущаясь и откровенно (По­мял.).

Упражнение 246. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.

I. 1. При сих словах казак поскакал назад держась одной рукой за пазуху и через минуту скрылся из виду (П.). 2. Воз­вратись с гостями с псарного двора Кирила Петрович сел ужи­нать и только не видя Дубровского хватился о нем (П.). 3. Гости остались в столовой шепотом толкуя об этом неожидан­ном посещении и опасаясь быть нескромными вскоре разъеха­лись один за другим не поблагодарив хозяина за хлеб-соль (П.). 4. Мать сидит на диване поджав ноги под себя и лениво вяжет детский чулок зевая и почесывая по временам спицей голову (Гонч.). 5. Под мышкой мальчик нес какой-то узел и повернув к пристани стал спускаться по узкой и крутой тропинке (Л.). 6. Кучер мой слез молча и не торопясь (Т.). 7. Брошка увидев Герасима заскочил за угол и пропустив его мимо опять отпра­вился вслед за ним (Т.). 8. Встречая утро со всех сторон пере­кликались фазаны (Л. Т.). 9. Французское войско стянувшись крепче от опасности продолжало равномерно тая все тот же гибельный путь к Смоленску (Л. Г.). 10. Чеченец взглянул на Лукашку и медленно отвернувшись стал смотреть на тот берег (Л. Т.). 11. Я слез в канаву и согнав впившегося в середи­ну цветка и сладко и вяло заснувшего там мохнатого шмеля принялся срывать цветок (Л. Т.). 12. К дверям кабинета все подходили обыкновенно перешептываясь и на цыпочках (Л. Т.). 13. Вы и в залу входите танцуя (Л. Т.). 14. После Панова поку­рил и Никитин и подстелив под себя шинель сел прислонясь к дереву (Л. Т.). 15. Тут, около телег, стояли мокрые лошади понурив головы и ходили люди накрывшись мешками от дождя (Ч.). 16. Каштанка отскочила присела на все четыре лапы и про­тягивая к коту морду залилась громким визгливым лаем (Ч.). 17. Иногда слепой брал дудку и совершенно забывался подбирая к своему настроению задумчивые мелодии (Кор.). 18. Ве­чером ложась в постель и утром вставая я только и думал о пред­стоящем визите на гору (Кор.). 19. Туманы торжественно под­нялись огромным хороводом разорвались на западе и колеблясь понеслись кверху (Кор.). 20. Двое людей мечтали покачиваясь в лодке на воде и задумчиво поглядывая вокруг себя (М. Г.).

II. 1. И люди снова шли по улицам закопченные с черными лицами распространяя в воздухе липкий запах машинного мас­ла блестя голодными зубами (М. Г.). 3. Море играло маленьки­ми волнами рождая их украшая бахромой пены сталкивая друг с другом и разбивая в мелкую пыль (М. Г.). 4. «Видал?» - спросила улыбаясь бабушка (М. Г.). 5. Сбросив котомку с плеч Ленька положил на нее голову и немного посмотрев в небо сквозь листву над его лицом крепко заснул укрытый от взглядов тенью плетня (М. Г.). 6. Его товарищ согнулся поставив лоцти и подпирая скулы ладонями задумчиво улыбался (М. Г.). 7. Мы вставали в пять часов утра не успев еще выспаться и ту­пые и равнодушные в шесть садились за стол делать крендели из теста (М. Г.). 8. Там в темноте чьи-то глаза смотрели не мигая (А. Н. Т.). 9. Сергей отстранил Веру кивнул ей и ушел посвис­тывая (А. Н. Т.). 10. Морозка вышел на прогалину и заложив два пальца в рот свистнул три раза пронзительным разбойным свистом (Фад.). 11. Отвязав мешок Морозка соскочил с лошади и пригибаясь к земле полез по грядам (Фад.). 12. Над нами в туманах вспыхнула тогда сияя красными огнями пятиконеч­ная звезда (Багр.). 13. У самого шоссе воронку вырыв убила бомба четверых ребят. И побледнев один из конвоиров занес над немцем кованый приклад (Сурк.). 14. Собака задрала лох­матый хвост бубликом повесила язык и часто сухо дыша побе­жала в глубь двора волоча за собой по высоко натянутой прово­локе гремучую цепь (Кат.). 15. Дедушка ясно сознательно улыбнулся показав десны и проговорил что-то тихо но без осо­бого усилия (Кат.). 16. Молча не возражая выдержал Се­режа нападки матери (Н. О.). 17. Побледнел Давыдов напряг всю силу пытаясь освободить руки и не мог (Шол.). 18. Сотни снарядов и мин со свистом и воем вспарывая горячий воздух летели из-за высот рвались возле окопов вздымая брызжущие осколками черные фонтаны земли и дыма вдоль и поперек пере­пахивая и без того сплошь усеянную воронками извилистую ли­нию обороны (Шол.). 19. Конь лениво повинуясь движению чужой руки высоко задирая голову на вытянутой шее и устало волоча задние ноги пошел к конюшне (Шол.). 20. Возле крыльца покуривая толпилось человек десять казаков (Шол.).

Упражнение 247. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.

1. Добрый комендант с согласия своей супруги решил осво­бодить Швабрина (П.). 2. Бульба по случаю приезда сыновей велел созвать всех сотников и весь полковой чин (Г.). 3. Вслед­ствие этого происшествия Василий уже более не видался со сво­им родителем (Т.). 4. Благодаря отличной погоде и особенно праздничному дню улица сельца Марьинского снова оживилась (Григ.). 5. Раиса Павловна даже ввиду таких критических об­стоятельств решительно ничего не делает (М.-Сиб.). 6. Каждую летнюю зорю Герасим несмотря на слепоту ходил в поля ловить перепелов (Бун.). 7. Вопреки мнению Чижа Бакланов начинал нравиться Мечику (Фад.). 8. Никитин учил мальчишку столяр­ному делу и за неимением собеседника часами разглагольство­вал с ним о старинной мебели (Пауст.).

Для справок. Могут обособляться обстоятельства, выражен­ные именами существительными в косвенных падежах с предлогами (реже без предлогов), особенно если такие обороты сильно распространены. В таких обстоятельствах выражается время, причина, условие и другие значения, например: Видно, и Чичиковы, на несколько минут в жизни , обращаются в поэтов (Г.); Я отстал немного, потом, с помощью хлыста и ног , разогнал свою лошадку (Л. Т.); Мы знали, что из Керчи, незадолго до нашего прихода , был вывезен весь лишний народ (М. Г.); Ранней весной, по неведению своему , местные жители почти не ловят рыбы (Сол.).

Обычно эти конструкции образуются именами существительными с предлогами или предложными сочетаниями: благодаря, ввиду, вследствие, по причине, при наличии, при условии, при, вопреки, несмотря на, за неиме­нием, согласно, с согласия, во избежание, в соответствии и др. Как прави­ло, обособляется оборот с предлогом несмотря на , в других случаях обо­собление зависит от степени распространенности оборота, смысловой его близости к основной части предложения, наличия добавочных обстоятель­ственных значений, стилистических задач и т. д.

Редко такие обстоятельства выражаются наречием, например: Спустя мгновение на двор, неизвестно откуда , выбежал человек в нанковом каф­тане, с белой, как снег, головой (Т.); Проснувшиеся грачи, молча и в оди­ночку , летали над землей (Ч.); Миша опустил голову и, не сразу , ответил (М. Г.); И вот, неожиданно для всех , я выдержал блистательно экзамен (Купр.).

§ 58. ОБОСОБЛЕННЫЕ ДОПОЛНЕНИЯ

Упражнение 248. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.

1. Толпа разошлась исключая немногих любопытных и маль­чишек а Гаврила вернулся домой (Т.). 2. На охоте дядя Брош­ка питался по суткам одним куском хлеба и ничего не пил кроме воды (Л. Т.). 3. Мистер Гопкинс наряду с другими людьми в серых касках стоял неподвижно (Кор.). 4. Наш хозяин называл нас жуликами и давал на обед вместо мяса тухлую требушину (М. Г.). 5. Почти все в собрании были старые большевики за исключением Павла и Жаркого (Н. О.). 6. Четыре орудия по­очередно слали снаряды туда но сверх Григорьева ожидания орудийный огонь не внес заметного замешательства в ряды красных (Шол.). 7. Многие из бойцов помимо своей винтовки бы­ли вооружены трофейными автоматами (Полев.). 8. Вместо гнедого жеребца Коржу дали толстого белого мерина (Н. Диковский).

Для справок. Могут обособляться падежные формы имен су­ществительных с предлогами или предложными сочетаниями: кроме, вместо, помимо, за исключением, исключая, сверх и др., со значением вклю­чения, исключения, замещения, то есть ограничительным или расшири­тельным. Обособление этих оборотов, как и обстоятельств, выраженных именами существительными, связано с их смысловой нагрузкой, объемом, желанием пишущего подчеркнуть их роль в предложении и т. д. (см. по­яснение к предыдущему упражнению). Так, в предложении Кроме зарпла­ты он получает премиальные оборот с предлогом кроме, тесно связанный по смыслу с остальной частью предложения, не отделяется от нее запятой . Если предлог вместо имеет значение «за», «взамен», то оборот с ним обычно не обособляется, например: Вместо старшей сестры помогать матери будет младшая.

§69. ОБОСОБЛЕННЫЕ УТОЧНЯЮЩИЕ, ПОЯСНИТЕЛЬНЫЕ И ПРИСОЕДИНИТЕЛЬНЫЕ ЧЛЕНЫ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

Упражнение 249. Перепишите, ставя, где нужно, знаки препинания.

I. 1. Он встряхнул кудрями и самоуверенно почти с вызо­вом глянул вверх (Т.). 2. Вокруг по левому берегу в полувер­сте от воды на расстоянии семи-восьми верст одна от другой рас­положены станицы (Л. Т.). 3. Длинная в несколько верст тень ложилась от гор на степи (Л. Т.). 4. Летом вечерними зорями на вершину кургана слетает из подоблачья степной беркут (Шол.).

II. 1. Бросились за доктором то есть домашним лекарем Харитоном (Т.). 2. В жизни есть только одно несомненное сча­стье жить для других (Л. Т.). 3. В то время именно год назад я еще сотрудничал по журналам (Дост.).

III. 1. Незаметным образом я привязался к доброму семей­ству даже к кривому гарнизонному поручику (П.). 2. Все слу­шали молча рассказ Анны Саввичны особенно девушки (77.).

Бабушка вообще очень любила грибы грузди в особенности (Акс.). 4. Новый управляющий главное внимание обращал боль­ше всего на формальную сторону дела в частности на канцеляр­ские тонкости (М.-Сиб.)" 5. Дорога была только одна и притом широкая и обставленная вехами, так что сбиться было невоз­можно (Кор.). 6. Человека три в заречье в их числе Сима Де­вушкин делали птичьи клетки и садки (М. Г.). 7. Некоторые языки например английский и французский не имеют форм склонения. 8. Детям нравятся произведения с интересным сю­жетом главным образом приключенческая литература.

Для справок.

1. Обособляются слова и группы слов, уточняющие смысл предшествующих слов. Чаще всего уточняющими являются обстоятельства времени и места, реже - другие виды обстоятельств, например: Гроза началась вечером, часу в десятом (Акс.); На хуторе, в трех верстах от деревушки Соломенной , разведчики оставили лошадей и пошли пешком (Фад.); Она озорно, по-девичьи , взглянула на него снизу вверх (Фед.).

В зависимости от смысла одни и те же слова могут рассматриваться как уточняющие или не как уточняющие; ср.: Далеко, в лесу, раздавались удары топора (слушатель находится вне леса).- Далеко в лесу раздава­лись удары топора (слушатель тоже находится в лесу).

Обособляются уточняющие определения со значением размера, цвета, возраста и т. д., например: Самый большой щит, метров в пять ши­риной , занимал середину левого ряда (Н. Чук.); Он увидел на белой шапке кургана невдалеке рдяно-желтую, с огнистым отливом, лису (Шол.).

2. Обособляются слова, поясняющие смысл предшествующих членов предложения, как главных, так и второстепенных; перед поясни­тельным членом предложения имеются (или можно вставить) слова а имен­но, то есть , например: Я добрался наконец до большого села с каменной церковью в новом вкусе, то есть с колоннами , и обширным господским домом (Т.); В этом отношении случилось даже одно очень важное для них обоих событие, именно встреча Кати с Вронским (Л. Т.). При отсут­ствии указанных слов вместо запятой обычно ставится тире, например: У деда Семена была своя золотая и несбывшаяся мечта - стать столя­ром (Пауст.).

Пояснительные обороты могут присоединяться также союзом или (в значении «то есть»), например: По всей ширине Лены торчали в разных направлениях льдины, или, по-местному, торосья (Кор.).

3. Обособляются также присоединительные обороты, содержащие дополнительные замечания и разъяснения, чаще всего при­соединяемые при помощи слов даже, особенно, в особенности, в частности, главным образом, например, в том числе, и притом, и (в значении «и при­том»), да и, да и вообще и др.

Упражнение 250 (повторительное). Объясните знаки препинания в соответствии с правилами их постановки при обособлении.

1. Мы пошли на вал - возвышение, образованное при­родой и укрепленное частоколом (П.). 2. Вместо веселой петер­бургской жизни, ожидала меня скука в стороне глухой и отда­ленной (П.). 3. Еще прозрачные, леса как будто пухом зеленеют (П.). 4. Один из наперсников Пугачева, тщедушный и сгорб­ленный старичок с седою бородою, не имел ничего замечатель­ного, кроме голубой ленты, надетой через плечо по серому армяку (П.), 5. Илья Ильич учился в селе Верхлеве, верстах в пяти от Обломовкиуу тамошнего управляющего, немца Штольца (Гонч.). 6. Сверх всякого ожидания, бабушка подарила мне несколько книг (Акс.). 7. Лодка полетела поперек реки, сколь­зя по вертящейся быстрине, бегущей у самого берега, называю­щейся «стремя» (Акс.). 8. Казак мой, вопреки приказанию, спал крепким сном (Л.). 9. Тяжелые волны мерно и ровно кати­лись одна за другой, едва приподнимая одинокую лодку, причаленную к берегу (Л.). 10. Обширное пепелище преврати­лось в огород, кое-где загроможденный грудами кирпичей - ос­татками фундаментов (Т.). 11. За неимением пока другой дичи, я послушался моего охотника и отправился в Льгов (Т.). 12. Вар­вара Павловна, в шляпе и шали, торопливо возвратилась с прогулки (Т.). 13. Эта речка, верст за пять от Льгова, превра­щается в широкий пруд, по краям и кой-где посередине зарос­ший густым тростником (Т.). 14. Прямо против кордона, на том берегу, все было пусто (А. Т.). 15. На другой день, рано утром, Оленин проснулся от свежести в своей перекладной и равнодуш­но взглянул направо (Л. Т.). 16. Несколько в стороне от гуся, на матрасике, лежал белый кот (Ч.). 17. Вдруг на повороте реки, впереди, под темными горами, мелькнул огонек (Кор.). 18. За фабрикой, почти окружая ее гнилым кольцом, тянулось обширное болото, поросшее ельником и березой (М. Г.). 19. Кроме города Окурова, на равнине приткнулось небольшое село Воеводино (М. Г.). 20. Отбиваемый течением, с глухим шу­мом плескавшим о его бока, паром вздрагивал и качался, мед­ленно подвигаясь вперед (М. Г.).

II. 1. Красив он был, этот солдат, высокий такой, здоровый, с румяными щеками (М. Г.). 2. Обескураженный, я невольно снял очки и, сунув их в карман, двинулся к кладке, намерева­ясь спросить у кладчика, нельзя ли поработать (М. Г.). 3. Шагах в шести от Челкаша, у тротуара, на мостовой, присло­нясь спиной к тумбочке, сидел молодой парень (М. Г.). 4. Дед, приподняв на локте голову, смотрел на противоположный берег, залитый солнцем и бедно окаймленный редкими кустами ивня­ков (М. Г.). 5. Заложив руки за спину, посвистывая, идет Артюшка Пистолет, рыболов, птичник, охотник по перу и пуш­нине (М. Г.). 6. Оружия любимейшего род, готовая рвануться в гике, застыла кавалерия острот, поднявши рифм отточенные пики (Маяк.). 7. Обгоняемый всеми, Дибич торопился к воен­ному магазину, залепленному шевелящимся роем серых шинелей (Фед.). 8. Несмотря на сильное переутомление, спать не хоте­лось (Фад.). 9. Они проходили мимо Левинсона, эти люди, при­давленные, мокрые, злые, тяжело сгибая колени и напряженно всматриваясь в темноту (Фад.). 10. Через несколько минут, от­вязав лошадь, бившуюся на привязи, разведчики мчались по улице, вздымая жаркие клубы пыли (Фад.). 11. В пространной низине, справа, до самого хребта, отвернувшегося в сторону и затерявшегося в мутно-серой дали, виднелся лес (Фад.). 12. На покривившемся стогу уныло, по-сиротски, примостилась ворона и молцала (Фад.). 13. Самолетик задымился и, пригибаемый лучом, пошел к себе, на запад (Леон.). 14. Живет, сияет красо­той любовь - высоким помыслам сестра (Щап.). 15. Весь мир, с листвой, с весенним громом, с нелегким каждым днем своим, неповторимый и огромный, для радости открылся им (Щип.). 16. Во дворе, возле крыльца, стояла пара лошадей, запряжен­ных в сани, поджидая Давыдова, собравшегося ехать в район (Шол.). 17. Бабы зашумели все сразу, в один голос, не давая Давыдову и слова молвить (Шол.). 18. Заржавленная и дребез­жащая, кровать эта состояла из гнутых железных полос и прутьев и ни за что не хотела стать на все четыре ножки (Пан.). 19. Недалеко, в направлении станицы Ольгинской, привычно перекатывались звуки орудийной стрельбы (Перв.). 20. Это был молодой мужчина невысокого роста, с малозаметными уси­ками, в простой, в полоску, рубахе с резинками на рукавах и шевиотовых штанах, заправленных в сапоги (Сол.).

Упражнение 251 (повторительное). Перепишите, ставя нужные знаки препинания.

1. Вместо ответа на какой-то вопрос Зурин захрапел и присвистнул (П.). 2. И отец с сыном вместо приветствия после давней отлучки стали колотить друг друга (Г.). 3. В отношениях с посторонними он требовал одного сохранения приличия (Герц.). 4. Вдруг она пробежала мимо меня напевая что-то дру­гое и прищелкивая пальцами вбежала к старухе (Л.). 5. В бричке лежал маленький чемодан тощее доказательство не весь­ма достаточного состояния (Л.). 6. Николай Иванович некогда стройный кудрявый и румяный парень теперь же необычайно толстый уже поседевший мужчина с заплывшим лицом хитро­добродушными глазами и жирным лбом перетянутым морщина­ми, словно нитками, уже более двадцати лет проживает в Коло­товке (Т.). 7. Кой-где выглянули женские большей частью ста­рушечьи головы (Т.). 8. Первому старшему изо всех Феде вы бы дали лет четырнадцать (Т.). 9. Отдавая дань своему времени Гончаров вывел и противоядие Обломову Штольца (Добр.). 10. Весь день Анна провела дома то есть у Облонских и не при­нимала никого (Л. Т.). 11. Ростов ничего не видел кроме бежав­ших вокруг него гусар цеплявшихся шпорами и бренчавших саб­лями (Л. Т.). 12. Убрав скотину казачки выходили на углы улиц и пощелкивая семя усаживались на завалинках (Л. Т.). 13. Девочка любимица отца вбежала смело обняла его и смеясь повисла у него на шее (Л. Т.). 14. Впереди далеко на том берегу туманного моря виднелись выступающие лесистые холмы (Л. Т.) 15. Семен Иванович взял под мышку рыжего кота давно уже бес­покойно тершегося у его ног подняв хвост палочкой вверх и из­редка коротко мяукая (Гарш.). 16. Впрочем ввиду недостатка времени не будем отклоняться от предмета лекции (Ч.). 17. Кро­ме только что описанных двух и кучера Дениски неутомимо сте­гавшего по паре шустрых гнедых лошадрй в бричке находился еще один пассажир мальчик лет девяти с темным от загара и мою рым от слез лицом (Ч.). 18. Девочка перестала плакать и тихо перебирала растения что-то говорила обращаясь к лютикам и подносила к губам синие колокольчики (Кор.). 19. Прижав руки к груди мать босая и в одной рубашке стояла у его постели (М. Г.). 20. Наконец усталая она села на кухне на лавку под­ложив под себя книги (М. Г.). 21. На всех физиономиях не­смотря на усталость искажавшую их ясно выражалось глухое пока еще скрываехмое раздражение (М. Г.). 22. Дней пять весь почерневший он ворочался на постели плотно закрыв глаза (М.Г.).

II . 1. В обед прибежал Федя Мазии взволнованный счаст­ливый и задыхаясь от усталости сообщил новость (М. Г.). 2. Долго ничего не было видно кроме дождя и длинного человека лежавшего на песке у моря (М.- Г.). 3. Не унижая себя говорю а говорю с болью в сердце (М. Г.), 4. Холодно и тонко посвис­тывая мечется носится ветер белый косматый (М. Г.). 5. Мне хочется одного покоя (Купр.). 6. Примчавшись в училище по­трясенный только что случившейся с ним бедою он прибежал к Самохвалову и рассказал ему подробно все свершившееся с ним (Купр.). 7. Мы беседовали очень хорошо по-дружески (Купр.). 8. Настроение экипажа сверх обыкновения было приподнятое (Нов.-Пр.). 9. Ехали только днем во избежание всяких дорож­ных случайностей (Пришв.). 10. Чапаев закаленный боец и Фе­дор новичок оба перед боем были полны этим удивительным со­стоянием (Фурм.). 11. Там над Донцом и Каменском невидимые отсюда а только слышимые развертывались воздушные бои (Фад.), 12. Лютее медведя зима задирала сыпалась белая на башлыки (Щип.). 13. Это был поселок за городом на голом без деревца без кустика низком месте (Пан.). 14. Несмотря на ран­ний час улицы были полны народа (Кат.). 15. Первый танк остановился не дойдя до группы терновых кустов второй вспых­нул повернул обратно и стал протянув к небу дегтярно-черный чуть колеблющийся дымный факел (Шол.). 16. Тут же возле ам­бара прямо на снегу раздевались примеряя добротную кулац­кую обувь натягивая поддевки пиджаки кофты полушубки (Шол.). 17. После первого же залпа сбитый с ног пулей Гри­горий охнув упал (Шол.). 18. А через минуту скупой и рез­кий пошел дождь (Шол.), 19. Я дрожу от боли острой злобы горькой и святой (Твард.). 20. Грохот близкого боя еще осенью поднял медведя из берлоги нарушив его зимнюю спячку и вот теперь голодный и злой бродил он по лесу не зная покоя (Палев.). 21. Я знаю Иванова как командира Красной Армии (Пере.). 22. Старинные туристские справочники или как их на­зывали путеводители усиленно рекомендовали путешествовать по Владимирской земле (Сол.).

Упражнение 252 (повторительное). Напишите текст под диктовку, потом сверьте написанное с напечатанным.

Стояла безлунная звездная ночь ранней южной осени.

Прекрасна и таинственна была эта ночь. Река, затененная рощей, чуть-чуть светлела, и бесшумно катились ее прохладные воды, не встречающие преград. Едва заметно шевелился кустар­ник, подступавший здесь к самому берегу.

Первомайцы, члены «Молодой гвардии», лежали под крутым берегом реки, ожидая смены караула у барака военнопленных.

Пора! Поднявшись, товарищи гуськом прошли небольшую рощу, темную и таинственную. Впереди они увидели старый барак, низкий, обнесенный колючей проволокой. Переполнен­ный заключенными, он казался молодогвардейцам угрюмым, ужасным. Слева от барака, у проволоки, темнела фигура часо­вого. Послышалась приглушенная немецкая команда, бряцанье оружия, стук каблуком о землю: происходила смена караула.

Ребята, выжидая, залегли.

Сначала часовой не спеша ходил вдоль заграждения взад и вперед, потом, оглянувшись, остановился.

Виктор пополз, провожаемый завистливыми взорами остав­шихся товарищей. У него была только одна цель - незаметно подкрасться к часовому, не подозревавшему никакой опасности. Вот он близко, в двух-трех метрах, и юноша вскочил^

Худой, обросший грязной щетиной немец повернул голову. Виктор с размаху ударил его финкой, вложив в удар всю свою силу, и немец упал, не успев даже вскрикнуть. Боря Головань, очутившийся рядом, разрезал проволоку и, сорвав ломиком замок, распахнул дверь. Ворвавшаяся ночная свежесть охвати­ла узников, измученных, но не потерявших надежды, и, сжатые в дружеских объятиях, они возвращались к жизни, к свободе. (По А. А. Фадееву)

Упражнение 253 (повторительное). Напишите текст под диктовку, потом сверьте написанное с напечатанным.

Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Война впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединился дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели мол­нии утреннего света: то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот вид­нелась белая церковь, кое-где крыши изб Бородина, кое-где сплошные массы солдат, кое-где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее, по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений - всюду зарождались беспрестанно сами собой из ничего пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клу­бясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству. Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили глав­ную красоту зрелища. (По Л. Н. Т о л с т о м у)

Упражнение 254 (повторительное). Напишите текст под диктовку, потом сверьте написанное с напечатанным.

Всех офицеров скакало семнадцать человек. Скачки должны были происходить на большом четырехверстном эллиптической формы кругу перёд беседкой. На этом кругу были устроены де­вять препятствий: река, большой, в два аршина, глухой барьер перед самой беседкой, канава сухая, канава с водой, косогор, ирландская банкетка, состоящая из вала, утыканного хворос­том, за которым, невидная для лошади, была еще канава, так что лошадь должна была перепрыгнуть оба препятствия или убиться, потом еще две канавы с водой, неглубокие, но широкие, и одна сухая, и конец скачки был против беседки. Но начина­лись скачки не с круга, а за сто сажен в стороне от него, около некошеного луга, покрытого ярко-зеленой травой, и на этом расстоянии было первое препятствие - запруженная река в три аршина шириной, которую ездоки по произволу могли пе­репрыгивать или переезжать вброд.

Раза три ездоки выравнивались, но каждый раз высовывалась чья-нибудь лошадь, и нужно было-заезжать опять сначала. Зна­ток пускания, полковник Сестрин, не в меру нетерпеливый, начинал уже сердиться, когда, наконец, в четвертый раз крик­нул: «Пошел!» - и ездоки тронулись. Все глаза, все бинокли были обращены на пеструю кучку всадников в то время, как они выравнивались. «Пустили! Скачут!» - послышалось со всех сторон после тишины ожидания. И кучки и одинокие пе­шеходы стали перебегать с места на место, чтобы лучше видеть. В первую же минуту собранная кучка всадников, устремивших­ся с разбегу к первому препятствию, растянулась, и видно бы­ло, как они по два, по три и один за другим близятся к реке. Для зрителей казалось, что они все поскакали вместе, но для седоков, на совесть гнавших лошадей, чтобы поравняться, а вслед за тем вырваться вперед, были быстротекущие секунды разницы, имевшие для них большое значение. (По Л. Н. Толстому)

Упражнение 236. Перепишите, ставя, где нужно, запятую

или дефис.

1.1. Зимы ждала ждала природа (Я.). 2. Страшно страш-

но поневоле средь неведомых равнин (Я.). 3. Но Он ехал

ехал а Жадрина было не видать (П.). 4. Синий синий

ходит он плавным разливом (Г.). 5. И ближе ближе все

паду, все равно! (Дост.). 7. Свадьба так свадьба (А. Остр.).

8. Страшно не страшно а на душе как-то строго (Леек.).

9. За теми деревнями леса леса леса (Мелън. -Печ). 10. Все

это ушло от меня навсегда навсегда (Фад.). II. Дождь не

дождь а паши (Шол.). 12. Все плачет плачет плачет мать

П. 1. Далеко далеко синеют холмы (Л.). 2. Похожу по-

хожу по двору на улицу загляну и опять на печь лягу

(С.-Щ.). 3. Мохнатые ели тихо тихо качались (Кор). 4. На

самой заре встанешь и топчешься топчешься по избе

(Пауст.). 5. Уж кто кто, а вы, женщины, должны уметь

оказать помощь в таких случаях (Пан).

Д л я с п р а в о к.

1. Запятая ставится между одинаковыми словами, повторяю-

щимися с интонацией перечисления для указания на длительность

действия (жду, жду, а его все нет), для обозначения большого

числа предметов или явлений (кругом пески, пески, пески), для

подчеркивания степени признака (надо работать лучше, лучше).

Запятая не ставится:

а) между двумя повторяющимися словами, из которых вто-

рое употреблено с отрицанием не, если сочетание этих слов об

разует единое смысловое целое или выражает неопределенность

в обозначении чего-либо, например: На нем было надето что-

то круглое: сюртук не сюртук, пальто не пальто, фрак не фрак, а

что-то среднее (С.-Щ.); Рыхли не рыхли, корми не корми, в такую

страшную сушь ничем не поможешь (Никол.);

б) при повторении сказуемого с частицей так для усиле-

ния, например: Удружил так удружил (Чак.).

2. Между двумя повторяющимися словами пишется дефис,

если образуется сложное слово. Сюда относятся:

а) имена прилагательные со значением усиления признака:

белый-белый (в значении «очень белый»);

б) глаголы со значением действия непрерывного, интен-

сивного или ограниченного во времени: просил-просил о помощи;

постоял-постоял и ушел",

в) наречия с усилительным значением: Далеко-далеко коло-

кольчик звенит (Ник.);

г) вопросительно-относительные местоимения со значени-

ем неопределенного предмета (лица), которому что-то противо-

поставляется: Уж кому-кому, а мне-то пора было этому научить-

ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ В ПРЕДЛОЖЕНИЯХ С ОБОСОБЛЕННЫМИ ЧЛЕНАМИ

ОБОСОБЛЕННЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ

Упражнение 237. Перепишите, ставя нужные знаки препи-

I. 1. Науки чуждые музыке были постылы мне (Я.).

2. У крыльца стояло несколько повозок запряженных

гуськом (Акс.). 3. Стройный тонкий стан и широкие пле-

чи Печорина доказывали крепкое сложение способное

переносить все трудности кочевой жизни (Л.). 4. Неболь-

шой новый армячок надетый внакидку чуть держался

на узеньких плечах мальчика (Т.). 5 На солнце ярко свер-

кнули занесенные снегом избушки (Григ.). 6. Даже бере-

зы и рябины стояли сонные в окружавшей их знойной

истоме (М.-Сиб.). 7. Это была улыбка необыкновенно

добрая широкая и мягкая, как у разбуженного ребенка

(Ч.). 8. Шепот ветвей раздавался отчетливо и близко ни-

чем не отдаленный и не прикрытый (Кор.). 9. Листва из-

под ног выходит плотно слежалая серая (Пришв.).

10. Стихи стоят свинцово тяжелы, готовые и к смерти и

к бессмертной славе (Маяк.). 11. И мгновенно где-то за

лесом стоящие зенитки начинают обстреливать вражес-

кий самолет (Вс. Ив.). 12. Дорога вилась по влажным ко-

согорам, густо заросшим дубняком и кленом еще хра-

нившими багряную листву (Фад.). 13. Многие деревья

стояли уже обнаженные и черные, как поздней осенью

(Лауст.). 14. Вспоминается что-то, сохранившееся в па-

мяти еще с детских лет. 15. Все отобранные для выстав-

ки картины скоро будут экспонироваться.

П. 1. Окрестность.исчезла во мгле мутной и желтова-

той (П.). 2. Обвитое виноградником место было похоже

на крытую уютную беседку темную и прохладную

(Л. Т.). 3. Меня давит эта жизнь нищая скучная (М. Г.).

4, Водил смычком по скрипке старой цыган поджарый и

седой (Марш.). 5. По дорожке чистой гладкой я прошел

осенний полдень сумрачный и мглистый (Багр.). 7. Небо

раскрылось в вышине прозрачно-льдистое и голубое

III. 1. На крик его явился смотритель заспанный (Т.).

2. Две барышни взволнованные подбегают к ней [Лю-

бочке] (Ч,). 3. Люди же изумленные стали как камни

(М. Г.). 4. Софья одетая лежала на кровати в своей ком-

нате в состоянии страшного никогда не испытанного с

такой силой смятения (Марк.).

Д л я с п р а в о к.

1. Как правило, обособляются распространенные определе-

ния, выраженные причастием или прилагательным с зависи-

мыми от них словами и стоящие после определяемого суще-

ствительного, например: Тополи, покрытые росой, наполняли воз-

дух нежным ароматом (Ч.); Бледный свет, похожий на чуть раз-

бавленную синькой воду, заливал восточную часть горизонта (Па-

уст.).Не обособляются распространенные определения, стоящие

перед определяемым существительным и не имеющие добавоч-

ных обстоятельственных оттенков значения, например: За сто-

лом рылся в книгах приехавший недавно из станицы счетовод (Шол.).

Причастия или прилагательные одиночные или с зависи-

мыми словами, стоящие после неопределенного, определитель-

ного, указательного и притяжательного местоимений, не обо-

собляются, так как образуют одно смысловое целое с место-

имением, например: Ее большие глаза... искали в моих что-нибудь

похожее на надежду (Л.); Даша ждала всего, но только не этой

покорно склоненной головы (А. Н. Т.); Всем явившимся к врачу паци-

ентам была оказана помощь; Ваше написанное от руки заявление с

Не обособляются распространенные определения, стоящие

после определяемого существительного, если оно само по себе

в данном предложении не выражает нужного понятия и нужда-

ется в определении, например: Чернышевский создал произведе-

ние в высшей степени оригинальное и чрезвычайно замечательное

(Писарев) (сочетание создал произведение не имеет законченно-

го смысла).

Не обособляются также распространенные определения, если

по смыслу они связаны не только с подлежащим, но и со сказу-

емым, входя в состав последнего, например: Луна взошла сильно

багровая и хмурая, точно больная (Ч.). Море у его ног лежало без-

молвное и белое от облачного неба (Пауст.). Обычно это бывает

при глаголах д в и ж е н и я и с о с т о я н и я, выступающих

в роли знаменательной связи. Если же глагол этого типа сам по

себе выражает сказуемое, то определение обособляется, напри-

мер: Трифон Иванович выиграл у меня $ва рубля и ушел, весьма

довольный своей победой (Т.).

2. Часто обособляются два и больше одиночных определе-

ния, стоящих после определяемого имени существительного,

например: Настала ночь, лунная, ясная (Т.). Однако обособле-

ние двух нераспространенных определений обязательно только

тогда, когда определяемому существительному предшествует еще

одно определение, например: Мне очень обидно слышать эти рос-

сказни, грязные и лживые (М. Г.). При отсутствии предшествую-

щего определения два последующих одиночных определения

могут не обособляться, например: Под этой толстой серой ши-

нелью билось сердце страстное и благородное (Л.).

3. Обособляется одиночное определение, стоящее после оп-

ределяемого существительного, если оно имеет добавочное об-

стоятельственное значение, например: Молодому человеку, влюб-

ленному, невозможно не проболтаться (Т.) (то есть «если он влюб-

лен» или «когда он влюблен»).

Упражнение 238. Перепишите, ставя нужные знаки препи-

I. 1. Сопровождаемый офицером комендант вошел в

дом (Я.). 2. Сконфуженный Миронов поклонился в спи-

ну ему (М. Г.). 3. Веселый и жизнерадостный Радик был

вообще любимцем (Фад.). 4. Охваченный каким-то не-

ясным предчувствием Корчагин быстро оделся и вы-

шел из дому (Я. О.). 5. Утомленные маминой чисто-

плотностью ребята приучились хитрить (Пан.). 6. Оглу-

шенный тяжким гулом Теркин никнет головой (Твард.).

II. 1. Окаймлен летучей пеной днем и ночью дышит

мол (Бл.). 2. И снова отсеченная от танков огнем залегла

на голом склоне пехота (Шол.). 3. Разбитый сном доб-

рался Григорий до конюшни и вывел коня на проулок

(Шол.). 4. Распластанные на траве сушились заслужен-

ные рубахи и штаны (Пан.).

III. 1. Я нашел его готового пуститься в дорогу (Я.).

2. Убаюканный сладкими надеждами он крепко спал (Ч.).

3. Я прихожу к вечеру усталый и голодный (М. Г.).А. Она

пришла домой расстроенная но не павшая духом

(/. Ник.). 5. Он повернулся и ушел, а я расстроенный

остался рядом с девочкой в пустой жаркой степи (Па-

уст.). 6. Ах ты миленький!

Д л я с п р а в о к. *

1. Распространенные или одиночные определения, стоящие

непосредственно перед определяемым именем существительным,

обособляются, если имеют добавочное обстоятельственное зна-

чение (временное, причинное, условное, уступительное), на-

пример: Оглушенный ударом грузовского кулака, Буланин снача-

ла зашатался на месте, ничего не понимая (Купр.) (то есть «бу-

дучи оглушен»); Высокая, Леля и в стеганых одеждах была из-

лишне худой (Коч.) (то есть «потому что была высокой»).

2. Распространенное или одиночное определение обособля-

ется, если оно оторвано от определяемого существительного

другими членами предложения, независимо от того, находится

ли определение впереди или после определяемого слова, на-

пример: Стрелы, пущенные в него, упали, жалкие, обратно на зем-

лю (М. Г.); Залитые солнцем, стлались за рекой гречаные и пше-

ничные нивы (Шол.).

3. Обособляется определение, относящееся к личному мес-

тоимению, независимо от степени распространенности и мес-

тоположения определения, например: Пораженный страхом, я

иду за матушкой в спальню (П.); Меня, мокрого до последней нит-

ки, сняли с лошади почти без памяти (Акс.). Не обособляются

определения при личном местоимении:

а) если определение по смыслу тесно связано не только с

подлежащим, но и со сказуемым (ср. п. 1 пояснений к упражне-

тельно расстроенный (Гонч.); До шалаша мы добежали промокшие

насквозь (Пауст.);

б) если определение стоит в форме винительного падежа,

который может быть заменен творительным падежом, напри-

мер: И потом он видел его лежащего на жесткой постели в доме

бедного соседа (Л.), (ср.: видел его лежащим).

Упражнение 239. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.

1. Саша Бережнова в шелковом платье в чепце на

затылке и в шали сидела на диване (Гонч.). 2. Сила силь-

нее его воли сбросила его оттуда (Т.). 3. Офицеры в но-

вых сюртуках белых перчатках и блестящих эполетах

щеголяли по улицам и бульвару (Л. Т.). 4. Какая-то пол-

ная женщина с засученными рукавами и с поднятым

фартуком стояла среди двора (Ч.). 5. Сегодня она в но-

вом голубом капоте была особенно молода и внуши-

тельно красива (М. Г.). 6. Дед в бабушкиной кацавейке в

старом картузе без козырька щурится чему-то улыбает-

ся (М. Г.). 7. На румяном лице его с прямым большим

носом строго сияли голубоватые глаза (М. Г.). 8. Вдруг из

глубины души, как со дна моря, всплывает новая мысль

оставить все это (Нов.-Пр.). 9. Служитель тоже в белом

принял из рук Григория шинель (Шол.). 10. Мы все одер-

жимы одной страстью сопротивляться (Кетл.).

Для с п р а в о к. Несогласованные определения, выражен-

ные косвенными падежами существительных (чаще с предлога-

ми), обособляются, если нужно подчеркнуть выражаемое ими зна-

чение, например: Холоп, в блестящем убранстве, с откидными

назад рукавами, разносил тут же разные напитки и съестное (Г)

Обычно обособляются подобные несогласованные опреде-

ления, если относятся:

а) к собственному имени, например: Из памяти не выходила

Елизавета Киевна, с красными руками, в мужском платье, с

жалкой улыбкой и кроткими глазами (А. Н. Т.);

б) к личному местоимению, например: Я удивляюсь, что вы,

с вашей добротой, не чувствуете этого (Л. Т.).

в) к названиям лиц по степени родства, по занимаемому по-

ложению, профессии и т. д., например: Вышла мать, в сиреневом

платье, в кружевах, с длинной нитью жемчуга на шее (М. Г.).

Обособляются несогласованные определения, если образу-

ют ряд однородных членов с предшествующими или последую-

щими обособленными согласованными определениями, напри-

мер: Я увидел мужика, мокрого, в лохмотьях, с длинной боро-

дой... (Т.).

Часто несогласованное определение обособляется для того,

чтобы его оторвать от ближайшего члена предложения (обычно

сказуемого), к которому оно могло бы быть отнесено по смыслу

и синтаксически, например: Маляр, в нетрезвом виде, выпил вме-

сто пива чайный стакан лаку (М. Г.).

Обычно обособляются несогласованные определения, вы-

раженные сравнительной степенью прилагательного, особенно

если определяемому существительному предшествует согласо-

ванное определение, например: Короткая борода, немного тем-

нее волос, слегка оттеняла губы и подбородок (А. К. Т.).

Обособляются несогласованные определения, выраженные

неопределенной формой глагола, перед которой можно без ущер-

ба для смысла поставить слова а именно, например: Я шел к вам

с чистыми побуждениями, с единственным желанием - сделать

добро (Ч.); Была еще последняя надежда - с наступлением ночи

прорваться в степь (Фад.). В этих случаях ставится тире.

Упражнение 240 (повторительное). Перепишите, ставя, где

нужно, знаки препинания. Объясните их постановку.

I. 1. Как бедной мне не горевать! (Кр.). 2. Тронутый

преданностью старого кучера Дубровский замолчал и

предался своим размышлениям (П.). 3. Уверенный в при-

вязанности своей дочери Троекуров никогда не мог до-

биться от нее доверенности (П.). 4. Казак мой был очень

удивлен, когда, проснувшись, увидел меня совсем оде-

того (Л.). 5. Привлеченные светом бабочки прилетели и

кружились около фонарей (Акс.). 6. Крепко привязанные

к молодым дубкам добрые кони наши терпели страш-

ную пытку от нападения овода (Акс.). 7. Взъерошенный

немытый Нежданов имел вид дикий и странный (Т.).

8. Передо мной в синей долгополой шинели стоял ста-

рик среднего роста с белыми волосами любезной улыб-

кой и прекрасными голубыми глазами (Т.). 9. Остродумов

имел вид сосредоточенный и дельный (Т.). 10. Глаза сли-

пались и полузакрытые тоже улыбались (71)- И- Отчуж-

денный несчастьем своим от сообщества людей, он вы-

рос немой и могучий, как дерево растет на плодородной

земле (Т.). 12. Около полудня обыкновенно появляется

множество круглых высоких облаков золотисто-серых с

нежными белыми краями (Т.). 13. Идешь вдоль опушки,

глядишь за собакой а между тем любимые лица мертвые

и живые приходят на память давным-давно заснувшие

впечатления неожиданно просыпаются (Т.). 14. Алеша за-

думчивый направился к отцу (Дост.). 15. По пыльной до-

роге ведущей садами тянулись скрипучие арбы верхом

в сохи и бороны лошади были сытые и крупные (Л. Т.).

17. Оленин был юноша нигде не кончивший курса нигде

не служивший промотавший половину своего состояния

и до двадцати четырех лет не избравший еще себе ника-

кой карьеры и никогда ничего не делавший (Л. Т.). 18. Я

часто находил у себя записки короткие и тревожные (Ч.).

19. Вечерние досуги не занятые писанием бумаг и реше-

ний он посвящал чтению (Кор.). 20. Над Ветлугой спусти-

лись сумерки синие теплые тихие (Кор.).

П. 1. Это было бледное крошечное создание напоми-

навшее цветок выросший без лучей солнца (Кор.). 2. Око-

ло него лежала маленькая котомка и коса без черенка,

обернутая в жгут из соломы аккуратно перекрученный

веревочкой (М. Г.). 3. Потом пришла весна яркая сол-

нечная (М. Г.). 4. Освещенное луной и перекрытое стран-

ными тенями падавшими на него от лохмотьев шапки

от бровей и бороды это лицо с судорожно двигавшимся

ртом и широко раскрытыми глазами светившимися ка-

ким-то затаенным восторгом было страшно жалко

(М. Г.). 5. Всегда насмешливый, часто резкий Варавка

умел говорить и вкрадчиво с дружеской убедительнос-

тью (М. Г.). 6. Месяц уже не желтый а серебряный, под-

нялся к самой верхушке тополя (Купр.). 7. Здоровые мо-

лодые сильные они подхватили почти подняли Антипа

на воздух и бросили на палубу (Сераф.). 8. Еще час тому

назад сильный и злой сейчас он слабо часто стонал

(А. Н. Т.). 9. Много виднелось стрелецких кафтанов крас-

ных зеленых клюквенных (А. Н. Т.). 10. Клокочет голос

меди трудовой над Азией песчаной и сухой над Афри-

кой горячей и кремнистой (Багр.). 11. В бузине сырой и

гулкой соловей ударил дудкой (Багр.). 12. Отрезанные от

всего мира уральцы с честью выдержали казачью осаду

(Фурм.). 13. Если бы он написал обо всем этом то полу-

чилась бы книга увлекательная и не похожая ни на что

в литературе (Пауст.). 14. Оскорбленный и потрясенный

шел Тарас по городу (Горб.). 15. Лошади вытянувшие

черные головы, и всадники согнувшиеся над ними

показывались на мгновение на белом фоне неба (Фад.).

16. Несколько раз таинственный и одинокий, появляет-

ся мятежный броненосец «Потемкин» на горизонте в

виду бессарабских берегов (Кат.). 17. В кухне молодая жен-

щина в платочке и калошах на босу ногу стояла на подо-

коннике и мыла окно (Пан.). 18. А театр осаждало люд-

ское море буйное напористое (Н. О.). 19. К концу января

овеянные первой оттепелью хорошо пахнут вишневые

сады (Шол.). 20. Пламя перебежало на хвою и раздуваемое

ветром разгорелось со стонами и свистом (Полев.).

Борис Леонтьевич Горбатов

Непокоренные

В сборник включены произведения советского писателя Бориса Леонтьевича Горбатова (1908 - 1954), рассказывающие о бесстрашии и мужестве советских людей в годы Великой Отечественной войны.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Всё на восток, всё на восток... Хоть бы одна машина на запад!

Проходили обозы, повозки с сеном и пустыми патронными ящиками, санитарные двуколки, квадратные домики радиостанций; тяжело ступали заморенные кони; держась за лафеты пушек, брели серые от пыли солдаты - всё на восток, всё на восток, мимо Острой Могилы, на Краснодон, на Каменск, за Северный Донец... Проходили и исчезали без следа, словно их проглатывала зеленая и злая пыль.

А все вокруг было объято тревогой, наполнено криком и стоном, скрипом колес, скрежетом железа, хриплой руганью, воплями раненых, плачем детей, и казалось, сама дорога скрипит и стонет под колесами, мечется в испуге меж косогорами...

Только один человек у Острой Могилы был с виду спокоен в этот июльский день 1942 года - старый Тарас Яценко. Он стоял, грузно опершись на палку, и тяжелым, неподвижным взглядом смотрел на все, что творилось вокруг. Ни слова не произнес он за целый день. Потухшими глазами из-под седых насупленных бровей глядел он, как в тревоге корчится и мечется дорога. И со стороны казалось - был этот каменный человек равнодушно чужд всему, что свершалось.

Но, вероятно, среди всех мечущихся на дороге людей не было человека, у которого так бы металась, ныла и плакала душа, как у Тараса. "Что же это? Что ж это, товарищи? - думал он. - А я? Как же я? Куда же я с бабами и малыми внучатами?"

Мимо него в облаках пыли проносились машины - всё на восток, всё на восток; пыль оседала на чахлые тополя, они становились серыми и тяжелыми.

"Что же мне делать? Стать на дороге и кричать, разметав руки: "Стойте! Куда же вы?.. Куда же вы уходите?" Упасть на колени середь дороги, в пыль, целовать сапоги бойцам, умолять: "Не уходите! Не смеете вы уходить, когда мы, старики и малые дети, остаемся тут..."?"

А обозы всё шли и шли - всё на восток, всё на восток - по пыльной горбатой дороге, на Краснодон, на Каменск, за Северный Донец, за Дон, за Волгу.

Но пока тянулась по горбатой дороге ниточка обозов, в старом Тарасе все мерцала, все тлела надежда. Вдруг навстречу этому потоку людей откуда-то с востока, из облаков пыли появятся колонны, и бравые парни в могучих танках понесутся на запад, все сокрушая на своем пути. Только б тянулась ниточка, только б не иссякала... Но ниточка становилась все тоньше и тоньше. Вот оборвется она, и тогда... Но о том, что будет тогда, Тарас боялся и думать. На одном берегу останутся Тарас с немощными бабами и внучатами, а где-то на другом - Россия, и сыны, которые в армии, и все, чем жил и для чего жил шестьдесят долгих лет он, Тарас. Но об этом лучше не думать. Не думать, не слышать, не говорить.

Уже в сумерках вернулся Тарас к себе на Каменный Брод. Он прошел через весь город - и не узнал его. Город опустел и затих. Был он похож сейчас на квартиру, из которой поспешно выехали. Обрывки проводов болтались на телеграфных столбах. Было много битого стекла на улицах. Пахло гарью, и в воздухе тучей носился пепел сожженных бумаг и оседал на крыши.

Но в Каменном Броде все было, как всегда, тихо. Только соломенные крыши хат угрюмо нахохлились. Во дворах на веревках болталось белье. На белых рубахах пятна заката казались кровью. У соседа на крыльце раздували самовар, и в воздухе, пропахшем гарью и порохом, вдруг странно и сладко потянуло самоварным дымком. Словно не с Острой Могилы, а с работы, с завода возвращался старый Тарас. В палисадниках, навстречу сумеркам, распускались маттиолы - цветы, которые пахнут только вечером, цветы рабочих людей.

И, вдыхая эти с младенчества знакомые запахи, Тарас вдруг подумал остро и неожиданно: "А жить надо!.. Надо жить!" - и вошел к себе.

Навстречу ему молча бросилась вся семья. Он окинул ее широким взглядом - всех, от старухи жены Евфросиньи Карповны до маленькой Марийки, внучки, и понял: никого сейчас нет, никого у них сейчас нет на земле, кроме него, старого деда; он один отвечает перед миром и людьми за всю свою фамилию, за каждого из них, за их жизни и за их души.

Он поставил палку в угол на обычное место и сказал как мог бодрее:

Ничего! Ничего! Будем жить. Как-нибудь... - и приказал запасти воды, закрыть ставни и запереть двери.

Потом взглянул на тринадцатилетнего внука Леньку и строго прибавил:

И чтоб никто - никто! - не выходил на улицу без спросу!

Ночью началась канонада. Она продолжалась много часов подряд, и все это время ветхий домик в Каменном Броде дрожал, точно в ознобе. Тонко дребезжала железная крыша, жалобно стонали стекла. Потом канонада кончилась, и наступило самое страшное - тишина.

Откуда-то с улицы появился Ленька, без шапки, и испуганно закричал:

Ой, диду! Немцы в городе!

Но Тарас, предупреждая крики и плач женщин, строго крикнул на него:

Тсс! - и погрозил пальцем. - Нас это не касается!

Нас это не касается.

Двери были на запоре, ставни плотно закрыты. Дневной свет скупо струился сквозь щели и дрожал на полу. Ничего не было на земле - ни войны, ни немцев. Запах мышей в чулане, квашни на кухне, железа и сосновой стружки в комнате Тараса.

Экономя лампадное масло, Евфросинья зажигала лампадку пред иконами только в сумерки и каждый раз вздыхала при этом: "Ты уж прости, господи!" Древние часы-ходики с портретом генерала Скобелева на коне медленно отстукивали время и, как раньше, отставали в сутки на полчаса. По утрам Тарас пальцем переводил стрелки. Все было как всегда - ни войны, ни немца.

Но весь домик был наполнен тревожными скрипами, вздохами, шорохами. Изо всех углов доносились до Тараса приглушенный шепот и сдавленные рыдания. Это Ленька приносил вести с улицы и шептался с женщинами по углам, чтоб дед не слышал. И Тарас делал вид, что ничего не слышит. Он хотел ничего не слышать, но не слышать не мог. Сквозь все щели ветхого домика ползло ему в уши: расстреляли... замучили... угнали... И тогда он взрывался, появлялся на кухне и кричал, брызгая слюной:

Цытьте вы, чертовы бабы! Кого убили? Кого расстреляли? Не нас ведь. Нас это не касается. - И, хлопнув дверью, уходил к себе.

Целые дни проводил он теперь один, у себя в комнате: строгал, пилил, клеил. Он привык всю жизнь мастерить вещи - паровозные колеса или ротные минометы, все равно. Он не мог жить без труда, как иной не может жить без табака. Труд был потребностью его души, привычкой, страстью. Но теперь никому не нужны были золотые руки Тараса, не для кого было мастерить колеса и минометы, а бесполезные вещи он делать не умел.

И тогда он придумал мастерить мундштуки, гребешки, зажигалки, иголки, старуха обменивала их на рынке на зерно. Ни печеного хлеба, ни муки в городе не было. На базаре продавалось только зерно - стаканами, как раньше семечки. Для размола этого зерна Тарас из доски, шестерни и вала смастерил ручную мельницу. "Агрегат! - горько усмехнулся он, оглядев свое творение. Поглядел бы ты на меня, инженер товарищ Кучай, поглядел бы, поплакали б вместе, на что моя старость и талант уходят". Он отдал мельницу старухе и сказал при этом: - Береги! Вернутся наши - покажем. В музей сдадим. В отделение пещерного века.

Единственным, что мастерил он со страстью и вдохновением, были замки и засовы. Каждый день придумывал он все более хитрые, все более замысловатые и надежные запоры на ставни, цепи, замки и щеколды на двери. Снимал вчерашние, устанавливал новые, пробовал, сомневался, изобретал другие. Он совершенствовал свою систему запоров, как бойцы в окопах совершенствуют оборону, - каждый день. Старуха собирала устаревшие замки и относила на базар. Раскупали моментально. Волчьей была жизнь, и каждый хотел надежнее запереться в своей берлоге.

И когда однажды вечером к Тарасу постучал сосед, Тарас долго и строго допытывался через дверь, что за человек пришел и по какому делу, и уж потом неохотно стал отпирать: со скрежетом открывались замки, со звоном падали цепи, со стуком отодвигались засовы.

Дот, - сказал, войдя и поглядев на запоры, сосед. - Ну чисто дот, а не квартира у тебя, Тарас. - Потом прошел в комнаты, поздоровался с женщинами. - И гарнизон сурьезный. А этот, - указал он на Леньку, - в гарнизоне главный воин?

Соседа этого не любил Тарас. Сорок лет прожили рядом, крыша к крыше, сорок лет ссорились. Был он слишком боек, быстр, шумлив и многоречив для Тараса. Тарас любил людей медленных, степенных. А сейчас и вовсе не хотел видеть людей. О чем теперь толковать? Он вздохнул и приготовился слушать.

Но сосед уселся у стола и долго молчал. Видно, и его придавило, и он притих.

Оборону занял, Тарас? - спросил он наконец.

Тарас молча пожал плечами.

Ну-ну! Так и будешь сидеть в хате?

Так и буду.

Ну-ну! Так ты и живого немца не видел, Тарас?

Нет. Не видел.

Я видел. Не приведи бог и глядеть! - Он махнул рукой и замолчал опять. Сидел, качал головой, сморкался.

Полицейских полон город, - вдруг сказал он. - Откуда и взялись! Все люди неизвестные. Мы и не видали таких.

Нас это не касается, - пробурчал Тарас.

Да... Я только говорю: подлых людей объявилось много.

Думают, как бы свою жизнь спасти, а надо бы думать, как спасти душу.

И опять оба долго молчали. И оба думали об одном: как же жить? Что делать?

Люди болтают, - тихо и нехотя произнес сосед, - немцы завод восстанавливать будут...

Какой завод? - испуганно встрепенулся Тарас. - Наш?

Та наш же... Какой еще!

Быть не может! Где же немец руки найдет?

Тебя заставит.

Меня? - Тарас медленно покачал головой. - Моими руками завод строился, моими - разрушался. Не будет моих рук в этом деле. Нехай отсохнут лучше.

Могут заставить, - тихо возразил сосед. Он поднялся с места, сгорбленный, старый, стал прощаться.

Ну, бувай, Тарас. Живи. Сиди. Гарнизон у тебя сурьезный, - грустно пошутил он уже на пороге.

Тарас тщательно запер за ним двери - на все засовы, на все замки. "Нас это не касается!" - сказал он себе. Но это была неправда. Весть, принесенная соседом, слишком близко касалась его. Дверь запереть можно, душу как запрешь?

Семья и завод - вот чем была жизнь Тараса. Ничего больше не было. Семья и завод. Что же осталось? Семья? Где они, сыны мои, мои подмастерья? Нет сынов. Одни бабы остались. Сурьезный гарнизон. Завод? Где он, завод, цехи мои, мои ровесники? Нет завода. Развалины. Вороньи гнезда.

Что же осталось? Одна вера осталась. Моими руками строилось, моими рушилось, моими и возродится. Фашисты, как болезнь, как лихолетье, помучают и исчезнут. Это временное.

И сейчас впервые с ужасом подумал Тарас: "А что, как надолго?.." И тотчас же отбросил эту мысль. "Того быть не может!" Но она назойливо лезла в душу: "А что, как это навсегда? И завод задымит, как прежде? И, может, еще Гартман объявится или его наследники? И словно ничего не было - ни Клима, ни Пархоменко, ни Острой Могилы, ни эшелонной войны восемнадцатого, ни голодной ярости двадцать первого, ни штурмовых ночей тридцать первого?" Он ходил по комнате, думая все об одном и том же: "Неужели это навсегда? Неужели подлые руки найдутся?" И отвечал себе: "Может, найдутся, да не мои! Сыны мои в обороне не устояли. Я устою. Я дождусь". И он все ходил да ходил по комнате, и ветхие половицы тихо скрипели под его тяжелыми ногами. А с циферблата древних часов, из-под копыта коня генерала Скобелева, с тяжким стуком падали в вечность секунды, капля за каплей, капля за каплей...

Капля за каплей, капля за каплей...

Ровно в шесть часов утра пронзительно резко звенел будильник в комнате Тараса и будил его. Старик торопливо вскакивал и вспоминал: торопиться некуда. Но он вставал и первым делом сверял часы и переводил пальцем стрелки на ходиках, отстающих на полчаса. Начинался день, а с ним и тревоги. И каждый новый день приносил новые тревоги.

Немцы объявили, что все работники бывших городских учреждений обязаны немедленно выйти на работу на свои места. Антонина, жена среднего сына Андрея, сказала об этом Тарасу. Но он только отмахнулся рукой.

Нас это не касается!

Но меня касается... - робко возразила она. До немцев она была бухгалтером жилотдела.

Не касается, не касается! - свирепо закричал на нее Тарас и не стал больше слушать об этом.

Через несколько дней Антонина получила повестку. Городская управа строго предлагала ей явиться на работу. "Началось! - екнуло сердце Тараса. Подлых рук ищут!" Он отобрал у Антонины повестку, скомкал ее и выбросил.

Не будет моя фамилия служить врагу! Не будет! - закричал он на Антонину, словно она во всем была виновата. - И тебе не позволю. И себе не позволю. Так и знай!

А еще через несколько дней домик в Каменном Броде затрясся от ударов в дверь. Пришла полиция. Запоры Тараса не помогли - пришлось отворять.

Они вошли в его дом как к себе в хату, прямо в комнаты, в шапках, в черных шинелях. На Тараса и не поглядели. Сели без спросу.

Кто Антонина Яценко?

Я, - дрожа всем телом, отозвалась Антонина.

Паспорт!

Она отдала паспорт. Рыжий, кривой на один глаз полицейский взял паспорт и сунул его в карман. Потом молча встал и пошел к дверям.

А паспорт? - кинулась к нему Антонина.

Получишь на бирже.

Тарас, еле сдерживаясь от ярости, попробовал было вступиться:

Не знаю, как величать вас, господин...

Но полицейский сверкнул на него единственным глазом:

Ты сюда не касайся, старик. Твой черед будет. Ты у меня на заметке! потом рванул дверь так, что замки и цепи загремели. - Ишь, запираются еще от власти! - и вышел.

Пять минут продолжалась эта сцена, а Тарасу показалось, словно двадцать пять лет. Словно отбросило его на двадцать пять лет назад, и опять ночные стуки в Каменном Броде, хриплые голоса через дверь: "Телеграмма!" - и бряцанье шашек о сапоги...

А я думал, - сказал он, скривив губы и качая головой, - что так и умру, не услышав больше слова "полиция"...

Утром Антонина ушла за паспортом на биржу труда и вернулась только к вечеру. Тарас взглянул на нее и ни о чем не спросил. Спрашивать было нечего.

Антонина молча опустилась на лавку и словно застыла. Так сидела она в сумерках кухни, бессильно опустив руки, и молчала. Бабка Евфросинья подсела к ней.

Били? - шепотом спросила она.

Только что не били, а то всего было, - отозвалась Антонина. - За всю жизнь на коленях наползалась.

Отпросилась?

От Германии отпросилась, а на службу - идти.

Идти? - всплеснула руками бабка. - Что старик скажет? Да ты б им, поганым, в рожу плюнула...

Плюнешь! Как же! Кровью плюют на этой бирже люди. Сама видела. Нет, мама, не героиня я. Я ползала.

В эту ночь она плохо спала. Все чудились ей за стеной тяжелые шаги Тараса. "Ходит и ходит. Ходит и ходит, - мучалась она. - Меня проклинает". А потом мерещился Андрей, весь в крови; он глядел не на нее, а куда-то сквозь нее, словно была она пустая и прозрачная. Она падала на колени перед ним. "Никогда я тебе не изменяла, Андрей, ни душой, ни помыслом". Но он все глядел через нее и ничего не говорил, словно ее не было. А за дверью все звучали шаги Тараса и чей-то насмешливый голос дразнил: "Измена в твоем гарнизоне, Тарас! Измена!"

Утром, собираясь на службу, она старалась не встречаться глазами с Тарасом, но всею кожей чувствовала, как он следит за ней. Следит молчаливым, тяжелым взглядом - никуда от него не скрыться.

И, уходя уже, взявшись рукой за щеколду двери, Антонина умоляюще произнесла:

Не судите меня, Тарас Андреич!.. Я... я не могу, когда бьют...

"Я не могу, когда бьют". Она жила теперь в вечном страхе и ожидании ударов. Каждый громкий окрик заставлял ее спину вздрагивать. Спина была сейчас самой чуткой частью ее тела. Все притупилось и одеревенело в ней. Только спина жила.

День на бирже труда лишь оглушил и растоптал ее, все остальное пришло потом.

Служба в жилотделе управы сначала успокоила ее. Работать никто не хотел. Сидели грызли семечки. Шелуху сплевывали в пустые ящики письменных столов.

Плюйте, девочки, плюйте, - говорила им Зоя Яковлевна, главбух отдела. - Только убедительно вас прошу, когда немец войдет, делайте вид, что вы работаете. Делайте вид, убедительно вас прошу.

Но появлялся комендант. Требовалось вставать и кланяться, и ждать, пока немец ответит кивком. Он медлил. Он нарочно медлил. Обводил ледяным взглядом спины, ждал, пока склонятся еще ниже.

Ниже, ниже! - шептали Антонине подруги. Она не умела кланяться, она никогда не кланялась так. И спина ее начинала дрожать, ожидая удара.

У старика архитектора была одышка. Когда он склонялся в поклоне, кровь приливала к его дряблым щекам, и его начинал мучить кашель. Он давился им и склонялся еще ниже. "Когда-нибудь я так и умру!" - думал он при этом.

Наконец комендант отвечал небрежным кивком и проходил мимо, к себе. Антонина старалась не глядеть на подруг, подруги не глядели на нее. Старик архитектор грузно опускался на стул и принимался долго и мучительно кашлять.

Постепенно Антонина успокаивалась, только спина настороженно вздрагивала при каждом стуке дверей. "Только бы не били! Только бы не били!" Подруги успокаивали ее: "Дурочка, кто же станет нас бить? Мы же служащие городской управы". Городская управа казалась им убежищем.

Но однажды утром в жилотдел ворвался синий от злости немецкий лейтенант. Брызгая слюной, он кричал что-то бессвязное и все тыкал в свои часы. Инженер Марицкий попытался объясниться с ним. Дрожа всем телом, он бормотал, что через полчаса, всего через полчаса, рабочие придут на квартиру господина лейтенанта и сложат печь. Он сам, инженер, придет и, если угодно, сам все сделает. Если он и опоздал на полчаса - всего на полчаса, господин лейтенант, - то только потому, что господин полковник приказал послать людей на его квартиру, а рабочих рук нет, и хотя мы объяснили господину полковнику, что господин лейтенант...

Лейтенант слушал его оправдания и медленно расстегивал свой поясной ремень. "Что он хочет делать? - удивлялась Антонина. - Зачем он расстегивается?" - И вдруг услышала свист ремня в воздухе и крик. И тогда она сама закричала в ужасе и закрыла лицо руками. Ее спина мучительно заныла, словно это били ее. А в воздухе все свистел и свистел ремень и с тяжелым стуком падал на что-то мягкое.

Все, кто был в комнате, отвернулись или потупились, чтобы не видеть, как хлещут ремнем большого, взрослого, всем в городе известного человека. Было стыдно... Было невозможно смотреть. И только молоденькая Ниночка, счетовод, широко раскрытыми от удивления и ужаса глазами смотрела на эту сцену. Впервые в своей жизни видела она, как бьют человека.

А немец все продолжал и продолжал хлестать Марицкого ремнем, и теперь уже не со злобой, а методично, деловито, как машина, по лицу, плечам и спине. Инженер стоял перед ним согнувшись, большой, широкоплечий. Он не уклонялся от ударов, не кричал, не плакал. Он только втянул голову в плечи, съежился и старался руками закрыть лицо. Плечи его вздрагивали.

Странная тишина царила в комнате. Молчали люди у своих столов. Молча бил немец, молча принимал удары инженер. Страшное, постыдное молчание.

Потом немец спокойно и медленно надел ремень, одернул мундир и вышел. Все продолжали молча стоять у своих столов. Антонина плакала. Марицкий смущенно поднял глаза. Он попытался улыбнуться, чтобы скрыть смущение и боль, но мускулы его лица судорожно дрогнули, не выдержали, и вместо улыбки получилась жалкая, больная гримаса. Он закрыл лицо руками и разрыдался при всех.

С тех пор и стала вздрагивать спина Антонины при каждом громком окрике, при стуке дверей, при звоне шпор на лестнице. Она не ходила теперь по улицам, а шмыгала. Прижималась к стенам. Боялась перекрестков. Она теперь всех боялась, даже Тараса. Ей было страшно в городе, вчера еще, до немцев, родном и веселом. Ей было страшно дома, вчера еще, до немцев, уютном и милом. Ей было страшно на земле.

Она плакала теперь часто и по всякому поводу. Плакала на службе, плакала дома, глядя на Марийку, дочку, плакала в постели, слыша шаги Тараса. Она подурнела и состарилась от слез. Боялась глядеться в зеркало. "Нельзя плакать! - убеждала она себя. - Я совсем стану старой. Как я покажусь Андрею, когда он вернется?" Но при мысли об Андрее она снова принималась плакать.

А за стеной всю ночь напролет шагал Тарас. Его шаги гулко отдавались в скрипучей тишине домика. "Все ходит и ходит. Все ходит и ходит. Меня проклинает".

Но Тарас теперь редко думал о ней.

Он думал теперь о Насте, о дочке. Он следил за нею тайком, исподлобья, острым, внимательным взглядом. Она удивленно спрашивала:

Вы чего, папа?

Ничего, - отвечал он и вздыхал.

Но какая-то тайная мысль мучила его, не давала покоя. Он спросил однажды жену, недовольно морщась:

Не пойму я, мать, вроде наша Настька красивой стала? А?

Хорошая, - гордо ответила Евфросинья. - И похвалить не грех хорошая.

Да-да... - горько вздохнул Тарас. - И я гляжу...

В другой раз он спросил:

А сколько ей лет... нашей Настьке-то?

Восемнадцать, отец. Неужели забыл?

И опять он тяжко вздохнул.

Да, восемнадцать, как забыть, помню. Ох-хо-хо!

Раньше Тарас и не замечал Насти среди других ребят, наполнявших дом. Своя и чужая детвора шумела и возилась во всех углах, он глядел только, чтоб его инструмента не касались. Всем остальным занимались школы да комсомолы. Дети росли, стаптывали сапоги, сами находили свое счастье. А сейчас никого не было - ни комсомола, ни школы. Он был один, Тарас, - глава фамилии. И судья и учитель. Он один отвечал за души детей.

На беду, некстати, не ко времени вдруг расцвела и созрела в эту горькую весну Настя. Налилось весенним соком тело, стало упругим и жадным. Пришла ее пора любить, страдать, ждать своего девичьего счастья.

Какого счастья? У Тараса сердце ныло, когда он глядел на Настю. Ее дома не видно было и не слышно. Она ходила тихо, и работала тихо, и разговаривала тихо, больше молчала. Сядет у окошка, на лавку, и - молчит. Сидит и молчит. "Почему молчит?" - мучился он. Сидит и молчит. Сидит и молчит. И странно так, тяжко молчит, о своем думает. О чем? О каком счастье мечтает? Молчит все.

Он следил за каждым ее шагом.

Не ходи на улицу, - строго говорил он, заметив, что она надевает платок.

Хорошо, - покорно отвечала она, аккуратно складывала платок и садилась у окошка на лавку. А он ходил тяжелыми шагами по дому и мучился. Потом напускался на дочь.

Ты чего сиднем сидишь? Пойди прогуляйся. Да старенькое платье надень, чего наряжаться не по времени!

И она покорно надевала старенькое, повязывала голову рваным платочком, обувала стоптанные туфли. Но и из этих обносков, всему наперекор, неукротимо и победно рвалась ее молодая краса. И Тарас тревожно вздыхал: "Вот до чего дожил! Красе родной дочери не рад!"

Но душа ее оставалась для него загадкой. "Что они за племя такое, что за народ эти молодые, нынешние?" Совсем он их не знал. Незнакомое племя. Но и не зная, он сомневался в них. "Где уж им! На папашины деньги учились, горя не видели, с Александром Яковлевичем Пархоменко в поход не хаживали, почем фунт лиха - не знают". И теперь он проклинал себя, что раньше детьми не занимался, и как с ними говорить - не знает, и как в их душу войти - не знает, а отвечать за них перед людьми и миром придется ему.

Ты чего молчишь? Чего молчишь все? - крикнул он однажды на дочь.

Настя удивленно подняла глаза и, пожав плечами, ответила:

А чего мне говорить, папа? Вы спрашивайте.

А он и не знал, о чем и как ее спросить. Он присматривался к Настиным подругам строго и придирчиво. Всякие были, хорошие и плохие. Но одну он люто невзлюбил, Лизку. Впрочем, она уже называла себя Луизой.

Когда Тарас впервые заметил и разглядел это взбалмошное существо, он от удивления даже рот раскрыл. И наряд на Луизе был какой-то пестрый, крикливый, и юбка выше колен, и прическа какая-то не русская - белобрысые локоны как-то смешно и нелепо скручены на лбу, - и все в ней было и не русское, и не немецкое, а какое-то обезьянье.

Ты чья такая? - уставился на нее Тарас.

Антона Лукича дочка... Луиза, - бойко ответила Лизка.

Брысь, паскуда! - гаркнул Тарас. - Вот я твоему отцу, старому дураку, скажу, чтоб он тебя выдрал. - Но тотчас же опомнился и украдкой виновато глянул на Настю. Настя молчала. Тарас хлопнул дверью и вышел.

Луиза, однако, продолжала бывать в доме Тараса. Сначала она старика побаивалась, околачивалась где-то на кухне, поближе к порогу, разговаривала с женщинами шепотом и все поглядывала с опаской на двери Тараса, - ее самое еще смущали и наряд, и локоны; потом она осмелела, обнаглела даже. А однажды набралась храбрости и напустилась на Тараса:

Вы что ж, Тарас Андреевич, Настю на улицу не пускаете? Ее дело молодое, ей гулять хочется.

Тараса чуть удар не хватил от бешенства. Но он сдержался. Подошел к Насте и посмотрел на нее грустным-грустным, долгим взглядом.

Тебе гулять хочется, дочка? - спросил он ласково, так ласково, как никогда не говорил с ней, и голос его дрогнул.

Она удивленно подняла на отца глаза и тотчас же опустила их.

Нет, папа.

Слышишь? - обратился к Лизе Тарас. - Не хочется ей гулять. Не такое, Лиза, время, чтоб гулять.

Измена! - фыркнула Лизка.

Измена, - так же коротко и серьезно ответил Тарас. - Хуже измены. Вот умер бы у тебя отец, горе в доме, пошла б ты гулять? А у нас нынче в каждом доме - горе. Не до гулянок. Не простят нам наши, если мы гулять тут будем.

Война все спишет!

Нет! - убежденно покачал головой Тарас. - Нет, врешь, Лиза. Не спишет. Все запишет война. Ничего не простит, ничего не забудет. Поимей это в виду, девушка! Вернутся наши, поставят нас перед собой и своими чистыми глазами в душу глянут. В самую душу. И все увидят: кто ждал, кто верил, а кто - продал, забыл. Когда ж они придут?

Не могу тебе сказать, девушка. Но придут. И имей в виду - обязательно придут.

А молодость пройдет! - вздохнула Лизка. - Самая лучшая пора пройдет. Наши вернутся и на нас, старух, глядеть не станут. Нет, - тряхнула она локонами, - уж лучше хоть как-нибудь, а отгулять...

А Настя молчала.

Откуда-то из темноты вынырнул Ленька - главный воин гарнизона Тараса и, озорно усмехаясь, сказал:

Дедушка! Тут про таких, - он сверкнул на Лизку глазами, - песня сложена, в городе поют. Я всю знаю.

Какая песня?

Называется "Позор девушке, гуляющей с немцем". Он встал в позу и мальчишеским звонким голосом запел:

Молодая девушка немцу улыбается.

Позабыла девушка о своих друзьях.

Только лишь родителям горя прибавляется,

Горько плачут бедные о милых сыновьях.

Молодая девушка, скоро позабыла ты,

Что когда за родину длился тяжкий бой,

Что за вас, за девушек, в первом же сражении

Кровь пролил горячую парень молодой.

Где-то там над речкою, над широкой Волгою,

Был убит за родину молодой герой.

Только ветер волосы развевает русые,

Словно их любимая теребит рукой.

Вымоет старательно дождик кости белые

И засыплет медленно мать сыра-земля

Так погибли юные, так погибли смелые,

Что дрались за родину, жизни не щадя

Лейтенанту-летчику молодая девушка

Со слезами верности весною поклялась,

Но в пору тяжелую сокола забыла ты

И за пайку хлеба немцу продалась

Под немецких куколок прическу ты сделала,

Красками накрасилась, вертишься иглой.

Но не нужны соколам краски твои, локоны,

И пройдет с презреньем парень молодой.

Да, вернутся соколы, смелые, отважные.

Как тогда ты выйдешь молодца встречать?

Ведь торговлю ласками и торговлю чувствами

Невозможно, девушка, будет оправдать...

Слушая эту песню, бабка Евфросинья вздыхала. Антонина тихо плакала, Лиза краснела и ежилась, а потом вдруг сама разрыдалась и выбежала вон.

А Настя побледнела и сказала:

Не все девушки такие. И другие бывают.

Больше она ничего не сказала. И опять не мог понять Тарас, что за этими словами скрыто, как не понимал раньше, что скрывается за ее молчанием. О чем она думает, о чем молчит, чего ждет? "Ох-хо-хо! - вздыхал он. - Посматривать за нею надо, посматривать!"

Да как уследишь за ними! Даже бабка Евфросинья ушла тайком куда-то утром и вернулась только в обед, злая, весь день плевалась и грохотала горшками.

Ты чего плюешься, чего плюешься? - не выдержав, спросил Тарас. - Ты где все утро была?

В церкви.

Что ж тебе не понравилось в божьем храме? - усмехнулся Тарас.

Тебе, безбожнику, все одно.

Но вездесущий Ленька вылез и тут:

Ей, дедушка, поп не понравился.

Поп? Какой поп?

А немцы своего попа поставили.

Откуда ж взяли?

А из сада. Костя, что в саду в билльярдной шары подавал, теперь немецкий поп.

Костя? Этот старый пьянчуга - поп? - удивился Тарас и посмотрел на жену. Евфросинья молча двигала горшками в печи. Тарас рассердился.

Над тобой немцы издеваются, дура. Над богом твоим, над храмом твоим и над верой твоей, а ты ходишь. Молись дома, если надо, а к немецкому попу не ходи! Слышишь?

В другой раз, вечером, вся в слезах пришла Антонина. Была в кино. Пошла с подругами, чтоб не идти домой: в этот вечер она особенно боялась Тараса, ее измучили его шаги за стеной.

В кино показывали немецкую военную хронику. Под пронзительные вопли фанфарных маршей двигались по экрану немецкие танки, били немецкие пушки. По всем углам зала сидели полицейские в черных шинелях и настороженно, как кобчики, следили за публикой: боялись демонстраций. Но никто не кричал, не свистел, не шикал. Случилось другое, странное: зал начал плакать. И чем громче били пушки, тем горше рыдал зал.

Немцы никак не могли понять, отчего русские женщины плачут, когда на экране так весело, совсем не как на войне, бьют пушки. Офицеры злились на русских женщин, а русские женщины плакали все громче и громче. Каждой казалось, что это в ее мужа, сына, брата бьет немецкая пушка. И каждая плакала о своем. Кричать было нельзя - они плакали.

Офицер из гестапо не выдержал, вскочил и заорал:

Прекратить слезы! Здесь не похороны! Улыбайтесь! Улыбайтесь же, русские свиньи!

Зажгли свет в зале. Из всех углов выползли полицейские. Офицер, размахивая стеком, кричал:

Улыбайтесь, ну! Улыбайтесь, свиньи, свиньи!

А женщины продолжали плакать...

Что ж ты не улыбалась? - криво усмехнулся Тарас, выслушав рассказ Антонины. - Раз уж пошла в немецкое кино - улыбайся! А со своими слезами дома сиди. Не видишь разве - издеваются фашисты над твоими слезами!

Они над всем издеваются - над Евфросиньиной верой, и над Антонининым горем, и над молодостью Лизы-Луизы, и над ее локонами; они все топчут, они и Настю растопчут, если не уберечь, и Леньку, и маленькую Марийку, - раздавят душу каблуками своих кованых сапог и пройдут... Как уберечь, как уберечь их?

Каждый думает, как бы спасти свою жизнь, а надо бы думать, как спасти свою душу.

Каждый думает, как бы спасти свою жизнь, а надо бы думать, как спасти свою душу...

Тарас "спасался" в своем доме. Он по-прежнему сиднем сидел дома, за закрытыми ставнями. Что там творилось в городе - того он не знал.

Но город властно тянул его, звал, мучил: ты видел меня в славе, погляди - вот я распят на кресте. Коснись моих ран, Тарас. Раздели мои муки.

Он не мог больше сидеть за замком, взял палку и пошел.

И вот открылся перед ним город на холмах, ни на какой другой в мире не похожий, но такой, каким был всегда: крыши и трубы, крыши и трубы; те же улицы, падающие с окраин вниз, в центр; те же дома под железом и черепицей, те же акации в городском саду. И так же, в назначенную пору, летит с тополей веселый и легкий пух, кружится над улицами и падает на крыши. Как снег. Как теплый, розовый снег.

Все, как было! - горько покачал головой Тарас. - Все, как было!

А хозяином в городе - немец!

Оскорбленный и потрясенный шел Тарас по городу. "Что ж это за люди? Что ж это за люди?" - гневно думал он и только сейчас заметил, что людей на улицах нет. Пусто и тихо. Так тихо, словно не в городе, а на кладбище. Словно у города вырвали язык, и не может он ни кричать, ни петь, ни смеяться, а только тихо стонет, как глухонемой, которому от его немоты больно.

Какие-то тени мелькают вдоль заборов, торопливо перебегают перекресток, скрываются в подворотнях. Где-то там, за закрытыми ставнями, шевелится, ворочается жизнь, но ни громкий голос, ни песни, ни плач не пробиваются сквозь щели. Даже дым из печей - тощий и бледный: может быть, оттого, что топить нечем; может быть, оттого, что варить нечего. Дымок подымается, дрожит в небе и тает быстро и пугливо.

Мимо Тараса пробежало несколько знакомых, он окликнул их почему-то шепотом, - словно и на него уже действовала настороженная тоскливая тишина улиц, и он уже говорил шепотом в своем родном городе, - они не услышали его и не обернулись. У людей появилось какое-то странное движение шеей, такого и не было никогда: быстрое, испуганное от привычки озираться. Люди боялись встреч.

Подле пепелища городского театра Тарас лицом к лицу столкнулся с доктором Фишманом, лечившим всех его детей и внуков. Тарас по привычке снял картуз, чтобы, как всегда, поздороваться, но увидел на рукаве Фишмана желтую повязку с черной шестиугольной звездой - клеймо еврея - и поклонился низко-низко, как не кланялся никогда.

Этот поклон испугал врача. Он отпрянул в сторону и инстинктивно закрылся рукой. Тарас молча стоял перед ним.

Это вы мне... мне поклонились? - шепотом спросил, наконец, врач.

Вам, Арон Давидович, - ответил Тарас. - Вам и мукам вашим.

А... да... да... - растерянно пробормотал Фишман. - Здравствуйте... Мое почтенье... Как поживаете? Я - ничего себе... - Но что-то сдавило вдруг его горло, он взмахнул руками и вскрикнул: - Спасибо вам, человек! - и побежал прочь не оглядываясь.

Тарас долго смотрел ему вслед. На пустынной улице все маячила согбенная спина врача, подпрыгивала и дергалась... А вокруг, как всегда: крыши и трубы, крыши и трубы; те же дома под железом и черепицей; и улицы, падающие с окраин вниз, в центр, и акации в городском саду. И так же, как всегда, в назначенную пору летит с тополей веселый и легкий пух, кружится над улицами и падает на крыши, как снег.

"Куда же тебе еще пойти, Тарас? На что тебе еще поглядеть? Не довольно ли видел?" Но он все шел да шел по мертвым, распятым улицам города, из которого вырвали веселую живую душу. Вырвали и растоптали. И нет ее, ничего нет, - город глухонемых и нищих.

Один Тарас идет, и громкий стук его палки о камни тротуара будит и скликает воспоминания. Они, как эхо, слетаются к нему со всех сторон, от каждого камня, от каждого дома, с каждого перекрестка. Здесь он родился. Здесь женился. Здесь состарился. Бывало, здесь, на площади, шумели горячие митинги. Клим говорил, потрясая рукой. Пархоменко уходил отсюда в бессмертие. Комсомольцы пели "Паровоз" и делали паровозы. И день и ночь висели над городом веселый звон железа, и песня за рекой, и детский смех в саду.

Нынче все стихло: задавили песню, расстреляли смех. Воспоминания единственно живое, что оставалось здесь.

Тарас и не заметил, как нечаянно забрел на базар. Бывало, скрипели тут возы и суетились, толкались люди; башни полосатых арбузов высились рядом с горами теплого, дымящегося мяса; в горшечном ряду сияли глиняные солнца обливных макитр, глечиков, кувшинов; продавец игрушек на все лады пробовал свои свистульки, - незатейливая музыка вплеталась в базарный гам; и, покрывая все шумы, голоса, свисты и скрипы, гремел над базаром отчаянно ликующий, радостный, оголтелый крик петухов из птичьего ряда, - без петуха нет базара.

И хоть был Тарас заводской человек, базары он любил. Он любил в воскресенье, после получки, приходить сюда с женой и важно шествовать вдоль рядов, чувствуя себя хозяином всех вещей, выставленные на продажу. Он все мог купить. Базар был богат, но богат был и Тарас-мастер.

Сейчас покупать было нечего и не на что. У редких возов стояли понурые очереди: постаревшие, осунувшиеся женщины в стоптанных туфлях, небритые мужики, обросшие седой щетиной. На лотках одиноко лежали бородавчатые картофелины, похожие на старушечьи лица, и сморщившаяся морковка, недоступная, как заморский апельсин. Здесь зерно продавали стаканами, картофель - штуками, сахар - кусочками, - горькою мерою нищеты.

Нищета разоренных сел пришла сюда, на базар, и встретилась с голодной нищетой распятого города. Нищета принесла на базар все, что еще можно было выскрести со дна заветных сундуков. Подвенечное платье с увядшими цветами, кацавейку, усыпанную серебряной мишурой нафталина, потертый коврик, детское одеяльце с голубыми ленточками, последнюю рубаху с тела. А те, у кого и этого не было, принесли на рынок совсем бесполезные, никому не нужные вещи: подсвечники, поржавевшие от старости и плесени, зеленые самовары с побитыми боками, детские игрушки - какого-нибудь облезшего плюшевого зайца или нелепо счастливую куклу.

Владельцы этих никому не нужных вещей и сами сознавали их ненужность и даже не предлагали их покупателям. Молча стояли они весь день на рынке, вытянув перед собой свои тускло-зеленые подсвечники, и с тоскливой мольбой глядели на прохожих. И казалось, каждая вещь кричит за своего хозяина: "Купите! Это последнее, что у него есть. Завтра он умрет с голода".

Страшный язык нужды! Перед Тарасом словно вывернули внутренности города, сведенного судорогой голода и отчаяния. Он узнавал людей и вещи, тени людей, обломки вещей. Эти самовары он видел некогда на чайных столах в палисадниках, под тихими акациями; мирные, счастливые субботние чаепития! Он узнавал коврики, безделушки с комодов, камчатные скатерти, фарфоровые статуэтки, патефонные пластинки - символы простого, сытого счастья. Он знал, что за этими символами скрыта частная жизнь целого поколения. Нынче это за горсть зерна продается на рынке. Нищий покупает у нищего, голодный обменивается с голодным. Они делают это молча. На толкучке не слышно былого шума, нет веселой суеты. Тишина отчаяния. Какой-то пожилой человек в пенсне и с пустой кошелкой долго стоит перед лотком с картошкой, потом медленно снимает с себя пиджак, вертит его в руках, зачем-то встряхивает и отдает продавцу. Тарас узнает человека в пенсне и отворачивается. Это директор техникума, где учился Никифор.

Тарас встречает здесь много знакомых, - горькие встречи! Люди не узнают друг друга, всем стыдно и скверно. Знаменитый мастер литейного цеха продает свой патефон-премию. Химик из заводской лаборатории торгует самодельными спичками. Где-то здесь и Евфросинья меняет на хлеб замки Тараса.

Тут же на базаре, под ногами живых людей, где-нибудь у тротуара, лежат, скорчившись, мертвые. Живые осторожно обходят их и отворачиваются, стараются не глядеть, - в стеклянных глазах покойника им чудится их собственный завтрашний день. В городе привыкли к мертвым.

Растрепанные цыганки в грязных цветастых платках пристают: дай погадаю! Мужчины грустно отмахиваются. Бабы соглашаются. Озираясь по сторонам, нет ли немца или полицейского, гадалки бормочут страстным, убежденным шепотом:

Твой сокол жив, голубушка. Жди, вернется. Многие муки принял он. В реке тонул - не утонул, в огне горел - не сгорел, враг его не убил, и пуля не взяла, и бомба пролетела, не задела. Вернется он, голубушка, с первым снегом, по санному пути, ты надейся.

Дай-то бог, - вздыхают и крестятся бабы.

Подле слепца, гадающего по выпуклой книге, особенно много баб. Слепец водит пальцами по невидимым буквам и пророчит. Бабам жутко.

Кровавые реки прольются, - монотонно читает слепец, - и в тех реках захлебнется враг рода человеческого. И случится это... - он с усилием нащупывает выпуклые буквы, а бабы, замерев от страха и надежды, ждут ответа.

Над базаром, как и над городом, висит больная, немощная тишина: голосам и звукам не хватает силы, словно здесь не люди бродят, а призраки. И только итальянские солдаты торгуют шумно и весело. Они великолепны, эти королевские мушкетеры в шапочках с перьями, когда, обвешанные бабьими тряпками и барахлом, кипят они в торговом азарте, продают свое и ворованное, меняют, покупают и тут же продают купленное.

Но вдруг взламывается, раскалывается тишина базара. Кто-то исступленно крикнул: "Облава!" - и все всполошилось и заметалось вокруг. Мимо Тараса побежали люди. Он увидел искаженные ужасом лица. Он услышал выстрелы и вопли. Кого-то били головой о мостовую. Страшно кричала женщина с рассеченным лбом, ее черные волосы слиплись от густой крови. Над базаром низко и тревожно летали галки. Схваченный автоматчиками парень бился в железных лапах, не веря еще тому, что схвачен. Он рвался из цепких рук молча и исступленно, скрипел зубами, не желая тратить силу в бесполезных криках, но все его большое тело кричало, выло о свободе и рвалось из плена. Его били зло, ожесточенно, а он все рвался, все не верил, что это конец. И вдруг, обессилев, обмяк и затих. В последний раз обвел парень страстно-тоскующим взором вольный мир молодости. Все было кончено для него. Теперь Германия, каторга, и - вероятнее всего - смерть.

А мимо Тараса все бежали и бежали охваченные ужасом люди. Они бежали, вины за собой не чуя. Вся вина их была в том, что они - люди, а это охота на людей. И Тарас был человек, и за ним охотились, и он бежал, хрипя и задыхаясь, ожидая, что вот-вот лопнет, не выдержав, сердце. Он вбежал в какую-то подворотню и там перевел дух. Мимо него пронеслась вся свора и где-то затихла вдали.

Под воротами и во дворе столпилось много людей. Все они тяжело дышали. Кто-то сказал, сплевывая кровь:

Автоматов бы нам! Автоматов!

Ничего! - отозвался Тарас. - И топоры годятся.

По улице прошел эсэсовский патруль, и все затихли. В тишине было слышно, как стучат о камни тротуара кованые сапоги немцев. Казалось, камни стонут под сапогами, камни кричат. А из всех окон, щелей, ворот глядят вслед глаза, горячие, ненавидящие... Гитлеровцы идут по мертвым улицам. Пустынны площади. Молчит глухонемой город. Страшная тишина висит над ним - тишина затаенной ненависти. В этой тишине - как проклятье, как кошмар, как бред цокот кованых сапог о камни. И, заслышав этот цокот - днем ли, ночью ли, испуганно замирает жизнь, прячется все живое, затихают дети, скрываются в погреба женщины. Мужчины сжимают кулаки: не за мной ли? Не мой ли черед? Уже невозможно слышать этот тяжелый ненавистный стук сапог.

Над городом висит этот страшный солдатский запах - запах казармы и вонючего табака.

Жить было невозможно.

Жить было невозможно.

На семью Тараса еще не обрушился топор фашистов. Никого не убили из близких. Никого не замучили. Не угнали. Не обобрали. Еще ни один немец не побывал в старом домике в Каменном Броде. А жить было невозможно.

Не убили, но в любую минуту могли убить. Могли ворваться ночью, могли схватить средь бела дня на улице. Могли швырнуть в вагон и угнать в Германию. Могли без вины и суда поставить к стенке; могли расстрелять, а могли и отпустить, посмеявшись над тем, как человек на глазах седеет. Они всё могли. Могли - и это было хуже, чем если б уж убили. Над домиком Тараса, как и над каждым домиком в городе, черной тенью распластался страх.

Законов не было. Не было суда, права, порядка, строя. Были только приказы. Каждый приказ грозил. Каждый запрещал. Приказы точно определяли, каких прав лишен горожанин. Это была конституция лишения прав человека. Человеческая жизнь стала дешевле бумажки, на которой было напечатано: карается смертью.

Дом больше не служил убежищем человеку. Замки не оберегали ни его жизнь, ни его имущество. Люди редко жили или спали в домах. Они прятались в погребах и сараях. Заслышав цокот кованых сапог, они забивались в щели. Если б были пещеры в городе, люди ушли бы в пещеры, зарылись бы в норы, только б не жить под "новым порядком".

Вся жизнь обывателя состояла теперь в том, чтобы спрятаться. Спрятаться от немца, посторониться, когда он шагает по улице, укрыться, когда он входит к тебе в дом, уклониться, когда он тебя ищет.

А гитлеровец шагал и шагал по городу, выпятив грудь, вытянув, как цапля, ноги, надвинув на низкий лоб каску, шагал с тупым воодушевлением автомата и все давил, мял, топтал, - жить было невозможно.

Жить было невозможно, но надо было жить.

Как жить? От этого вопроса нельзя было отмахнуться. Нельзя было сказать себе: "Нас это не касается". Перед каждым человеком в городе встал этот вопрос: как жить, что делать? И каждый человек должен был сам его решить для себя и для своей совести.

Теперь часто по вечерам приходил к Тарасу сосед, Назар Иванович. Сорок лет прожили рядом, крыша в крышу, сорок лет ссорились. А сейчас общая беда соединила их, - сидели все вечера вместе, курили, вздыхали...

Обычно разговор начинал Назар. Беспокойный человек, он целыми днями слонялся по городу.

Иду я сегодня по улице, - рассказывал он, - вижу, тротуары чинят. Сердце у меня так и упало. Боже ты мой, думаю, неужто навсегда, навеки упрочается в нашем городе немец?

Этого быть не может. Тротуары! - фыркал Тарас. - Тротуары видимость. Тротуар они могут переделать, а душу мою переделать могут? Могут они меня или тебя в немцев превратить? Память мою они вытоптать могут? Нет! - он с силой качал головой. - Нет, не хозяева они в нашем городе пришельцы. Как пришли, так и уйдут.

Назар пожимал плечами.

Давно и стрельбы не слышно и самолетов наших не видать. Хоть побомбили бы нас, что ли, все на душе веселее б стало. Далеко фронт ушел, ох, далеко! Под Волгу.

Фронт ушел, фронт и придет. Верить надо.

Ох, верить, верить!

Махорочный дым полз по низкому потолку, бился о ставни...

Как жить, Тарас Андреич? - тоскливо спрашивал Назар. - Нет, ты мне сказки: как жить? Что делать?

А это решай каждый, как совесть велит, - отвечал Тарас.

Совесть драться велит! А драться чем? Безоружные мы с тобой старики, Тарас.

Топор есть - стариковское оружие, верное. - Тарас задумчиво качал головой. - К партизанам бы путь найти! Хоть и стары мы с тобой, Назар, а все послужили б! - Наклонялся к Назару и шептал: - Надо выход душе дать, ой, надо! Терпеть, Назар, у меня мочи нет.

И каждый человек в городе о том же думал: как жить, боже мой, как же жить, что делать?

Если я правильно понимаю политическую обстановку, - сказал своей жене Старчаков Яков Васильевич, бывший завхоз треста, - сейчас настало мое время, время коммерции. Мы открываем комиссионный магазин.

Жена не удивилась. Она знала, что в заячьем теле ее мужа живет душа тигра. Может быть, и в самом деле настало время Старчаковых - золотое время частной коммерции? В местной газете появилось объявление: "С разрешения немецкого командования господин Старчаков открывает комиссионный магазин". Объявление было набрано жирным шрифтом.

Ковры и подсвечники изменили свой маршрут, они плыли теперь не на рынок, а в магазин Старчакова. Они плыли густой и плотной массой, как бревна по реке в большую воду. Старчаков не успевал выписывать квитанции. Он ликовал. Он принимал, щупал, ласкал, оценивал вещи. Ему казалось, что все эти вещи принадлежат ему. Ему уж было тесно в этом городишке. Он мечтал о магазине в Берлине на Унтер-ден-Линден.

Вещи запрудили маленький магазин. Старчаков объявил, что прием вещей на комиссию прекращен. Теперь он ждал покупателей. Покупателей не было.

Он ходил по своему магазинчику, переставлял вещи в витрине, ждал. Он ждал покупателей. Покупателей не было. Коммерция не произрастала на скудной почве голодного города. Комиссионера все чаще стало искушать странное желание: взять и повеситься на антикварной люстре, среди текинских ковров, которые все хотят продать, а никто купить не может.

В местной газете появилось новое объявление: "С разрешения немецкого командования господин Старчаков ликвидирует свой комиссионный магазин. Просьба ко всем сдавшим вещи на комиссию получить их обратно". Объявление было набрано бледным петитом. Между этими двумя объявлениями протекла и отшумела вся недолгая карьера первого поднемецкого коммерсанта: его величие и падение.

Когда владельцы вещей, сданных на комиссию, явились за своими вещами, они увидели: магазин был пуст. Немцы "конфисковали" вещи; ненужные переломали. Под ногами хрустели осколки фарфора. На стене, на одном крюке, качалась распоротая ножом картина: "Бой у Острой Могилы".

Эту картину написал местный художник. Он издавна жил и работал здесь. Во многих дворцах культуры, клубах и школах висели его панно. Каждое воскресенье, бывало, он ходил на свидание с ними. Он надевал праздничный пиджак и шляпу. "Я иду на свидание с моими детьми", - говорил он. Они жили теперь своей жизнью - его картины, его дети. Каждая имела свой возраст, свой характер, свою биографию. Одни дались ему легко, другие, рождаясь, измучили его. Он любил их неодинаковой любовью - одних больше, других меньше. Были любимцы и были уродцы. Но все они были дороги ему.

Когда немцы обосновались в городе, он захотел узнать, что сталось с его детьми.

И он их увидел. Растоптанные, загаженные, вырванные из рам, они корчились и умирали на свалке; ему осталось только плакать над их трупами.

Он хотел умереть в эту ночь, его спасли близкие. Кто-то сурово сказал ему:

Вы должны жить, чтоб написать то, что видели. Страшную картину должны написать вы для потомков.

Да, да... - бормотал он. - Надо жить... Надо жить...

Он не умер. Он остался жить, чтобы видеть и запомнить. Он бродил по улицам, кладбищам, пустырям и видел страшные картины. Но сейчас он не мог писать: его руки были в плену, его тело было в плену, и только память художника, горячая, честная, была свободна и проклинала скованные цепями руки.

Чтобы не умереть с голоду, он писал пестрые акварельки, изображавшие украинский пейзаж, каким он никогда не был, но только это и покупали итальянские солдаты. Им нравились акварельки, намалеванные художником. Они посылали их в Италию: вот земля, которую завоевал ваш сын.

Механически фабриковал художник эти мельницы, речки и хатки, а в воскресенье на базаре продавал их поштучно и оптом, как продают капусту. Надо жить, надо жить, говорил он себе. Надо жить, чтобы видеть и запомнить.

Однажды его пригласили в гестапо.

Нам нужны хорошие художники, - сказали ему там. - Пишите для нас плакаты, и мы сделаем вам сытую жизнь.

Он усмехнулся.

Я не умею писать плакаты. Только акварельки... речка... хатки...

Жаль. Вы могли бы быть сыты.

Я сыт, - задыхаясь, ответил он. - Я по горло сыт. - И вспомнил свои картины, распоротые фашистскими ножами.

Он пришел к себе домой в мастерскую и там один, в пустой, гулкой комнате, долго плакал. Плакаты? Да, я умею писать плакаты. Я буду писать плакаты. Я сам буду развешивать их на площадях. Я сам готов висеть рядом с ними. Страшные плакаты буду я писать!

Распятый, окровавленный город. Вокзал, омытый слезами. Синие руки матерей. Зеленые вагоны с решетками. Черные тополя, заплаканные, как вдовы. И девушки, прощающиеся с отчизной, с молодостью, с волей. "Плач полонянок" вот как будет называться эта картина. Он станет ее писать не медля. Он не может больше не писать.

Плач полонянок. Он стучится в его уши. Он стучится в его сердце. Над всею Украиною звенит этот горестный девичий вопль. Вдовий плач матерей. Горький крик полонянок.

Все чаще и чаще уходят на запад невольничьи эшелоны. Все пустынней и пустынней становятся города. Из десятого класса "Б", где до немцев училась Настя, шесть девушек уже распростились с родиной. Их везут сейчас в вагонах с решетками. Что ждет их в неволе? Что ждет Настю? Что всех их ждет, девочек из десятого "Б"?

Их было пятеро подруг, боевая пятерка: Настя, Лариса, Лиза, Галя, Мария. В эту весну они должны были окончить школу. Они ходили обнявшись по парку и мечтали. Жизнь казалась им прямой и ясной, как эта аллея, небо близким и доступным, как вершина этого тополя, будущее - веселым и кудрявым, как эта береза.

Пришли немцы. Под тяжелыми гусеницами танков хрустнули девичьи мечты и надежды. Девочки из десятого "Б" не успели даже собрать осколков. "Прощайте, девочки! - писала Галя с дороги. - Крылья оборваны, руки скованы, надежд нет. Прощай, жизнь, прощай, молодость, прощай, родина!"

Чей завтра черед? Лариса, чтоб ее не угнали в Германию, поступила в театр "Кабаре", открытый немцами. Она всегда собиралась стать актрисой. У нее был нежный девичий голос. Она пела грустные песенки и всегда, когда пела, плакала. И ее подруги тоже.

Но Ларисе ни разу еще не удалось допеть до конца свою песенку в театре, - немецкие солдаты, шикая и свистя, прогоняли ее со сцены. Им не нужны были ее песни. Им нужны были ляжки. Они аплодировали только ляжкам. На холодной сцене окоченевшие девочки тоскливо плясали. Немцы недовольно кричали: "Живей! Живей! Кобылы!" Офицер щелкал стеком, как наездник кнутом. Девочки ожесточенней дрыгали синими ногами. Только бы не угнали в Германию!

За кулисами все время толпились немецкие и итальянские офицеры. Кулисы казались им цирковой конюшней. Они бесцеремонно хлопали девушек по спинам и приглашали ужинать.

Свиньи, свиньи! Боже, какие это свиньи! - с отвращением и ужасом говорила Лариса Насте. - Я умру, если один такой приблизится ко мне. Лучше в петлю!

Лиза-Луиза перестала бывать у Насти в доме. Немецкий офицер подарил ей кофточку. Великолепную кофточку из голубой ангорской шерсти; ни у кого в городе не было такой. Когда Лиза-Луиза прогуливалась по главной улице, на нее все смотрели. Какая-то женщина неотступно следовала за нею три квартала и глаз не отрывала от кофточки.

У этой женщины были сумасшедшие глаза, тоскующие, черные. Лиза-Луиза возмутилась. Это нахальство - идти за ней и смотреть! Слишком много сумасшедших развелось в городе.

Вы что на меня смотрите? - прикрикнула она на женщину.

У вас красивая кофточка, девушка.

Ну? А вам что?

Ничего, - растерянно улыбнулась женщина. - Носите. Носите. Это была моя кофточка. Мне когда-то подарил ее муж. Потом его убили, и я перестала носить. К нам в дом пришел немец и взял ее. И другие вещи тоже. Моя девочка Ирочка заплакала, глупенькая, и немец убил ее. Но это ничего, ничего. Вы носите кофточку... Она красивая. На ней пятна Ирочкиной крови, я потому и смотрю. Это очень красиво - красное на голубом...

Луиза в ужасе отшатнулась от женщины и убежала. "Это очень красиво: красное на голубом!" - кричала ей вслед женщина. Луиза прибежала домой и разрыдалась. Она долго не могла успокоиться. Кофточку она сняла. Но ей казалось теперь, что и на юбке, и на чулках, и на ботинках черные пятна крови. И на губах не помада, а кровь. И на ногтях не лак, а кровь. На всем ее теле - пятна, пятна крови...

Что ж подружек твоих не видать у нас? - насмешливо спросил как-то Настю Тарас. - Тихо даже стало. Небось устроились?

Да... - коротко ответила Настя. - Устроились.

То-то я и гляжу - нет их. Куда же они устроились, твои Катьки, Машки?

Галю в Германию угнали.

А Мария здесь устроилась лучше всех. - Настя грустно усмехнулась. - У немцев она теперь на всем готовом. На казенных харчах.

В тюрьме? - удивился Тарас. - За что ж такую девочку в тюрьму?

Не знаю... Говорят, за листовки... - нехотя ответила Настя и отвернулась.

Тарас попытался вспомнить Марию. Вспомнилось что-то курносое, веснушчатое, озорное... А может, он путал? Много их тут, босоногих, бегало. "В тюрьме! - произнес он про себя. - Ишь ты!" В первый раз с уважением подумал он о незнакомом молодом племени. А Настя? Какой путь изберет Настя, каким пойдет? Путем Гали, Луизы или Марии?

Она молчала. Молчала по-прежнему: душа за семью замками. Но Тарас видел: она уже избрала свой путь. Только он не знал - какой.

Каждый человек в городе искал свой путь для себя и для своей совести.

Как жить, как жить, Тарас Андреич? - тоскливо спрашивал сосед Назар. - Нет, ты скажи мне: как жить, что делать? Терпеть?

Не покоряться! - отвечал Тарас, и перед ним все мелькало чье-то курносое, веснушчатое, озорное лицо. - Не покоряться!

Не покоряться!

Фашистский топор повис и над семьей Тараса - старика потребовали на биржу труда. Он не пошел.

Я не хочу работать, - сказал он полицейскому, пришедшему за ним.

Первый раз в жизни произнес он эти слова: я не хочу работать. Его руки тосковали по напильнику. Его легким нужен был железный воздух цеха, его ушам - веселый звон молотов в кузнице, его душе - труд. Но он сказал полицейскому: я не хочу, я не буду работать. Сейчас труд был изменой. Сейчас голодать - значило не покоряться.

С ним поступили так же, как со всеми: его заставили прийти на биржу труда.

Только гитлеровцы умеют мирные слова наполнить ужасом. Только они умеют все превратить в застенок. Застенком, где пытали ребячьи души, была школа. Застенком, где немецкие врачи на русских раненых пробовали свои яды, была больница. Застенком был лагерь для военнопленных. Застенком были театр, церковь, улица.

Но в рабочем городе, где жил Тарас, самым ужасным застенком была биржа труда - первый этап невольничьего пути.

Сюда никто не приходил по доброй воле. Сюда волокли схваченных в облаве, изловленных на улице, вытащенных из погребов и подвалов. Еще час назад у этих людей были имя, семья, дом, надежды. Еще час назад этот мальчик играл с товарищами, эта девочка прижималась к теплым коленям матери. Сейчас все будет кончено для них. Вместо имени - бирка, вместо дома - вагон с решетками, вместо семьи - чужбина. Только надежда остается у раба. Надежда и ненависть.

Здесь, на бирже, происходило расставанье людей - в судорогах и борьбе. Людям казалось, что здесь, в воротах невольничьего пути, еще можно упереться, отсюда еще можно вырваться. Можно вымолить себе волю, выползать на коленях, вырвать зубами. Они с ужасом отталкивали от своей шеи ярмо. Они кричали о своих правах человека, показывали мятые и бесполезные справки, просили, доказывали, грозили, плакали. Напрасно. Отсюда нельзя было вырваться. Здесь непокорную шею сгибали, непокорную душу вышибали вон.

Тараса заставили ждать череда. Его еще не били, но вся его душа была уже в синяках. Он видел стены, забрызганные кровью, он слышал стоны и вопли.

Беременная женщина с большим острым животом валялась в ногах чиновника и умоляла не забирать единственного сына. Над нею стоял ее сын, четырнадцатилетний бледный мальчик, и говорил:

Встаньте, мама! Встаньте! Не надо! - По его губам текла струйка крови, он отирал ее рукавом и снова просил, и умолял, и требовал: Встаньте, встаньте, мама! Не надо!

Чиновника он ни о чем не просил.

Вдруг чиновник взвизгнул:

Щенков плодите, а для великой Германии жалеете? Падаль! - и пинком сапога в живот отшвырнул женщину.

Дико закричала она и схватилась за живот. Ее крик ударился о четыре стены комнаты, о стекла, о потолок и затих. И снова поползла она по полу, бережно придерживая руками живот, поползла к сапогам чиновника, к ножкам его дубового стола, умолять, просить, плакать. Только смерть могла бы заставить ее отказаться от борьбы за сына.

А перед чиновником уже стояла молодая пара: муж и жена. Он говорил, она плакала. Он прерывал свою речь и утешал ее: "Что ж ты плачешь, Катя? Это ж ошибка, сейчас все выясним", - видно, слезы жены мучили его и мешали связно говорить.

Здесь ошибка, господин начальник, - убежденно доказывал он. - Мы законные муж и жена. Вот документы. Мы - законные... Как же нас разлучать? Мы согласны ехать. Но как же врозь? Ведь мы законные... Ведь и ваш бог и наш: бог одинаково за закон брака... Об одном только просим: не разлучайте нас!

Странно, странно, майн готт! - смеялся чиновник. - Но что же вам делать вместе в публичном доме? - И он хохотал, хлопая себя по бедрам, и, изнемогая от смеха, падал животом на стол.

Распахнулась дверь кабинета коменданта биржи, и оттуда вышвырнули комок крови и мяса. Комок шлепнулся об пол. Все в ужасе расступились. А комок корчился на полу и хрипел:

Врешь! Врешь, не покорюсь!

И Тарас, сжимая свою суковатую палку, решал про себя: "Бить я себя не позволю! Лучше - смерть".

Но его и не собирались бить. Его пригласили, наконец, в кабинет коменданта, и сам комендант биржи вежливо поднялся ему навстречу. Тарас узнал в коменданте местного немца Штейна.

Садитесь, господин Яценко, - пригласил комендант.

Тарас подумал, подумал и сел. Палку он поставил меж колен и оперся на нее.

Вам пришлось ждать, Тарас Андреич? Извините меня. Дела!

Ничего... - проворчал Тарас.

Вы нам нужны, господин Яценко. Поэтому начну прямо с дела. Немецкое командование решило восстановить завод.

Тарас вздрогнул.

Это грандиозная строительная задача. Мы с вами немолодые люди, мы отбросим политику в сторону. Для мастера нет политики, есть дело. Мы предлагаем вам дело, мастер. Вы будете сыты, ваша семья обеспечена...

Я не мастер, - тихо ответил Тарас. - Я черный рабочий.

Что? - удивленно уставился на него Штейн и расхохотался. - А, хорошая шутка! Я понимаю. Шутка мастера.

Я черный рабочий! - строго повторил Тарас.

Штейн посмотрел на него и увидел упрямые, суровые стариковские складки у рта и острый подбородок, упершийся в палку.

Руки! - вдруг закричал он исступленно. - Покажи руки, свинья!

Тарас, усмехаясь, протянул ему свои руки. Сильные, жилистые руки в давних бугорках отвердевших мозолей, ладони, в которые навеки въелась железная пыль и машинное масло.

Это чернорабочего руки? - крикнул Штейн. - Это руки мастера, господин Яценко. Это золотые руки. Им цены нет. Но Германия умеет ценить такие руки.

Я черный рабочий! - опять повторил Тарас и встал, опираясь на палку.

Штейн тоже встал. Их взгляды скрестились. Штейн был здешний немец. Он хорошо понимал не только русский язык, но и русский взгляд.

Хорошо! - задыхаясь, закричал он. - Чернорабочий? Отлично. Нам нужны и чернорабочие. Пойдешь чернорабочим. Не пойдешь - понесут. Будешь упираться - живым закопаем в землю.

Штейн сдержал свое слово. Теперь каждое утро за Тарасом заходил полицейский гнать на работу. Тарас надевал какое-то тряпье, брал палку и выходил. Ни разу он не надел своей спецовки. - Я свой рабочий мундир не опозорю! - Полицейский обходил еще несколько квартир, пока не собиралась вся партия непокорных заводских стариков. Так, под конвоем, их и гнали через город. Так, под конвоем, пригоняли на завод.

Они входили в старые, знакомые заводские ворота. Перед ними лежал труп завода. Скорчившееся, обуглившееся железо. Глыбы мертвого камня.

Старики шли по заводу... Высокой травой заросли дорожки. На стенах выступил лягушечий мох. Черные вороньи гнезда в стропилах. Хмурое дырявое небо. Рыжий бурьян бушует там, где некогда бушевало раскаленное железо. Вдруг падает ржавая балка: подпоры прогнили и рухнули. Облака бурой пыли подымаются над руинами. Испуганно взлетают вороны. Кричат хрипло и тревожно. Бьются крыльями о стропила. И долго-долго еще носятся и кружатся над развалинами цеха, как над трупом.

Мастера идут под конвоем по кладбищу завода, сами похожие на скелеты. Все опустили головы: страшно глядеть на развалины. Вокруг запах мертвого железа, тяжелая тишина. Только шарканье ног по ржавым плитам.

Непокорных стариков пригоняют к развалинам электростанции. Их заставляют разбирать полуразрушенные стены и расчищать площадку. Ну что ж! Ломать стену они будут, строить - никогда. Они делают это медленно и насмешливо. Немец-надсмотрщик злится: русский не умеет работать! Русский есть ленивый осел! Тарас усмехается: поглядел бы ты, немец, как русский "лентяй" шуровал здесь, когда сам себе был хозяином, как ворочал тяжким молотом Петр Лиходид, какой азарт кипел здесь, какой пот был на рубахах.

Когда немец уходит, старики сразу бросают "работу". Кряхтя, усаживаются на камни. Закуривают. Знаменитые мастера сидят тут на развалинах. Они сложили эти цехи. Они их и разрушили. Кому из них доведется воскрешать?

Сколько тебе лет, Тарас? - спрашивает старик Артамонов, пенсионер.

Шестьдесят, Пал Петрович, - почтительно отвечает Тарас.

Молодой еще! - вздыхает Артамонов. - Здоровый. Ты доживешь.

И все с завистью глядят на ширококостого, кряжистого Тараса. Да, дожить, дожить бы! Дождаться! Дни, недели остались до освобождения, у стариков каждый час - последний.

Не доживем! - горько качает головой Назар. - Все скелеты стали, все скелеты. Гляжу я и удивляюсь: чем только люди живы?

Верой живы, Назар, - строго отвечает Тарас, - верой.

Завод можно быстро пустить! - говорит старик Артамонов. - Я б перво-наперво... - И он начинает выкладывать свой проект. У каждого старика есть свой проект. Продуманный, выстраданный, выношенный, как мечта. Каждый начал бы восстановление завода со своего цеха. Они доказывают друг другу, что так вернее. Они спорят, горячатся, сердятся. И все - мечтают.

Дожить. Дожить бы! Увидеть, как заструится первый робкий желтоватый дымок над силовой... Услышать, как громыхнет первый молот в кузнице...

Но ни один из них не перенес бы, если бы задымил завод для врага. Нет, этого допустить нельзя. Лучше видеть родной завод трупом, чем рабом. Пусть лучше лежит мертвый до поры. Его не дадим унизить.

Бранясь, возвращался немец-надсмотрщик. Старики принимались за работу. Медленно разбирали стену. Кряхтя, волочили камни. Перекладывали кирпич с места на место. Битый кирпич. Разрушенная стена. Мертвые камни, могильные плиты.

Мертвые камни, могильные плиты...

Умер старик Артамонов: волочил камень, упал и не поднялся больше. Так и остался лежать, обняв камень старческими руками. Артамонова похоронили тихо, торопливо, не так, как хоронили бы на заводе. Немцы украли у старого мастера не только почетную жизнь, но и почетную смерть.

Только девять стариков шли за его гробом. Беспокойный человек Назар по дороге на кладбище рассказывал страшные вести: на шахте Свердлова фашисты расстреляли семьсот человек шахтеров, их жен, стариков и детей.

Все шурфы трупами забиты. Такой, говорят, смрад над шахтой стоит горе! - И, качая головой, предсказывал: - Всех истребят, помяните мое слово, всех. И до нас дойдет! Сперва евреев изничтожат, потом нас.

Похоже было, что его слова сбываются. Однажды утром Тарас увидел, как по улицам гонят огромную толпу евреев.

Они идут, окруженные частоколом штыков, испуганные, раздавленные люди. Они не знают, куда и зачем их ведут: на смерть, на дыбу, на каторгу? Но обреченные, они покорно бредут, куда их гонят. Не слышно ни криков, ни плача. Мокрый, холодный ветер хлещет людей. Дождь, как кнут, падает на спины и плечи.

Женщины, спотыкаясь на мокрых камнях, несут больных детей. Старики и калеки ковыляют в хвосте колонны и боятся отстать и остаться один на один со штыками конвоиров. Упала старуха и забилась в припадке на мостовой, но кричать и звать на помощь боится. Молча бьется она на мокром булыжнике, судорожно хватает руками воздух, а мимо нее бредут и бредут обреченные люди. Сгибаются под тяжестью мокрых узлов. Волочат пожитки. Все брошено - родной дом, очаг, добро. От большой, годами сколачиваемой жизни только и осталось жалкий узел. Но людям сказали явиться с вещами, и они обрадовались. Значит, не смерть. Значит, еще не смерть. И они цепляются за свои узлы, как за самую жизнь, как за образ трепетной и теплой жизни.

Только один человек идет без вещей, без пожитков, отрешенный от всей суеты земной - старый доктор Фишман. Ничего у него нет с собой, кроме старенького докторского саквояжика. Словно не на смерть он идет, а на утренний обход больных.

Вокруг него бредут, задыхаясь под тяжестью вещей, его соплеменники. Они не знают и не верят, что это их последний день, последний час, последний туман над городом, последний дождь на крышах. И они хлопочут о своих узлах, об одеялах, о пуховом шарфике для простуженной дочки.

А он знал. Он знал, что это его последний путь. В последний раз шел он по городу, где родился и вырос. И был до горечи дорог ему этот русский мокрый ветер в черных тополях, и запах русской земли, покрытой жухлой листвой, и русские заплаканные крыши, и русский осенний дождь, падающий над городом.

Тарас долго смотрел ему вслед. Молча колыхалась толпа, даже дети стихли. Равнодушно, молча шли полицейские и автоматчики. Падал туман, и дождь, как кнут, стегал да стегал улицу...

Прощай, доктор Арон Давыдович! - прошептал Тарас. - Не осуди: ничем я тебя выручить не могу. Сами ждем казни.

Евреев расстреляли где-то за городом. Чудом уцелевшие одиночки прятались в русских семьях. Русские люди охотно, не страшась, прятали мучеников: это был долг совести.

Улица, на которой жил Тарас, прятала шестилетнюю девочку. Полицейские дознались о ней и рьяно искали. Этого даже Тарас уразуметь не мог. "Неужто, - усмехнулся он, - германское государство рухнет, если будет жить на земле шестилетняя девочка?" Но полицейские продолжали рыскать по домам. У них появился охотничий азарт. Они, как псы, вынюхивали след. Улица не сдавалась.

Каждый вечер девочку, закутанную в темный платок, переносили на новое место от соседа к соседу. В каждом доме был освобожден для нее сундук и в нем постелька. Девочка и жила, и ела, и спала в сундуке; при тревоге крышку сундука захлопывали. Ребенок привык к своему убежищу, оно больше не казалось ему гробиком. От девочки пахло теперь нафталином и плесенью, как от древней старушки.

Марийка от подружек узнала об этой девочке: детвора говорила о ней шепотом. Когда ребенка принесли в дом Тараса, Марийка, замерев, спросила деда: "Это девочка из сундука?" - и Тарас не знал, что ей ответить.

Девочка из сундука была бледненькой и хилой. В ее больших черных глазах жил испуг. Годы понадобятся, чтобы успокоить и развеселить такие глаза! Марийка вдруг обняла девочку и прижалась к ней. Черненькая и беленькая головки...

Будем в куклы играть, - сказала Марийка и оглянулась на Тараса. Можно? Мы в сундуке будем в куклы играть! - поспешила она прибавить, и Тарас отвернулся, чтобы смахнуть слезу.

Ночью в домик Тараса ворвались полицейские. Они перевернули вверх дном все комнаты и чуланы, нашли и взломали сундук. Девочка спала. Она продолжала спать даже на руках полицейского, безмятежно улыбалась во сне и тихонько чмокала губами. Грубый толчок разбудил ее. Она увидела чужие страшные лица и черные шинели. Она закричала, так закричала, что Тарас не выдержал и бросился на полицейского.

Когда, обливаясь кровью, Тарас поднялся, наконец, с пола, он прежде всего вспомнил о девочке, о беленькой девочке, о своей, о Марийке. Он оглянулся на нее и увидел ее глаза. Огромные, синие, они были расширены ужасом. "Что ж это? Что ж это, дедушка? За что?" - спрашивали ее глаза.

Но слез в них не было.

Слез не было. Дети научились не плакать. Они отвыкли смеяться и научились не плакать.

Дети старели. Они на глазах превращались в маленьких старичков и старушек. Иногда Тарасу казалось, что они с Марийкой ровесники. Как маленькая старушка, нахмурив лобик и сложив на животе ручки, сидела Марийка где-нибудь в углу и думала. О чем она думала? Тарас боялся ее спросить.

Дедушка, - спросила она однажды, - а скоро русские придут?

А ты кто же, не русская? - рассердился Тарас.

Нет. Немецкие мы теперь. Да?

Нет! Русская ты! И земля эта русская. И город наш был и будет русский. Надо так, Марийка, говорить: наши придут. Наши скоро придут! Наши немца прогонят. - Он учил ее этим словам, как молитве. И она знала уже, что слова эти надо держать в душе, немец их слышать не должен.

В школу она не ходила. Она была там только раз и вернулась хмурая, заплаканная.

Ты чего? - встревоженно спросил дед.

Я больше... не пойду... в школу... - прошептала она так горько, что Тарас вздрогнул.

Целый год мечтала Марийка о том, как пойдет в первый раз в школу. Старшие девочки много рассказывали ей о школе, но запомнилось и в мечты вошло только одно: в школе дети поют хором. А теперь пришла Марийка в школу, весь урок просидела, а песен не дождалась. На переменке запели было девочки сами, учительница прибежала и замахала на них руками: "Ттттттт! Тшш! Нельзя петь!" - И школа померкла для Марийки.

А ты пой одна, - посоветовал ей Тарас.

Не, - покачала она головой, совсем как маленькая старушка. - Нельзя. Немец услышит.

Только перед сном в постельке она сама себя убаюкивала песенкой, которую сама же и сочинила: "Придут на-а-аши... Дети пойдут в шко-о-олу. Будем песни спива-а-ать..." И опять сначала и много раз: "Придут на-а-аши. Дети пойдут в шко-о-олу... Будем песни спива-а-ать..."

Леньке тоже не понравилась школа. Он пришел оттуда угрюмый, долго ходил вокруг деда, не зная, с чего начать. Наконец, сказал:

Теперь, дедушка, школа платная будет. Вязанка дров в неделю, два ведра угля и еще деньгами...

Тарас нахмурился, постучал пальцами по столу.

А когда ж я вам средств жалел на науку? - спросил он обиженно.

Ленька еще потоптался на месте и, глядя в пол, произнес:

Только я, дедушка, все одно в школу эту ходить не буду. Там на нас теперь смотрят как на одноклеточных. Или как на скотину. Учить будут только читать, писать да считать. Вот и вся нам наука.

А каких тебе еще наук надобно? - сердито отозвалась бабка Евфросинья.

Ленька презрительно посмотрел на нее и ответил:

А мне, бабушка, многие науки надобны. Мне желательно географию изучать про нашу страну, а также историю и физику. Только этому нас немцы обучать не будут. - Он опять повернулся к деду и спросил уже умоляюще: - Так я в эту школу ходить не буду, дедушка? Мне... - он запнулся, хотел сказать: "Мне обидно", а сказал: - Мне совестно.

Не ходи! - коротко ответил Тарас.

На этом и закончилась для Леньки и Марийки учеба, - в ребячьих душах прибавился еще один горький рубец.

Немцы теперь часто бывали в домике Тараса. Через город на фронт под Сталинград сплошным потоком шли колонны. Останавливались на короткий отдых, на ночь, иногда на день.

Немцы были хмурые, злые. Они боялись степи. Они боялись самого слова "Сталинград" и произносили его неохотно, редко. По ночам они вздыхали, ворочались, бредили во сне. Однажды Тарас услышал даже, как немец плакал.

В эти дни Марийка редко выходила на улицу, сидела в уголке на своей скамеечке, подперев кулачками подбородок, и думала. Вся душа ее была в кровавых рубцах.

По ночам с ней часто случались странные припадки, - припадки страха. Она начинала кричать, плакать, метаться в постельке, ей мерещились ужасы, кровь, девочка из сундука. Она успокаивалась только на руках Тараса. Он один мог успокоить ее, словно от него исходила какая-то спокойная, уверенная сила. Марийка прижималась к груди старика и, цепко охватив ручонками его плечи, засыпала.

Он бережно клал ее в постельку, садился рядом на табурет и так сидел часами.

"Все можно залечить, восстановить, поправить, - думал он, глядя на сведенное в больной гримаске лицо девочки. - Война кончится, и все раны зарубцуются, все заводы отстроятся, вся жизнь обновится. Но чем вылечишь окровавленную, искалеченную, оскорбленную душу ребенка?"

Где же вы, сыновья мои? Где вы?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Где же вы, сыновья мои? Где вы?

Было у Тараса три сына - нет вестей ни от одного. Живы ли они? Он старался думать, что живы. Он ждал их.

Это было большое ожидание, в нем сроков нет, - это была вера. Жива наша армия, живы и мои дети. Вернется армия, а с нею вернутся и сыновья. Вернутся сыновья, а с ними и армия. Без армии они не могли вернуться. Врозь он и не ждал их.

Андрей пришел один. Он пришел осенью, поздними сумерками, худой, бородатый, черный, - его и не узнали сперва. И одежда на нем была чужая какая-то серая крестьянская свитка, таких и не носят теперь; и пыль на его лице, бороде и лаптях - чужая, нездешняя, бог весть с каких дорог; и весь он был чужой, незнакомый, горький. В синих впадинах под глазами, в острых изжелта-черных скулах, в злых складках у рта залегла горечь одному ему известных разочарований и мук.

Ну, здравствуйте! - сказал он, грустно усмехнувшись, и, сняв шапку, осторожно стал стряхивать пыль с нее, как гость.

Страшно закричала Антонина, бросилась мужу на шею.

Заплакала бабка Евфросинья. Всполошились дети. Растерянный Тарас так и застыл на пороге с коптилкой в руке.

Это кто? - испуганно спросила Марийка у Леньки.

Это папка твой.

Непохожий какой папка! - огорченно сказала Марийка и недоверчиво подошла к отцу.

Андрея провели в комнату, усадили за стол. Вокруг него собралась вся семья. Испуганно прижалась к непохожему отцу Марийка. То плакала, то смеялась Антонина, суетилась возле мужа и, наконец, припав к его коленям, успокоилась и затихла. У печи и стола хлопотала бабка Евфросинья.

Андрей сидел все еще чужой, нездешний, нерешительно гладил волосы Антонины, неумело прижимал к себе Марийку, что-то говорил, восклицал не к делу и не к месту, как все восклицали сейчас, и бродил растерянным, но жадным взглядом по комнате, словно спрашивал себя: верно ли, дома ли я, не померещилось?

И раньше всего пришли к нему знакомые с детства запахи: запах мышей в чулане, квашни на кухне, железа и сосновой стружки в комнате Тараса. Потом он увидел семейные фотографии, в рамках из ракушек, часы-ходики с генералом Скобелевым на коне, горку с глечиками и обливными расписными тарелками, лампадку на медно-зеленой цепи перед киотом. Все на месте, ни единого пятна на стене.

А у вас все - как было! - сказал он не то удивленно, не то обрадованно.

Вокруг колебалось все, все было непрочно, неверно, шатко, и самого Андрея мотало между жизнью и смертью; представлялось ему, носит он в себе целый мир, мятущийся и окровавленный, а оказалось - носил в своей душе только эту комнату. Только о ней одной думал. Только к ней одной стремился. Чтобы вот так сидеть у стола, а вокруг - знакомые стены, знакомые запахи, знакомые, дорогие лица, семья... Он и сам не знал, что так любит свой дом.

Все пройдет - и война и колебание мира. Только это вечно: семейные фотографии на стене, запах квашни на кухне.

Он обрадованно, легко засмеялся, потер руки и в первый раз почувствовал себя дома.

Папка пришел, значит наши в городе? - шепотом спросила Марийка у Леньки.

Нет, это только твой папка пришел.

Тарас ни слова еще не сказал с тех пор, как Андрей пришел. Тяжелым взглядом следил он за каждым движением сына, и когда тот сидел у стола, и когда он стал мыться, радуясь теплой воде и удивляясь, как быстро она побурела от грязи, и когда чуть не заплакал, приняв от Антонины белье свое, собственное, заждавшееся его, пахнущее крахмалом, домом, сундуком, заботливыми женскими руками...

И только когда вымытый, переодевшийся и сияющий от полноты счастья Андрей уселся снова за стол, Тарас, наконец, нарушил свое тяжелое молчание.

Ты откуда же взялся, Андрей? - тихо спросил он.

Андрей вздрогнул. Тарас снова настойчиво повторил свой вопрос.

Из плена... - чуть слышно ответил Андрей.

И вдруг стал торопливо рассказывать о плене. Антонина сжала его руку, вся семья притихла. А он, все больше и больше возбуждаясь, рассказывал о том, что вытерпел в плену, и сам теперь удивлялся, как он все это вынес и не погиб.

Но отец перебил его:

Как же ты в плен попал, Андрей?

Как? - невесело усмехнулся сын. - Как все попадают. Ну, окружение... Налетели немцы... Я на винтовку поглядел: что с ней делать? Бесполезное оружие!.. Я ее бросил и сдался...

Сдался? - закричал Тарас. - Сдался, чертов сын?

Андрей побледнел. Наступило трудное молчание.

Эх, дядя! - с досадой сказал Ленька, отводя от Андрея глаза. - Как же это ты? Я б нипочем не сдался.

И тогда Андрей рассердился:

Не сдался б? Ты! Щенок! Вояка! Все вы тут, погляжу, вояки! Смерти не нюхали, немца не видели, а тоже... рассуждаете. Что ж, я один против немца? Их сила... А я?

А умереть у тебя совести не было? - крикнул на него Тарас.

Умереть? - вскрикнула Антонина и обеими руками уцепилась за Андрея. Словно его уж отрывали от нее и вели на смерть.

Умереть? - криво усмехнулся Андрей. - Легко вы говорите, отец... Умереть я, конечно, мог... Это дело нехитрое... - он обвел всю семью недобрым взором и прибавил: - Может, и верно, лучше бы мне умереть!

Все молчали. Только Антонина еще крепче вцепилась в руку Андрея.

Вишь ты! - снова невесело усмехнулся он. - Из плена шел... на крыльях... думал, дома ждут. Думал, радость домой принесу. А вишь ты, принес... неудобство.

Мы тебя не таким ждали, - сказал, качая головой, Тарас.

Несправедливый вы, Тарас Андреич! - вдруг дрожащим от слез голосом произнесла Антонина. - Вы ко всем несправедливы. Всегда. Что ж он один за всех умирать должен? Хорошо, что живой пришел, - и она оглянулась на женщин, ища в них поддержки. Бабка Евфросинья, как всегда, непонятно качала седой головой. Настя молчала.

Квочка! - презрительно сказал Тарас. - Ты б лучше детей уложила... Чего не спят? - закричал он, срывая на них свое отчаяние. - Ну, приехал! Ну, живой! Представление кончено! Спать!

Бабка Евфросинья и Антонина стали укладывать ребят. Марийка легла в постельку сразу, - она была напугана и утомлена приходом непохожего отца. Ленька еще долго бушевал и спорил - не хотел спать. Андрей молча сидел у стола, катал хлебные шарики... Вот он и дома, а дома нет. Тарас тяжелыми шагами ходил по комнате.

Если же ты из плена ушел, - вдруг спросила молчавшая все время Настя, - значит, уйти можно?

Что? - очнулся Андрей и досадливо повел плечами. Настя повторила вопрос. Подошла Антонина и села подле Андрея. Взяла его руку в свою.

Бабы выручили... - нехотя объяснил он. - Бабы нас жалели... Чужие бабы жалели нас! - повторил он с упреком и вызовом отцу. - Совсем неизвестные, темные бабы, а жалели... - Но тут же вспомнил, как их жалели бабы: "несчастненькими" называли их они, и это была горькая, презрительная жалость к своим, но незадачливым мужикам.

А они шли через села горестной толпой, и вид у них теперь был и не мужиков и не солдат, а - пленных. Черт его знает, откуда появляется у пленного человека этот вид - шинель без хлястика, без ремня, взгляд исподлобья, руки за спиной, как у каторжан. Так они шли безоружной толпой через села. Через те самые села, по которым еще месяц назад проходили стройным и грозным воинством. Тогда их тоже жалели бабы, провожали за околицу, плакали втихомолку. Только несчастненькими их не звали тогда, нет!

Вдруг он сказал отцу:

Думаешь, мне этот плен легко дался? Я, может, сам себя сто раз проклял, что не помер в бою. Помереть легче! Гнали нас по большаку... Чуть отстанешь - бьют прикладами. И ноги в крови, и морда в крови, кровью умываешься. Много перемерло нашего брата по дороге. Кто сам помереть не мог, того немцы приканчивали... Потом пригнали нас в лагерь. Под Миллерово. Просто пустырь обнесен колючей проволокой - вот и весь лагерь. Если дождь льет - значит под дождем живешь. Если холод - значит в холоде. Спали на сырой земле. Ели... - он махнул рукой. - Есть не давали. То, что бросят нам за проволоку бабы, то и ладно. Дрались меж собой из-за куска, как звери. И опять тут много нас перемерло. А я, вишь, на беду, уцелел.

Он говорил теперь горячо и быстро, и перед ним вставали страшные картины лагеря, и снова в его ушах хрипели предсмертные стоны товарищей, свист бича и вечный похоронный звон колючей проволоки под ветром...

А вокруг всего лагеря сидели бабы... И день сидели. И ночь. Своих мужиков высматривали, плакали ж они, бабы, ох, страшно плакали! Выли! И мы начинали выть. Кто жить хотел, тот выл. А были такие - умирали молча. И это страшней всего. А я выл. Как волк воет. И все мне мерещился дом... и Антонина... и Марийка... И чем горше становилось, чем смерть ближе - тем больше я жить хотел. И жил. А как жил, чем - теперь и объяснить не могу.

Но как же ты все-таки из плена ушел, Андрей? - снова со странной настойчивостью повторила свой вопрос Настя.

Бабы и выручили. У немцев, видишь ли, политика хитрая. Нас в этих лагерях померло тысячи - этого никому не видно. А они одного выпустят, он пока домой дойдет - об этом звону, звону. Вот они и распорядились, что бабы могут, в случае если своего мужа или брата среди пленных разглядят, брать его к себе, на волю. Ну, справка, конечно, нужна от старосты. Да это дело легкое! Есть бабы, которые в разных лагерях до ста "мужей" вот этак-то освобождали. - Он усмехнулся. - Ну, а меня кто же выручит? Своих близко нет. А на волю, на волю хочется!.. Чувствую, помру я здесь, как щенок слепой, и никто не вспомнит. И проволока эта колючая так меня измучила, словно она мне в душу впилась, колючками душу рвет до крови. Ну вот... Я и бросил бабам за проволоку записку. Выручайте, мол, если добрая душа найдется! И свое имя, отчество, фамилию, откуда родом... - он остановился на минуту, задумался и вдруг тихо, ласково улыбнулся. - Нашлась добрая душа, Лукерья Павловна... Луша... Высвободила... Взяла меня к себе, в хозяйство... У нее без мужчины все покосилось, повалилось... - он запнулся, покраснел, потом, собравшись с духом, закончил: - Ты меня, Антонина, суди как хочешь, только я с этой женщиной жил... как с женой...

Антонина вздрогнула испуганно и как-то очень беспомощно посмотрела на мужа и невольно выдернула свою руку из его руки.

Ведь я... - пробормотал Андрей, - я ведь не знал, живы ли? Здесь ли?.. Все сейчас на земле пошатнулось, пошло враскос...

Ничего! Ничего! - зло расхохотался Тарас. - Чего, брат, с женой стесняться! России изменил, так чего уж тут жена? Только вот что я тебе скажу, Андрей. Жена простит, она существо бессловесное, кроткое. Простит ли Россия?

А перед Россией моей вины нет... - глухо пробурчал Андрей.

Врешь! Врешь! - закричал на него Тарас. - Всех ты обманул! И Россию, и жену, и меня, старого дурака, и мое ожидание. - Он круто повернулся и ушел к себе, сильно хлопнув за собой дверью.

Воцарилось молчание. Грустно сидела, опустив голову на руки, подавленная Антонина. Молчала Настя. Сжалась в комочек безответная бабка Евфросинья, горько качала головой.

И чтоб как-нибудь развеять это невыносимое молчание, Андрей спросил:

Ну, а вы тут как живете?

Ему никто не ответил. Только Настя пожала плечами. Андрей взглянул на склоненную голову жены и вдруг увидел: голова седая. Он не поверил. Еще раз взглянул: под робким светом коптилки тускло блеснули серебряные нити. "Боже ты мой! - ужаснулся Андрей. - Что же с ней сделали?" Он испуганно оглянулся вокруг. Молчала Настя. Что-то бормотала себе под нос мать. Молитву?

Вот дом - и нет дома! Те же бури и беды, что свистели над ним, Андреем, ломали, корежили его тело и душу, прошумели и над тихим домиком в Каменном Броде, Антонину состарили, Тараса ожесточили. Все здесь с виду осталось прежним: и фотографии под тусклыми стеклами, и тихий свет лампад - а прежней жизни нет. И дома нет. И покоя нет. И счастья нет, как не было.

Андрею вдруг захотелось потянуться к жене, обнять ее, взять в ласковые руки ее бедную, усталую седую голову, прижать к своей груди, заплакать вместе: "Ну, что было - было! Ничего! Ничего! Тоня! Теперь я здесь, теперь я с тобою. Проживем как-нибудь. Переждем войну, не навеки же". Но он не сделал этого. Зачем? И сам он в свои слова не верит, и Тоня не верит. Неправда его слова.

Нет, не вырвался он из плена! Вот она - колючая проволока. По-прежнему и он в плену, и семья в плену, и весь город в плену у немцев. Душа его в плену. Все опутано колючей проволокой. Колючки впились в душу.

А у старика, у отца, душа свободна. Ее в цепи не закуешь. Ее колючей проволокой не опутаешь, бессмертную, ожесточенную душу Тараса. И сын вдруг горько позавидовал отцу.

В эту ночь в ветхом домике в Каменном Броде никто не спал...

Как ни рано поднялся Андрей, многие встали еще раньше. Скрипели половицы, изо всех углов ползли шорохи. Андрей встал и оделся. Антонина сделала вид, что спит. Андрей поглядел на нее и вздохнул. Вот и прошла его первая ночь дома после разлуки... Не так прошла, как мечталось... Ну что же! Все теперь на земле не так... Он вышел умываться в сени.

Там уже возилась мать. В самодельную ручную мельницу она засыпала зерна и молола их. Шестерни тоскливо скрипели.

Это отец смастерил, - объяснила мать, заметив, что сын загляделся на ее работу. - И названье этому выдумал: агрегат. А по-моему, горе это наше, а не агрегат. Одно горе, больше нет ничего...

Ставни были еще закрыты. Сквозь щели протискивался тощий и словно помятый утренний свет.

Открыть ставни, что ли? - вызвался Андрей. - Темно, как в могиле.

Так и живем! - отозвалась мать. - Глядеть не на что.

Теперь, утром, все дома показалось Андрею не таким, каким было прежде. На него вдруг глянуло страшное лицо нужды, вчера он ее не заметил. Он и сам не сумел бы объяснить, в чем он ее увидел: в агрегате ли Тараса, в кислых лепешках, заменяющих хлеб, или в том, что самовар пылился в углу ("Значит, нет в доме ни сахару, ни чаю. Как же мать без чаю живет, чаевница?"), - но нужда хозяйничала здесь, это он увидел ясно и принял почему-то как упрек себе. Словно он, Андрей, был виноват в том, что война, и немцы в городе, и нет хлеба.

Понемногу к столу стала собираться семья - все хмурые, молчаливые. Даже Ленька глядел на дядьку исподлобья, с явным неодобрением. Дольше всех не выходила Антонина. А когда, наконец, вышла и, странно волнуясь, подошла к мужу, он понял, отчего задержалась она: пудрилась. Но и пудра не могла скрыть, как постарела и осунулась Антонина. Особенно постарели ее глаза, стали тусклыми, испуганными. "Плачет много", - догадался Андрей и отвернулся.

Завтрак прошел быстро и хмуро. Все молчали. Только маленькая Марийка щебетала и ластилась к Андрею.

Ты в школу ходишь? - спросил он.

Не... - удивленно ответила Марийка. - Теперь же немцы!

Да, да... - пробормотал он. - Я не подумал.

Он и это принял как упрек себе: словно он виноват, что теперь нельзя Марийке ходить в школу.

Ну, я с тобой сам заниматься буду! - торопливо посулил он дочке.

После завтрака Тарас стал собираться на завод. Торжественно вытащил свое рванье, стал одеваться.

Что, отец на заводе работает? - удивленно спросил Андрей у сестры.

Да... вроде... - усмехнулась та.

Под конвоем дедушку водят на завод! - закричал Ленька. - Вот! А без конвоя он не ходит.

Да, да! - отозвался он оттуда. - Почет! Почет мне на старости лет от немцев за мое непокорство. Как губернатора, меня ведут на завод. Под конвоем.

И ты служишь? - спросил Андрей у Насти.

А что же делаешь?

Я прячусь.

Прячешься? От кого же?

От всего. От Германии. От службы. От немецкого глаза.

Как же ты... прячешься?

А так... Хоронюсь, не высовываюсь. У меня теперь вся жизнь в том, чтобы прятаться, - загадочно усмехнулась она. И Андрей с удивлением и даже завистью подумал: "А они тут свою войну с немцами ведут; малую, конечно, войну, но гляди-ка, какую непримиримую".

Что-то мой полицай опаздывает, - сказал Тарас, выходя из своей комнаты и поглядев на часы. Был одет Тарас в неописуемое рванье, где только добыл такое! И Андрей понял: это старик нарочно!

Опаздывает полицай! - насмешливо повторил Тарас. - Непорядок! Конечно, извинить можно - полицейских рук у них теперь недостача. Непокорства в народе много, не управляются!

Он посмотрел на сына и спросил, словно невзначай, небрежно:

Ты теперь в полицию служить пойдешь, Андрей, а?

Андрей побледнел.

Как вы обо мне думаете, отец! - пробормотал он обиженно. - Даже странно!

А куда же тебе еще идти? - беспощадно продолжал старик. - Ты свой путь выбрал. Теперь меченый... - он сердито фыркнул в усы. - Это мне на тебя обижаться надо, тебе на меня обижаться не из чего.

В Андрее вдруг вспыхнула злость. Что это отец в самом деле? "Не пряниками меня немцы одаривали - плетью... Вы и во сне того не видели, что я пережил". Ему вдруг вспомнился лагерь. Этого никогда не забыть! За это никогда не расплатиться!.. Ему захотелось все это зло, яростно швырнуть в лицо отцу. "Ну, давай, давай, старик, посчитаемся, у кого душа круче заварена злобой, давай!" Но тут вдруг раздался стук прикладом в дверь и голос: "Эй, выходи!"

А-а! Пришел-таки! - усмехнулся Тарас и надел картуз. - Иду! Погляди и ты, Андрей, какой ноне старикам почет. Иди, иди! - прикрикнул он на сына, видя, что тот остался на месте. - Тебе на это поглядеть надо.

Андрей послушно вышел за отцом на крыльцо. На улице уже стояли старики, опершись на палки. "Словно пленные", - подумал Андрей. Он узнал всех. Как не узнать! Мастера!

Несговорчивые старики, они много крови испортили Андрею в былое время, когда он сам стал молодым мастером подле них. Они всегда были для него стариками. Они всегда говорили ему "ты", он им всегда "вы". Как не узнать! Их знали все. Академики с ними советовались. Директоры их побаивались. Новый директор представлялся сперва им, потом обкому. Их можно было убедить, реже - уговорить, приказать им было нельзя.

Тарас занял свое место в ряду, полицейский махнул рукой, и старики пошли.

Они шли, крепко опираясь на палки. И теперь было видно Андрею: постарели, подались мастера. И отец сдал, самый молодой из них. Рваное пальто болталось на его тощих плечах так беспомощно, так по-стариковски. Но каждый держал голову высоко и прямо. Видно, из последних сил, из непокорства, которое самой силы крепче, старались они идти гордо и достойно. Словно и впрямь был для них этот конвой почетом.

"Нет, это не пленные, - невольно подумалось Андрею. - Это... это непокоренные".

Тарас, как всегда, шел рядом с Назаром.

Что, Тарас, - сразу же спросил Назар, как того Тарас и боялся. - Не Андрея ли я на крылечке видел?

Его! - буркнул Тарас.

А-а... Значит, с гостем тебя, Тарас! С сыном! По старому бы времени, магарыч...

Не с чего!

Да, да... Это так, конечно... Ну, и что ж рассказывает Андрей? Как? Армия наша где?

Теперь какие рассказы!

Ну да... Все-таки... Это так... - не унимался Назар. - Он откуда же пришел, Андрей?

Из окружения, - соврал Тарас. Слово "плен" выговорить бы не смог.

А! Ну да... да... Теперь многие из окружения выходят. Вот и мы воевали в гражданскую, а такого слова чего-то не помню, не слышал: "окружение". А? Али забыл?

Да... - задумчиво произнес Назар. - Разбежались наши кто куда... Окружение... Да без вести - неизвестные... Может, и армии-то нашей больше нет, а, Тарас? Одни мечтания наши? Может, вся она, как и твой сынок, разбежалась по окружениям да по домам... А? А мы ждем.

Тарас сам об этом думал с тех пор, как Андрей пришел, но теперь ничего не ответил Назару. Шли молча.

Эй! Э! - закричал вдруг идущий в первом ряду старик Булыга. - Эй, полицай, ты не той дорогой ведешь. Слышь-ка!

Молчать! - рявкнул на него полицейский и погрозил ему автоматом.

Старики заволновались.

Это куда ж нас ведут? - забеспокоился Назар. - Уж не в тюрьму ли?

Все одно! - отозвался Тарас.

Да нет... Все-таки...

Если на расстрел, - вдруг сказал литейщик Омельченко, Захар Иваныч, так я спасибо скажу. Все равно не дожить нам до светлого дня. А чем так жить... - он махнул рукой.

Но привели их не в тюрьму, не на расстрел, а на ремонтный заводик. Это был маленький, почти кустарный заводишко, его при эвакуации и не разрушали. Сейчас из его единственной трубы поднимался бледно-желтый дымок.

Полицейский ушел куда-то, недоумевающие старики остались одни. Из цеха вдруг выбежал к ним какой-то человек в немецкой спецовке, в котором Тарас по виду признал русского мастерового.

А-а! - радостно закричал мастеровой, увидев стариков. - Смена прибымши...

Постой! - строго остановил его старик Булыга. - Ты кто здесь?

Я-то? - засмеялся человек. - Я мастер тут.

Мастер! - пробурчал Тарас. - Сукин ты сын, а не мастер... Иуда!

Постой! - опять властно прервал Булыга. - А нас сюда зачем?

Догадываюсь: за тем же... Мастера?

Ну, мастера, допустим.

Ну вот! Догадываюсь так: работать будете! Работа срочная есть...

Мы работать не будем! - сказал Назар.

Будете! Заставят! Военный заказ! Тут разговоры короткие, - вздохнул мастер в немецкой спецовке. - Видите ли, пригнали откуда-то пропасть битых танков...

Немецких?

Конечно! Чьих же? То есть такую пропасть! Я и целых у немцев столько не видал. Ну, а своих рук у них, видно, не хватает. Которые танки поменьше побиты, те, конечно, в своих мастерских ладят. А эти - ну одно произведение искусства, честное слово, так побиты! Стало быть, их нам в ремонт...

Постой, постой! - прервал его удивленный Тарас. - Битые танки! Кем же битые?

Ну, не могу сказать, кем, - засмеялся здешний мастер. - Догадываюсь, конечно: мастерами биты! Ну, теми, с кем война идет! - Он оглянулся по сторонам. - Ну, как сказать? Противником.

Из цеха к старикам торопливо вышел важный и толстый немец в пенсне и в военной форме.

А! - весело крикнул он. - Карашо! Вы есть русский майстера? О! Да! Здравствуйт, русский майстера!

Старики негромко прогудели: - Здравствуйте!

Будем знакомы! - сказал веселый немец. - Я есть инженер. Вы есть русский майстера. Очень карашо! И есть один работ... О! Великий работ! Надо ремонтирт танки... Скоро! Как это? А, да - срочно! Две недели! Нет расстрел.

Надо работу поглядеть, - негромко сказал Тарас.

Что? А? Это есть справедливо! Майстер должен видеть работ. - Инженеру нравилось, что он умеет хорошо говорить по-русски с русскими мастерами. - Вы увидаль работ. Битте!

Стариков ввели в цех. Они увидели длинный ряд переломанных, покореженных, побитых немецких машин. Это были уже не те танки, что пугали их на городских площадях. Это было беспомощное, бессильное, мертвое железо.

Дас ист есть, - торжественно сказал веселый инженер. - Как это? Могучественный немецкий техника. Он есть сейчас больной. Мы с вами есть доктора. А? - засмеялся он своей шутке.

Аккуратная работа! - восхищенно сказал Тарас, разглядывая пробоины в броне. - Ничего не скажешь! Чисто! Это где же их так, сердешных? Под Сталинградом?

Не ваше дел! - крикнул инженер, и его лицо стало багровым. - Молчайт! Молчайт! Молчайт!

Я молчу, - пожал плечами Тарас.

Молчайт! - еще раз, но уже тише крикнул инженер. Он вспомнил, что умеет говорить по-русски с русскими мастерами, и сказал уже спокойно:

Эти танки должны скоро идти в бой. Нет - расстрел.

Мы эту работу сделать не можем, - негромко сказал старик Булыга.

Вас? - закричал инженер. - Что? Как это... не можем?

Не можем мы! - прогудели теперь все.

Немец остолбенело поглядел на них. Он не ждал отказа. Он даже пенсне снял и зачем-то повертел в руках.

Вдруг он понимающе улыбнулся:

А, да-да! Я понимай... Это есть справедливо... Майстер должен кушайт... Вы, - он ткнул пальцем в худого Булыгу, - вы есть скелет... Я буду кормиль майстера. Это есть справедливо... - Он два слова выговаривал особенно вкусно: "справедливо" и "расстрел".

Нет, - усмехнулся Булыга, - нас уже не накормишь... Сыты!..

Мы эту работу сделать не можем, - твердо сказал Тарас, - мы не мастера.

Как не майстера? - удивленно закричал инженер.

Мы черные рабочие.

Как черный рабочий? - завопил немец. - Мне сказаль: майстера! - Он оглянулся на мастера в немецкой спецовке, но тот, страшно побледнев и вспотев, отвернулся.

Не мастера мы! - умильно сказал Назар, глядя прямо в глаза немцу. Самоучки... Невежество... Черные рабочие... И потом, возьмите в рассуждение, господин, - какие мы работники теперь? Старики! Шкелеты! И кормить нас уж ни к чему, только корму перевод... Так и живем, повестки ждем от смерти. Увольте нас. Какие мы мастера.

Немец растерянно выслушал его, обвел взглядом всех.

Все черный рабочий? - спросил он.

Все! - хором подтвердили старики.

Немец посмотрел на них недоверчиво и даже обиженно.

Я буду карашо кормиль! - нерешительно сказал он.

Мастера не шелохнулись. Они по-прежнему стояли молча и покорно, склонив головы и не покорясь ни в чем, - и это больше, чем их слова, убедило немца в том, что эти работать не будут.

Марш! - исступленно закричал он тогда и замахнулся рукой, словно хотел ударить. Потом круто повернулся и ушел к себе.

Старики продолжали неподвижно стоять на месте.

Что ж мне теперь делать с вами? - рассердился полицейский. - Ну до чего ж вы, старики, вредные, скажу я вам! И помереть никак не помрете! Куда мне вас теперь вести? - Он подумал и махнул рукой. - Ладно, идите пока по домам. А я господину коменданту доложу о вас, нехай распорядится. Расстрелять вас всех надо, другого выхода нет.

Спасибо за доброе слово, господин полицейский! - кротко поклонился Булыга.

Уже у заводских ворот Тараса нагнал мастер в немецкой спецовке. Он был бледен.

Извините меня, - прошептал он, хватая Тараса за рукав. - Уж вы извините меня за мою малую душу. Не сумел я отказаться от этого ремонта, да и не подумал. А теперь уж поздно... Только вы хоть то поимейте в виду, торопливо прибавил он, - что я вас сейчас не выдал. Учтите хоть это!.. Ведь я же знаю, какие вы мастера.

Я не поп и не судья, - непримиримо покачал головой Тарас. - Каждый человек живет по своей совести.

Дома Тарас застал только Андрея, женщин не было.

Тебя-то мне и надо! - сказал Тарас сыну. - Садись!

Ты, Андрей, - начал Тарас, - хоть какой-никакой, а все-таки человек военный... Так?

Ну, так... - ответил сын и тоскливо подумал: "Долго он надо мной издеваться будет? Или это теперь навсегда?"

Не вояка, конечно, об этом говорить не будем, - продолжал Тарас, - а все-таки кое-чему тебя учили? Так?

Вот ты мне и скажи: с какого расстояния надо гранату кинуть так, чтобы танк разворотить?

А вам зачем? - усмехнулся Андрей. - Кидать гранаты собрались?

А может, и собрался! Был бы помоложе - кидал бы. В плен не сдавался б, будь спокоен.

С пяти, с десяти метров вернее всего... - зло ответил Андрей.

Так близко? - удивился Тарас. - Это что ж - значит, жди, пока на тебя танк наползет? Так, что ли?

Ну, почти так...

Большая смелость для такого подвига нужна. Тут надо душу иметь железную!

Д-да... Разумеется.

И что же, - спросил Тарас, - находятся такие смелые люди, а?

Есть, конечно... Да вам-то что? - насторожился сын.

Да-а... Есть... - вздохнул старик. - Счастливые те отцы, у которых такие дети! Ну, ладно! Теперь другой вопрос: а броня? Броню танка гранатой ведь не возьмешь? Выходит, тут пушкой надо брать? А?

Ну, пушкой...

И не всякой пушкой, заметь! Тяжелый танк легкой пушкой не возьмешь?

Конечно.

Значит, должны тяжелые пушки, мощные быть? Так?

Ну, так...

Выходит, и пушки есть. Значит, есть! Есть! - торжествующе крикнул старик и ударил ладонью по столу. - Есть, чертов ты сын, наша армия! А я из-за тебя чуть веры не лишился!

Послушайте! - в бешенстве вскочил Андрей.

Нет! - оборвал его отец. - Теперь ты меня слушай. Мой приказ. - Он встал из-за стола перед Андреем, грозя ему черным узловатым пальцем. - Под Сталинградом или в другом месте, про то не ведаю, набито много немецких танков. Немцы сюда их привезли. Чинить. Подлых рук ищут. Так вот тебе мой последний сказ, Андрей. Ты что хочешь с собой можешь делать, хоть в полицию иди служить. Мне до тебя дела нет! Я тебя из своей души вырубил. Но на завод... Слышишь? На завод... - он остановился, захлебнувшись кашлем. Бледный Андрей молча стоял перед отцом.

Я тебя мальчонкой, - продолжал Тарас, - на завод привел и к своему верстаку поставил. Я тебе, чертов ты сын, свой напильник дал и показал, как его держать в руках надобно. И объяснил я тебе, чертов ты сын, какой напильник к чему - какой драчовый, какой личной, какой бархатный. Так? И если ты, сукин сын, теперь отцовским напильником посмеешь... посмеешь... Я тебя сам, своими руками! А в остальном, - устало махнул он рукою, - живи как сам знаешь. Что хочешь делай!

Что хочешь делай! - сказал ему отец, а Андрей и не знал, что ему с собой делать.

Сам лишенный всех человеческих прав, он не мог быть семье ни заступником, ни кормильцем. Он был лишний рот, ничего больше.

Его жизнь теперь не имела ни смысла, ни оправдания, ни даже цели. Зачем ты живешь на земле, Андрей? На это ему ответить было нечего.

Даже в плену у него была цель жизни: выбраться, вырваться из-за колючей проволоки. Ну, выбрался! Живя у Лукерьи, он лелеял новую цель: добраться, во что бы то ни стало добраться до семьи! Ну, добрался! И повис на шее семьи тяжелым грузом... Дальше что? Он не знал, что дальше...

Отец его, Тарас, жил и терпел муки и берег семью ради того, чтоб дождаться прихода наших. Ждать, ни в чем не покоряясь врагу, - вот ради чего жил, стиснув зубы, старый Тарас. Андрей не имел права ждать. Ждать, пока тебя - здорового человека военного возраста - придут и освободят? С какими же глазами ты к освободителям выйдешь?

Но и ждать было невыносимо: голод повис над семьей. Андрей голову ломал над тем, как беде помочь, но придумать ничего не мог. Идти на работу? Куда? Да и работа на врага не кормит, а сушит. Не в полицию же идти служить в самом деле.

Полицейские пронюхали про возвращение Андрея. Долго вертели его бумаги в руках. Придирались. Требовали, чтоб стал на учет, определился на место. Андрей отговаривался болезнью. Потребовали справку от врача, но намекнули, что можно обойтись и "по-хорошему" - взяткой. Но взятку давать было не из чего. Андрей отдал полицейскому зажигалку, которую от нечего делать смастерил для себя. Полицейский взял.

"К Лукерье в деревню пойти, что ли, добыть хлеба для семьи?" - подумал как-то Андрей и долго потом носился с этой мыслью. Но жене побоялся сказать. Ни слова не проронила тогда Антонина в ответ на его признание и потом не обмолвилась ни разу, но Андрей чувствовал: касаться этого не надо, нельзя.

Лукерья Павловна сама пришла в дом Тараса. Неожиданно. В полдень, когда дома были только бабка Евфросинья да Антонина.

Робко отворила калитку.

Что, Андрей Тарасович Яценко здесь проживает? - конфузясь, спросила она у Антонины.

Д-да... - удивленно отозвалась та и стала разглядывать незнакомую гостью: ее деревенский наряд, узелок в руках.

А его видеть... можно?

Его дома нет. Но он скоро будет. Вы подождите.

А вы кто же будете?.. - опасливо спросила женщина. - Жена?

Н-нет... Сестра.

А! - обрадовалась женщина и облегченно вздохнула. - Значит, дошел он? Живой? - И она радостно засмеялась.

Они все еще стояли у калитки.

Вы Лукерья Павловна? - тихо спросила Антонина и вдруг почувствовала, что все лицо ее заливается краской.

Да! - удивленно ответила гостья. - А что, вам про меня рассказывал Андрей Тарасович?

Да... Рассказывал... - не глядя на нее и комкая край фартука, сказала Антонина. - Да вы что же стоите здесь? - встрепенулась она вдруг. - Вы проходите, проходите в комнаты...

Нет, ничего. Вы не беспокойтесь! Вы не беспокойтесь! Я и тут подожду. Значит, живой? - снова повторила она и опять радостно вздохнула.

Антонина ввела ее в комнату, усадила за стол. Лукерья Павловна осторожно повела взглядом вокруг.

А где же жена?.. - спросила она, с трудом произнося слова. - Что, нашел жену Андрей Тарасович?

Н-нет... - запинаясь, ответила Антонина. - Жены у него нет.

Как нет? Он сказывал, жена есть.

Д-да... Но она уехала... Эвакуировалась. Пропала без вести... Так и нет вестей...

А! - покачала головой Лукерья. - А уж он убивался по ним как, по жене да по девочке. Он ведь знаете какой? - застенчиво улыбнулась она. - Он ведь нервный да ндравный...

Да, знаю...

Значит, живой! - в третий раз повторила она и опять тихо, счастливо улыбнулась.

В это время и вошел Андрей. Увидев Лукерью рядом с женой, он испуганно отшатнулся. Потом подошел... Лукерья радостно поднялась ему навстречу, краснея и прижимая руки к горлу, но вдруг, случайно взглянув на Антонину, остановилась. Что-то - она и сама не знала что - заставило ее догадаться, что Антонина не сестра Андрею... Она опустилась на стул, оробела и вся сжалась в комочек.

Вы уж извините... - сказала она, болезненно улыбаясь. - Конечно, каждой бабе своего счастья хочется... хоть приблизительно...

Ничего, - грустно вздохнув, отозвалась Антонина. - Горе у нас общее.

"Нехорошо как вышло! - подумал Андрей, садясь. - Очень нехорошо! Некрасиво! А кто виноват? Я ли один, или уж время такое... лихолетье, война?"

Неожиданно пришел Тарас. Ему, видимо, бабка уже сказала о гостье. Он шагнул прямо к ней и низко-низко ей поклонился.

Всем стало еще более неловко.

Сердитый у нас дед... - извиняясь, сказала Антонина. Принципиальный... Вы уж не взыщите. Такой...

Нет, я ничего... Ничего... - торопливо сказала Лукерья. - Я что же? Я ведь только поглядеть зашла, убедиться: живой ли. А теперь я пойду, заторопилась она.

Куда же вы? - испугалась Антонина. - Оставайтесь у нас. Переночуйте. Погостите. Как же так? Так нельзя, - и она оглянулась на мужа. Тот стоял молча, потупившись.

Нет, нет, спасибо, спасибо, не беспокойтесь... - засуетилась Лукерья. - Я тут у сродственницы. - Она встала и хотела уйти, но не знала, что делать ей с узелком, который все время лежал у нее на коленях. Извините, - нерешительно сказала она, подымая узелок... - Это я... в подарок, - она посмотрела на Андрея, потом на Антонину и протянула узелок ей.

Нет, нет, не надо, что вы! - отшатнулась та и замахала на нее руками.

Не обижайте! - тихо проговорила Лукерья.

Андрей пошел провожать ее. Антонина молча смотрела с крыльца, как шли они рядом. Она вздохнула и опустилась на ступеньки...

Какая женщина хорошая! - умильно сказала бабка Евфросинья, развязывая узелок. - Вот подумала про нас. Гостинчик припасла. А семье - все поддержка.

Тарас услышал это и выбежал из своей комнаты, багровый от стыда.

Догони! - закричал он сердито. - Отдай! Что же, мы нищими уже стали? Милостыню берем? - Но тут он увидел Марийку: девочка бескорыстно счастливыми глазами, как на чудо, смотрела на яйца. Тарас махнул рукой и вышел во двор.

"Нищие! Хуже нищих!" - подумал он и, покачав головой, оглядел дом и хозяйство. Все покосилось... Сарай, как старик, сгорбился, дом еле дышит... надо бы чинить, да где уж!.. "Человека тоска ест, металл - ржа, а дерево черви. Так уж заведено. Все прахом пошло. Впору для всей фамилии гробы готовить. Да и на гробы, - горько усмехнулся он, - леса нет. Только и есть всего три сосновых доски в хозяйстве".

Три сосновых доски... Из них даже гроба не сделаешь! Но Тарас и не собирался сколачивать гроб для себя. Он еще не хотел умирать, он еще не лишился веры.

Из сосновых досок он сколотил ящик. Приделал к нему колесо. Прибил ручку. Получилась тачка.

Бабка Евфросинья тревожно следила за работой мужа: - Идти собрался, Тарас?

Он не ответил.

Может, обойдемся? - нерешительно сказала она.

Он досадливо передернул плечами:

Э! Пустые слова!

Сам пойдешь?

А кто же? Больше идти некому.

Может, Андрей? - осторожно спросила она.

Андрей до нас не касается! - хмуро отмахнулся старик.

Бабка Евфросинья грустно покачала седою головой.

Не такие твои года, чтоб идти, Тарас... - вздохнула она.

Да, - криво усмехнулся Тарас. - Не такая мне старость причитается за мой труд на земле. Ну, да что толковать! Не умели свое право защитить, не сумели своих сынов воспитать - теперь обижаться не на кого.

Вечером бабка Евфросинья и Настя собирали Тараса в дальнюю дорогу. Вытаскивали из заветных сундуков платья, костюмы, белье, стряхивали нафталин, разглядывали вещи на свет: возьмут ли в деревне, что дадут за них? О каждой вещи, вытащенной из сундука, бабка Евфросинья могла бы рассказать целую историю: как откладывались из получки деньги, как долго совещались все женщины дома и как потом, всей семьей, шли покупать. Но об этом лучше было не вспоминать. Бабка Евфросинья и не вспоминала, а только вздыхала тайком от Тараса, складывая вещи в тачку.

Но один сундук она долго не хотела отпирать. Все обходила его и снова к нему возвращалась.

Тут Настюшкино приданое, - сказала она наконец.

Вот как! - удивилась Настя. - А у меня и приданое было!

А как же? - обиделась мать. - Не хуже, чем у добрых людей.

А я и не знала! - засмеялась Настя. - Ну, отпирайте, мама! Женихов все равно нет. Не идут женихи, задержались за Доном. Отпирайте!

Настюшкино приданое тоже пошло в тачку.

Ночью пекли Тарасу на дорогу лепешки из последней муки.

Ты с рассветом пойдешь, Тарас? - осторожно спросила жена.

А что! - насторожился Тарас. Он и сам думал выйти с рассветом.

Днем, я думаю, некрасиво будет с тачкой пойти. Люди нашу бедность увидят.

А мне стыдиться нечего! - закричал Тарас.

Прежде ты бедности стеснялся...

Прежде! - проворчал он. - Прежде тот беден был, кто работать не хотел. А теперь мне стыдиться нечего. Днем пойду! - закричал он в бешенстве. - В самый полдень. Пусть все мою тачку видят!

И он, простившись с семьей и даже не взглянув на Андрея, вышел из дома ровно в полдень.

Высоко подняв голову и раздув седые усы, пошел он, толкая тачку, через весь Каменный Брод, через весь город, по самым людным улицам. Знакомые молча глядели ему вслед.

А он шел, ни на кого не глядя. Торжественный и печальный, весь черный от горечи, сжигающей его.

Так прошел он через весь город и вышел на большую дорогу. У перекрестка он остановился, чтоб разогнуть спину. Но то, что он увидел на дороге, заставило его обо всем забыть.

Тачки, тачки, тачки - насколько хватало глаз, одни тачки да спины, согбенные над ними. Спины и тачки - больше ничего не было, словно то была дорога каторжников. Скрипя и дребезжа, катились тачки по камням и тащили за собой людей, измученных, потных, черных от пыли. Казалось, это не люди идут, а сами тачки с прикованными к ним человеческими руками.

Словно никогда не было на земле ни железных дорог, ни автомобилей, ни пара, ни электричества и человек еще не приручил лошадь; словно никогда не было на земле магазинов, и люди всегда брели за хлебом туда, где его сеют, словно никогда ничего не было на земле - только тачки, да горбатые спины, да пыльная дорога впереди...

Подле тачек устало и безнадежно брели люди. Старики и женщины. Шли семьями. Муж и жена по очереди толкали тачку. Восьмилетняя девочка несла на руках маленького брата и прижимала его к себе бережно и любовно, как мать. В тачке сидел малыш и навзрыд плакал, раздирая пальцами опухшие от пыли глаза. Ничего уже не было на земле у этой семьи - ни родного города, ни дома, ни своей крыши.

Для них не было ни высокого неба, ни крылатых облаков на нем, ни зеленых верхушек деревьев. Клочок пыльной дороги впереди - вот и все. И они проклинали дорогу. Они ощущали солнце только затылком, немилосердное, злое солнце, - и они проклинали солнце. Их плечи дрожали и ежились под внезапными дождями - и они проклинали дожди. Их окровавленные, стертые руки уже не могли толкать тачку - и они проклинали руки. Но того, кто был единственным виновником их горя, нельзя было проклинать вслух. И они, измученные дорогой и тачкой, проклинали Гитлера каждым вздохом усталой груди, каждым плевком обметанного зноем и пылью рта, каждым стоном ребенка.

Тарас стоял на перекрестке и растерянно глядел на дорогу. "Боже ты мой! Боже ты мой!" - повторял он, качая головой. Он и не представлял себе раньше размеров народного бедствия. "Боже мой! Боже ты мой!" И пред этим океаном народного горя свое горе показалось ему маленьким, ничтожным.

И как ручеек, откуда бы он ни бежал, в конце концов всегда вливается в море, так и старый Тарас влился в океан народного горя - и растворился в нем...

Человеческий поток принял его, закрутил, согнул над тачкой и понес. Теперь у него была только тачка да клочок дороги впереди. И для него уже не было ни неба, ни леса. Весь народ шел, прикованный к тачке, шел и старый Тарас. Через несколько часов он почувствовал, что устал. Поясница нестерпимо ныла, руки, натертые деревом, горели. "Не привык еще", - усмехнулся Тарас и свернул с дороги. В канаве отдыхали люди. Какой-то юркий седоватый человек с веселыми глазами тотчас же спросил Тараса:

Тарас сказал.

Куда же вы идете? - удивленно всплеснул руками юркий человек.

Как куда? - пожал плечами Тарас. - На Днепропетровщину...

А зачем?

Тараса рассердил этот допрос, он не ответил.

Если вы идете туда за хлебом, - торопливо сказал юркий, - так я вас не понимаю! Я сам из города Днепропетровска. Честь имею, Петушков. Яков Иванович, парикмахер. Если бывали в нашем городе, то обязательно брились у меня. Знаете, парикмахерская Красного Креста на...

Нет, не бывал!

Да? Жаль! И вы идете в Днепропетровск? - всплеснул руками парикмахер. - Я иду оттуда. Это - нищая область.

Тарас недоверчиво пожал плечами.

Вы мне не верите? - обиженно вскричал Петушков. - Вы сомневаетесь, как такая область могла стать нищей? Так я вам скажу! - Но тут он вдруг спохватился и опасливо поглядел по сторонам. - Нет, я вам ничего не скажу! Идите! Идите!

Ваш город давно... э... под властью... э... фюрера? - послышался вдруг голос из кювета, и оттуда приподнялся пожилой человек в пенсне.

Наш? - переспросил Тарас. - Четыре месяца.

А-а! - загадочно усмехнулся человек в пенсне. - А мы уже ровно год...

Тарас понял и опустился рядом со своей тачкой. Человек в пенсне и парикмахер сочувственно смотрели на него.

А вы куда идете? - спросил он глухо.

К Дону, - ответил парикмахер. - Там еще должен быть рай...

Рай! Э... - усмехнулся человек в пенсне. - Мне достаточно и полного амбара.

Рай! - закричал яростно Петушков. - Мне для моего продукта обязательно нужен рай! На меньшем не помирюсь.

Тарасу было все равно, куда идти - к Днепру ли, к Дону. Он вытащил тачку на дорогу и, подумав немного, зашагал на восток. Теперь солнце было у него на затылке. Впереди маячила верткая спина парикмахера, сзади тяжело дышал, сопел и кашлял человек в пенсне, которого звали Петром Петровичем.

Вечер застал их в поле за Донцом.

Здесь ночевать будем? - спросил парикмахер.

Надо бы в село... - нерешительно сказал Тарас.

В село? Э, нет. Туда нашему брату... э... бродяге, на ночь хода нет... Запрет.

Чей же? Их!

Партизан боятся... - шепотом произнес парикмахер и тихо засмеялся.

На поле уже кое-где дымились костры тачечников, и, завидев их мирный дымок, с дороги стали сворачивать люди. Выбирали себе место на поле, ставили тачку и валились подле нее без сил.

Поле давно было вытоптано. В то жестокое лето через него не раз перекатывались армии и народы. Повсюду были видны следы боев и следы кочевий: сожженная трава, расщепленные деревья, окопы, воронки, пепел, черные остатки костров...

Прокатились через это поле беженцы и рассеялись по лицу земли. Только трупы павших лошадей у дороги остались да следы повозок, глубокие и горькие, как морщины.

Прошли по этому полю армии, истоптали его, борясь, похоронили покойников, подобрали раненых и прошли дальше, поля этого не запомнив. Только раненые помнят: их кровь на этой черной траве...

И вот раскинулся здесь теперь диковинный лагерь тачечников. Баба, сняв с себя ситцевую кофточку, стирает ее в воронке. Вода ржавая. Говорят, от глинистой почвы. А может, и от крови? Дети спят в окопах. На остатках старых костров раздуваются новые. И уже ползет к небу горький сиротский дым... Догорает закат невиданный, багрово-черный, словно впитал всю кровь и все горе земли, пламя ее битв и дым ее костров. А с дороги приходят все новые и новые толпы людей с тачками. Уже тесно на поле. Уже спят люди в кюветах. Жмутся один к другому. Из Харькова, из Полтавы, из Донбасса, из Запорожья Артемовны с мешком соли на тачке, кременчугцы с краденым на фабрике табаком, рубежане с банками краски. Словно все города Украины сбились на этом поле. Словно весь народ пошел кочевать за тачкой, искать хлеба. Хлеба!

"Украина ты моя! Украина! - горько покачал головой Тарас. - Бедолаги мы с тобой!"

Меж тем парикмахер раздул костер и теперь, любуясь, глядел, как кучерявится и завивается пламя, словно то была лучшая прическа его работы.

Со всех сторон к огню потянулись руки. Человек в клетчатом пальто и мягкой шляпе, сидевший в стороне, тоже невольно потянулся к огню, но не подвинулся, не подошел.

А вы, гражданин, откуда идете? - любезно крикнул ему общительный парикмахер, как бы приглашая к огню и к беседе.

Простите... гм... - глухо отозвался человек в мягкой шляпе. - Я на улице... гм... не разговариваю, - и уткнул лицо в воротник пальто.

Интеллигент, - обиженно сказал Тарасу Петушков. - Интеллигент с высшим образованием! А коли ты интеллигент, - крикнул он яростно, - так сиди дома, нечего на дорогу выходить.

Простите... гм... - произнес человек в шляпе, - я вижу, вы не поняли... Я - певец... Гм... Я должен горло беречь... Здесь сыро...

Мне выбирать не приходится, - кротко возразил актер.

Да, выбирать не приходится, - вздохнул Петр Петрович. - Если б мне два года назад приснился сон, что я, пожилой человек, бухгалтер Востриков, стану... э... бродягой, - я подумал бы: экой дурной сон! А вот... э... сбылся. Да вы подсаживайтесь, подсаживайтесь! - крикнул он актеру. - Огонь бесплатно!

Благодарствуйте, - ответил тот, приподнимая шляпу, и пересел ближе к огню.

Что ж это вы так? - усмехаясь, спросил Тарас. - Говорят, немцы артистов любят.

Какая компания! - восхищенно воскликнул парикмахер. - Какое общество собралось у нашего огонька! А, Петр Петрович? И в хорошее время не каждый день соберешь такое общество.

Да... - мечтательно крякнул бухгалтер, - к этому обществу да графинчик... С лимонной корочкой.

С апельсинной... - коротко вставил актер.

Зачем же с апельсинной? Общепринято с лимонной. От дедов.

Апельсины мягче. Иначе не могу... Простите... гм... голос.

Парикмахер подбросил веток в костер. Сырые, они корчились в огне, как клубок

ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ В ПРЕДЛОЖЕНИЯХ С ОБОСОБЛЕННЫМИ ЧЛЕНАМИ

§ 57. ОБОСОБЛЕННЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ

Упражнение 237. Перепишите, ставя нужные знаки препи-

I. 1. Науки чуждые музыке были постылы мне (Я.).

2. У крыльца стояло несколько повозок запряженных

гуськом (Акс.). 3. Стройный тонкий стан и широкие пле-

чи Печорина доказывали крепкое сложение способное

переносить все трудности кочевой жизни (Л.). 4. Неболь-

шой новый армячок надетый внакидку чуть держался

на узеньких плечах мальчика (Т.). 5 На солнце ярко свер-

кнули занесенные снегом избушки (Григ.). 6. Даже бере-

зы и рябины стояли сонные в окружавшей их знойной

истоме (М.-Сиб.). 7. Это была улыбка необыкновенно

добрая широкая и мягкая, как у разбуженного ребенка

(Ч.). 8. Шепот ветвей раздавался отчетливо и близко ни-

чем не отдаленный и не прикрытый (Кор.). 9. Листва из-

под ног выходит плотно слежалая серая (Пришв.).

10. Стихи стоят свинцово тяжелы, готовые и к смерти и

к бессмертной славе (Маяк.). 11. И мгновенно где-то за

лесом стоящие зенитки начинают обстреливать вражес-

кий самолет (Вс. Ив.). 12. Дорога вилась по влажным ко-

согорам, густо заросшим дубняком и кленом еще хра-

нившими багряную листву (Фад.). 13. Многие деревья

стояли уже обнаженные и черные, как поздней осенью

(Лауст.). 14. Вспоминается что-то, сохранившееся в па-

мяти еще с детских лет. 15. Все отобранные для выстав-

ки картины скоро будут экспонироваться.

П. 1. Окрестность.исчезла во мгле мутной и желтова-

той (П.). 2. Обвитое виноградником место было похоже

на крытую уютную беседку темную и прохладную

(Л. Т.). 3. Меня давит эта жизнь нищая скучная (М. Г.).

4, Водил смычком по скрипке старой цыган поджарый и

седой (Марш.). 5. По дорожке чистой гладкой я прошел

осенний полдень сумрачный и мглистый (Багр.). 7. Небо

раскрылось в вышине прозрачно-льдистое и голубое

III. 1. На крик его явился смотритель заспанный (Т.).

2. Две барышни взволнованные подбегают к ней [Лю-

бочке] (Ч,). 3. Люди же изумленные стали как камни

(М. Г.). 4. Софья одетая лежала на кровати в своей ком-

нате в состоянии страшного никогда не испытанного с

такой силой смятения (Марк.).

Д л я с п р а в о к.

1. Как правило, обособляются распространенные определе-

ния, выраженные причастием или прилагательным с зависи-

мыми от них словами и стоящие после определяемого суще-

ствительного, например: Тополи, покрытые росой, наполняли воз-

дух нежным ароматом (Ч.); Бледный свет, похожий на чуть раз-

бавленную синькой воду, заливал восточную часть горизонта (Па-

уст.).Не обособляются распространенные определения, стоящие

перед определяемым существительным и не имеющие добавоч-

ных обстоятельственных оттенков значения, например: За сто-

лом рылся в книгах приехавший недавно из станицы счетовод (Шол.).

Причастия или прилагательные одиночные или с зависи-

мыми словами, стоящие после неопределенного, определитель-

ного, указательного и притяжательного местоимений, не обо-

собляются, так как образуют одно смысловое целое с место-

имением, например: Ее большие глаза... искали в моих что-нибудь

похожее на надежду (Л.); Даша ждала всего, но только не этой

покорно склоненной головы (А. Н. Т.); Всем явившимся к врачу паци-

ентам была оказана помощь; Ваше написанное от руки заявление с

Не обособляются распространенные определения, стоящие

после определяемого существительного, если оно само по себе

в данном предложении не выражает нужного понятия и нужда-

ется в определении, например: Чернышевский создал произведе-

ние в высшей степени оригинальное и чрезвычайно замечательное

(Писарев) (сочетание создал произведение не имеет законченно-

го смысла).

Не обособляются также распространенные определения, если

по смыслу они связаны не только с подлежащим, но и со сказу-

емым, входя в состав последнего, например: Луна взошла сильно

багровая и хмурая, точно больная (Ч.). Море у его ног лежало без-

молвное и белое от облачного неба (Пауст.). Обычно это бывает

при глаголах д в и ж е н и я и с о с т о я н и я, выступающих

в роли знаменательной связи. Если же глагол этого типа сам по

себе выражает сказуемое, то определение обособляется, напри-

мер: Трифон Иванович выиграл у меня $ва рубля и ушел, весьма

довольный своей победой (Т.).

2. Часто обособляются два и больше одиночных определе-

ния, стоящих после определяемого имени существительного,

например: Настала ночь, лунная, ясная (Т.). Однако обособле-

ние двух нераспространенных определений обязательно только

тогда, когда определяемому существительному предшествует еще

одно определение, например: Мне очень обидно слышать эти рос-

сказни, грязные и лживые (М. Г.). При отсутствии предшествую-

щего определения два последующих одиночных определения

могут не обособляться, например: Под этой толстой серой ши-

нелью билось сердце страстное и благородное (Л.).

3. Обособляется одиночное определение, стоящее после оп-

ределяемого существительного, если оно имеет добавочное об-

стоятельственное значение, например: Молодому человеку, влюб-

ленному, невозможно не проболтаться (Т.) (то есть «если он влюб-

лен» или «когда он влюблен»).

Упражнение 238. Перепишите, ставя нужные знаки препи-

I. 1. Сопровождаемый офицером комендант вошел в

дом (Я.). 2. Сконфуженный Миронов поклонился в спи-

ну ему (М. Г.). 3. Веселый и жизнерадостный Радик был

вообще любимцем (Фад.). 4. Охваченный каким-то не-

ясным предчувствием Корчагин быстро оделся и вы-

шел из дому (Я. О.). 5. Утомленные маминой чисто-

плотностью ребята приучились хитрить (Пан.). 6. Оглу-

шенный тяжким гулом Теркин никнет головой (Твард.).

II. 1. Окаймлен летучей пеной днем и ночью дышит

мол (Бл.). 2. И снова отсеченная от танков огнем залегла

на голом склоне пехота (Шол.). 3. Разбитый сном доб-

рался Григорий до конюшни и вывел коня на проулок

(Шол.). 4. Распластанные на траве сушились заслужен-

ные рубахи и штаны (Пан.).

III. 1. Я нашел его готового пуститься в дорогу (Я.).

2. Убаюканный сладкими надеждами он крепко спал (Ч.).

3. Я прихожу к вечеру усталый и голодный (М. Г.).А. Она

пришла домой расстроенная но не павшая духом

(/. Ник.). 5. Он повернулся и ушел, а я расстроенный

остался рядом с девочкой в пустой жаркой степи (Па-

уст.). 6. Ах ты миленький!

Д л я с п р а в о к. *

1. Распространенные или одиночные определения, стоящие

непосредственно перед определяемым именем существительным,

обособляются, если имеют добавочное обстоятельственное зна-

чение (временное, причинное, условное, уступительное), на-

пример: Оглушенный ударом грузовского кулака, Буланин снача-

ла зашатался на месте, ничего не понимая (Купр.) (то есть «бу-

дучи оглушен»); Высокая, Леля и в стеганых одеждах была из-

лишне худой (Коч.) (то есть «потому что была высокой»).

2. Распространенное или одиночное определение обособля-

ется, если оно оторвано от определяемого существительного

другими членами предложения, независимо от того, находится

ли определение впереди или после определяемого слова, на-

пример: Стрелы, пущенные в него, упали, жалкие, обратно на зем-

лю (М. Г.); Залитые солнцем, стлались за рекой гречаные и пше-

ничные нивы (Шол.).

3. Обособляется определение, относящееся к личному мес-

тоимению, независимо от степени распространенности и мес-

тоположения определения, например: Пораженный страхом, я

иду за матушкой в спальню (П.); Меня, мокрого до последней нит-

ки, сняли с лошади почти без памяти (Акс.). Не обособляются

определения при личном местоимении:

а) если определение по смыслу тесно связано не только с

подлежащим, но и со сказуемым (ср. п. 1 пояснений к упражне-

тельно расстроенный (Гонч.); До шалаша мы добежали промокшие

насквозь (Пауст.);

б) если определение стоит в форме винительного падежа,

который может быть заменен творительным падежом, напри-

мер: И потом он видел его лежащего на жесткой постели в доме

бедного соседа (Л.), (ср.: видел его лежащим).

Упражнение 239. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.

1. Саша Бережнова в шелковом платье в чепце на

затылке и в шали сидела на диване (Гонч.). 2. Сила силь-

нее его воли сбросила его оттуда (Т.). 3. Офицеры в но-

вых сюртуках белых перчатках и блестящих эполетах

щеголяли по улицам и бульвару (Л. Т.). 4. Какая-то пол-

ная женщина с засученными рукавами и с поднятым

фартуком стояла среди двора (Ч.). 5. Сегодня она в но-

вом голубом капоте была особенно молода и внуши-

тельно красива (М. Г.). 6. Дед в бабушкиной кацавейке в

старом картузе без козырька щурится чему-то улыбает-

ся (М. Г.). 7. На румяном лице его с прямым большим

носом строго сияли голубоватые глаза (М. Г.). 8. Вдруг из

глубины души, как со дна моря, всплывает новая мысль

оставить все это (Нов.-Пр.). 9. Служитель тоже в белом

принял из рук Григория шинель (Шол.). 10. Мы все одер-

жимы одной страстью сопротивляться (Кетл.).

Для с п р а в о к. Несогласованные определения, выражен-

ные косвенными падежами существительных (чаще с предлога-

ми), обособляются, если нужно подчеркнуть выражаемое ими зна-

чение, например: Холоп, в блестящем убранстве, с откидными

назад рукавами, разносил тут же разные напитки и съестное (Г)

Обычно обособляются подобные несогласованные опреде-

ления, если относятся:

а) к собственному имени, например: Из памяти не выходила

Елизавета Киевна, с красными руками, в мужском платье, с

жалкой улыбкой и кроткими глазами (А. Н. Т.);

б) к личному местоимению, например: Я удивляюсь, что вы,

с вашей добротой, не чувствуете этого (Л. Т.).

в) к названиям лиц по степени родства, по занимаемому по-

ложению, профессии и т. д., например: Вышла мать, в сиреневом

платье, в кружевах, с длинной нитью жемчуга на шее (М. Г.).

Обособляются несогласованные определения, если образу-

ют ряд однородных членов с предшествующими или последую-

щими обособленными согласованными определениями, напри-

мер: Я увидел мужика, мокрого, в лохмотьях, с длинной боро-

дой... (Т.).

Часто несогласованное определение обособляется для того,

чтобы его оторвать от ближайшего члена предложения (обычно

сказуемого), к которому оно могло бы быть отнесено по смыслу

и синтаксически, например: Маляр, в нетрезвом виде, выпил вме-

сто пива чайный стакан лаку (М. Г.).

Обычно обособляются несогласованные определения, вы-

раженные сравнительной степенью прилагательного, особенно

если определяемому существительному предшествует согласо-

ванное определение, например: Короткая борода, немного тем-

нее волос, слегка оттеняла губы и подбородок (А. К. Т.).

Обособляются несогласованные определения, выраженные

неопределенной формой глагола, перед которой можно без ущер-

ба для смысла поставить слова а именно, например: Я шел к вам

с чистыми побуждениями, с единственным желанием - сделать

добро (Ч.); Была еще последняя надежда - с наступлением ночи

прорваться в степь (Фад.). В этих случаях ставится тире.

Упражнение 240 (повторительное). Перепишите, ставя, где

нужно, знаки препинания. Объясните их постановку.

I. 1. Как бедной мне не горевать! (Кр.). 2. Тронутый

преданностью старого кучера Дубровский замолчал и

предался своим размышлениям (П.). 3. Уверенный в при-

вязанности своей дочери Троекуров никогда не мог до-

биться от нее доверенности (П.). 4. Казак мой был очень

удивлен, когда, проснувшись, увидел меня совсем оде-

того (Л.). 5. Привлеченные светом бабочки прилетели и

кружились около фонарей (Акс.). 6. Крепко привязанные

к молодым дубкам добрые кони наши терпели страш-

ную пытку от нападения овода (Акс.). 7. Взъерошенный

немытый Нежданов имел вид дикий и странный (Т.).

8. Передо мной в синей долгополой шинели стоял ста-

рик среднего роста с белыми волосами любезной улыб-

кой и прекрасными голубыми глазами (Т.). 9. Остродумов

имел вид сосредоточенный и дельный (Т.). 10. Глаза сли-

пались и полузакрытые тоже улыбались (71)- И- Отчуж-

денный несчастьем своим от сообщества людей, он вы-

рос немой и могучий, как дерево растет на плодородной

земле (Т.). 12. Около полудня обыкновенно появляется

множество круглых высоких облаков золотисто-серых с

нежными белыми краями (Т.). 13. Идешь вдоль опушки,

глядишь за собакой а между тем любимые лица мертвые

и живые приходят на память давным-давно заснувшие

впечатления неожиданно просыпаются (Т.). 14. Алеша за-

думчивый направился к отцу (Дост.). 15. По пыльной до-

роге ведущей садами тянулись скрипучие арбы верхом

в сохи и бороны лошади были сытые и крупные (Л. Т.).

17. Оленин был юноша нигде не кончивший курса нигде

не служивший промотавший половину своего состояния

и до двадцати четырех лет не избравший еще себе ника-

кой карьеры и никогда ничего не делавший (Л. Т.). 18. Я

часто находил у себя записки короткие и тревожные (Ч.).

19. Вечерние досуги не занятые писанием бумаг и реше-

ний он посвящал чтению (Кор.). 20. Над Ветлугой спусти-

лись сумерки синие теплые тихие (Кор.).

П. 1. Это было бледное крошечное создание напоми-

навшее цветок выросший без лучей солнца (Кор.). 2. Око-

ло него лежала маленькая котомка и коса без черенка,

обернутая в жгут из соломы аккуратно перекрученный

веревочкой (М. Г.). 3. Потом пришла весна яркая сол-

нечная (М. Г.). 4. Освещенное луной и перекрытое стран-

ными тенями падавшими на него от лохмотьев шапки

от бровей и бороды это лицо с судорожно двигавшимся

ртом и широко раскрытыми глазами светившимися ка-

ким-то затаенным восторгом было страшно жалко

(М. Г.). 5. Всегда насмешливый, часто резкий Варавка

умел говорить и вкрадчиво с дружеской убедительнос-

тью (М. Г.). 6. Месяц уже не желтый а серебряный, под-

нялся к самой верхушке тополя (Купр.). 7. Здоровые мо-

лодые сильные они подхватили почти подняли Антипа

на воздух и бросили на палубу (Сераф.). 8. Еще час тому

назад сильный и злой сейчас он слабо часто стонал

(А. Н. Т.). 9. Много виднелось стрелецких кафтанов крас-

ных зеленых клюквенных (А. Н. Т.). 10. Клокочет голос

меди трудовой над Азией песчаной и сухой над Афри-

кой горячей и кремнистой (Багр.). 11. В бузине сырой и

гулкой соловей ударил дудкой (Багр.). 12. Отрезанные от

всего мира уральцы с честью выдержали казачью осаду

(Фурм.). 13. Если бы он написал обо всем этом то полу-

чилась бы книга увлекательная и не похожая ни на что

в литературе (Пауст.). 14. Оскорбленный и потрясенный

шел Тарас по городу (Горб.). 15. Лошади вытянувшие

черные головы, и всадники согнувшиеся над ними

показывались на мгновение на белом фоне неба (Фад.).

16. Несколько раз таинственный и одинокий, появляет-

ся мятежный броненосец «Потемкин» на горизонте в

виду бессарабских берегов (Кат.). 17. В кухне молодая жен-

щина в платочке и калошах на босу ногу стояла на подо-

коннике и мыла окно (Пан.). 18. А театр осаждало люд-

ское море буйное напористое (Н. О.). 19. К концу января

овеянные первой оттепелью хорошо пахнут вишневые

сады (Шол.). 20. Пламя перебежало на хвою и раздуваемое

ветром разгорелось со стонами и свистом (Полев.).

§ 58. ОБОСОБЛЕННЫЕ И НЕОБОСОБЛЕННЫЕ ПРИЛОЖЕНИЯ

Упражнение 241. Перепишите, ставя, где нуэйю, запятую.

I. 1. Сверкнувшая в жестких волосах Плюшкина се-

дина верная подруга скупости помогла ей еще более

развиться (Г.). 2. Добычи рыночной остаток давно Лукич

рублей десяток в жилете плисовом носил (Ник.). 3. На

хламе всегда с трубкой в зубах лежит больничный сто-

рож старый отставной солдат (Ч.). 4, Шахтеры выходцы

из центральных российских губерний и с Украины се-

лились по хуторам у казаков роднились с ними (Фад.).

II. 1. Тут на широкой улице встретился им повар ге-

нерала Жукова старичок.(Ч.). 2. Ухаживала за мной одна

девушка полька (М. Г.). 3. А враги дурни думают что мы

смерти боимся (Фад.).

III. 1. Угрюм и одинок грозой оторванный листок я

вырос в сумрачных стенах душой дитя судьбой монах

тельно наставлять (Герц.). 3. Вот оно объяснение (Л. Т.).

4. Он Челкаш чувствовал себя в силе повернуть эту жизнь

и так и этак (М. Г.). 5. Слезы унижения они были едки

(Фед.). 6. Нас русских двое только было а все остальные

латыши (Н. О.).

IV. 1. А что касается до обеда - у меня, брат, есть на

примете придворный официант: так собака накормит

что просто не встанешь (Г.). 1. Никогда грешница не пью

а через такой случай выпью (Ч.).

V. 1. Сей Дубровский отставной поручик гвардии был

ему ближайшим соседом (П.). 1. Чемодан внесли кучер

Селифан низенький человек в тулупчике и лакей Пет-

рушка малый лет тридцати в подержанном сюртуке (/.)

3. Бутлер охотник до лошадей тотчас же оценил добрую

силу первой лошади (Л. Т.). 4. Мой брат Петя учитель

чудесно поет (Ч.). 5. Лежит под курганом поросшим бу-

рьяном матрос Железняк партизан (Мих. Голодный).

6. Упрямец во всем Илья Матвеевич оставался упрям-

цем и в учении (Коч.). 7. В восьми верстах от Кизляра

конечного пункта железной дороги в вагон Кочубея

вошел представитель двенадцатой армии (Пере.).

VI. 1. Дочь Дарьи Михайловны Наталья Алексеевна с

первого взгляда могла не понравиться (Т.). 2. А братья

Ани Петя и Андрюша гимназисты дергали его [отца]

сзади за фрак и шептали сконфуженно (Ч.). 3. Что же

твой брат Илья с солдатом сделал? (Ч.). 4. У печки зна-

менитый писатель Чернобылин ел рыбу с брусникой и

поминутно оглядывался (А. И. Т.). 5. Остальные братья

Мартын и Прохор до мелочей схожи с Алексеем (Шол.).

VII. 1. Богат хорош собою Ленский везде был принят

как жених (П.). 2. Мне как лицу высокопоставленному

не подобает ездить на конке (..). 3. При сторожке нахо-

дилась громадная черная собака неизвестной породы по

имени Арапка (Ч.). 4. Мое незнание языка и молчание

было истолковано как молчание дипломатическое

(Маяк.). 5. Хозяин мастерской был немец по фамилии

Фёрстер (Н. О.). 6. Как старый артиллерист я презираю

этот вид холодного украшения (Шол.),

Д л я с п р а в о к.

1. Распространенное приложение, выраженное именем су-

ществительным нарицательным с зависимыми словами и отно-

сящееся к нарицательному существительному, обособляется

(обычно такое приложение стоит после определяемого суще-

ствительного, реже - впереди него), например: Итак, два по-

чтенные мужа, честь и украшение Миргорода, поссорились меж-

ду собою! (Т.); Наследник блестящего дворянства и грубого пле-

беизма, буржуа соединил в себе самые разные недостатки обоих,

утратив достоинства их (Герц.).

2. Одиночное приложение, относящееся к нарицательному

существительному, обособляется, если последнее имеет при себе

пояснительные слова, например: Он остановил коня, поднял го-

лову и увидал своего корреспондента, дьякона (Т.). Реже нераспро-

страненное приложение обособляется при одиночном опреде-

ляемом существительном, например: Отца, пьяницу, кормила с

малых лет и сама себя (М. Г.).

3. Всегда обособляется приложение при личном местоиме-

нии, например: Ему ли, карлику, тягаться с исполином"! (П.).

4. Обособленное приложение может относиться к отсутству-

ющему в данном предложении слову, если последнее подсказы-

вается контекстом, например: Профинтил дорогою денежки, го-

лубчик, теперь сидит и хвост подвернул и не горячится (Г.).

5. Приложение, относящееся к собственному имени, обо-

собляется, если стоит после определяемого существительного,

Напри"мер: Из числа всей ее челяди самым замечательным лицом

был дворник Герасим, мужчина двенадцати вершков роста (Т.);

Сергей Никанорыч, буфетчик, налил пять стаканов чаю (Ч.).

Перед собственным именем приложение обособляется только

в том случае, если имеет добавочное обстоятельственное значе-

ние, например: Прославленный разведчик, Травкин оставался тем

же тихим и скромным юношей, каким был при их первой встрече

(Казак.) (ср.: «хотя он был прославленным разведчиком» - с

уступительным значением).

6. Собственное имя лица выступает в роли обособленного

приложения, если служит для пояснения или уточнения нари-

цательного существительного (перед таким приложением мож-

но без изменения смысла вставить слова а именно, то. есть, а

зовут его), например: Младшая сестра, Женя, пока говорили о

земстве, молчала (Ч.); Второй сын, Яков, кругленький и румяный,

был похож лицом на мать (М. Г.).

7. Обособленное приложение может присоединяться к опре-

деляемому слову союзом как (с дополнительным оттенком при-

чинного значения), а также словами по имени, по фамилии, по

прозвищу, родом и др., например: Был один отец семейства, по

имени Кифа Мокиевич, человек нрава кроткого, проводивший жизнь

халатным образом (Г.); Маленький чернявый лейтенант, по фа-

милии Жук, привел батальон к задним дворам той улицы, фасады

которой представляли собою на сегодняшний день линию фронта

(Сим.); Как поэт нового времени, Батюшков не мог в свою оче-

редь не заплатить дани романтизму (Бел.)."

- Упражнение 237. Перепишите, ставя нужные знаки препи-
нания.
I. 1. Науки чуждые музыке были постылы мне (Я.).
2. У крыльца стояло несколько повозок запряженных
гуськом (Акс.). 3. Стройный тонкий стан и широкие пле-
чи Печорина доказывали крепкое сложение способное
переносить все трудности кочевой жизни (Л.). 4. Неболь-
шой новый армячок надетый внакидку чуть держался
на узеньких плечах мальчика (Т.). 5 На солнце ярко свер-
кнули занесенные снегом избушки (Григ.). 6. Даже бере-
зы и рябины стояли сонные в окружавшей их знойной
истоме (М.-Сиб.). 7. Это была улыбка необыкновенно
добрая широкая и мягкая, как у разбуженного ребенка
(Ч.). 8. Шепот ветвей раздавался отчетливо и близко ни-
чем не отдаленный и не прикрытый (Кор.). 9. Листва из-
под ног выходит плотно слежалая серая (Пришв.).
10. Стихи стоят свинцово тяжелы, готовые и к смерти и
к бессмертной славе (Маяк.). 11. И мгновенно где-то за
лесом стоящие зенитки начинают обстреливать вражес-
кий самолет (Вс. Ив.). 12. Дорога вилась по влажным ко-
согорам, густо заросшим дубняком и кленом еще хра-
нившими багряную листву (Фад.). 13. Многие деревья
стояли уже обнаженные и черные, как поздней осенью
(Лауст.). 14. Вспоминается что-то, сохранившееся в па-
мяти еще с детских лет. 15. Все отобранные для выстав-
ки картины скоро будут экспонироваться.
.П. 1. Окрестность.исчезла во мгле мутной и желтова-
той (П.). 2. Обвитое виноградником место было похоже
на крытую уютную беседку темную и прохладную
(Л. Т.). 3. Меня давит эта жизнь нищая скучная (М. Г.).
4, Водил смычком по скрипке старой цыган поджарый и
седой (Марш.). 5. По дорожке чистой гладкой я прошел
не наследил (Ее.). 6. Клокочет голос меди трудовой в
осенний полдень сумрачный и мглистый (Багр.). 7. Небо
раскрылось в вышине прозрачно-льдистое и голубое
(Фад.).
III. 1. На крик его явился смотритель заспанный (Т.).
2. Две барышни взволнованные подбегают к ней [Лю-
бочке] (Ч,). 3. Люди же изумленные стали как камни
(М. Г.). 4. Софья одетая лежала на кровати в своей ком-
нате в состоянии страшного никогда не испытанного с
такой силой смятения (Марк.).
Д л я с п р а в о к.
1. Как правило, обособляются распространенные определе-
ния, выраженные причастием или прилагательным с зависи-
мыми от них словами и стоящие после определяемого суще-
ствительного, например: Тополи, покрытые росой, наполняли воз-
дух нежным ароматом (Ч.); Бледный свет, похожий на чуть раз-
бавленную синькой воду, заливал восточную часть горизонта (Па-
уст.).Не обособляются распространенные определения, стоящие
перед определяемым существительным и не имеющие добавоч-
ных обстоятельственных оттенков значения, например: За сто-
лом рылся в книгах приехавший недавно из станицы счетовод (Шол.).
Причастия или прилагательные одиночные или с зависи-
мыми словами, стоящие после неопределенного, определитель-
ного, указательного и притяжательного местоимений, не обо-
собляются, так как образуют одно смысловое целое с место-
имением, например: Ее большие глаза... искали в моих что-нибудь
похожее на надежду (Л.); Даша ждала всего, но только не этой
покорно склоненной головы (А. Н. Т.); Всем явившимся к врачу паци-
ентам была оказана помощь; Ваше написанное от руки заявление с
трудом удалось прочитать.
Не обособляются распространенные определения, стоящие
после определяемого существительного, если оно само по себе
в данном предложении не выражает нужного понятия и нужда-
ется в определении, например: Чернышевский создал произведе-
ние в высшей степени оригинальное и чрезвычайно замечательное
(Писарев) (сочетание создал произведение не имеет законченно-
го смысла).
Не обособляются также распространенные определения, если
по смыслу они связаны не только с подлежащим, но и со сказу-
емым, входя в состав последнего, например: Луна взошла сильно
багровая и хмурая, точно больная (Ч.). Море у его ног лежало без-
молвное и белое от облачного неба (Пауст.). Обычно это бывает
при глаголах д в и ж е н и я и с о с т о я н и я, выступающих
в роли знаменательной связи. Если же глагол этого типа сам по
себе выражает сказуемое, то определение обособляется, напри-
мер: Трифон Иванович выиграл у меня $ва рубля и ушел, весьма
довольный своей победой (Т.).
2. Часто обособляются два и больше одиночных определе-
ния, стоящих после определяемого имени существительного,
например: Настала ночь, лунная, ясная (Т.). Однако обособле-
ние двух нераспространенных определений обязательно только
тогда, когда определяемому существительному предшествует еще
одно определение, например: Мне очень обидно слышать эти рос-
сказни, грязные и лживые (М. Г.). При отсутствии предшествую-
щего определения два последующих одиночных определения
могут не обособляться, например: Под этой толстой серой ши-
нелью билось сердце страстное и благородное (Л.).
3. Обособляется одиночное определение, стоящее после оп-
ределяемого существительного, если оно имеет добавочное об-
стоятельственное значение, например: Молодому человеку, влюб-
ленному, невозможно не проболтаться (Т.) (то есть «если он влюб-
лен» или «когда он влюблен»).
Упражнение 238. Перепишите, ставя нужные знаки препи-
нания.
I. 1. Сопровождаемый офицером комендант вошел в
дом (Я.). 2. Сконфуженный Миронов поклонился в спи-
ну ему (М. Г.). 3. Веселый и жизнерадостный Радик был
вообще любимцем (Фад.). 4. Охваченный каким-то не-
ясным предчувствием Корчагин быстро оделся и вы-
шел из дому (Я. О.). 5. Утомленные маминой чисто-
плотностью ребята приучились хитрить (Пан.). 6. Оглу-
шенный тяжким гулом Теркин никнет головой (Твард.).
II. 1. Окаймлен летучей пеной днем и ночью дышит
мол (Бл.). 2. И снова отсеченная от танков огнем залегла
на голом склоне пехота (Шол.). 3. Разбитый сном доб-
рался Григорий до конюшни и вывел коня на проулок
(Шол.). 4. Распластанные на траве сушились заслужен-
ные рубахи и штаны (Пан.).
III. 1. Я нашел его готового пуститься в дорогу (Я.).
2. Убаюканный сладкими надеждами он крепко спал (Ч.).
3. Я прихожу к вечеру усталый и голодный (М. Г.).А. Она
пришла домой расстроенная но не павшая духом
(/. Ник.). 5. Он повернулся и ушел, а я расстроенный
остался рядом с девочкой в пустой жаркой степи (Па-
уст.). 6. Ах ты миленький!
Д л я с п р а в о к. *
1. Распространенные или одиночные определения, стоящие
непосредственно перед определяемым именем существительным,
обособляются, если имеют добавочное обстоятельственное зна-
чение (временное, причинное, условное, уступительное), на-
пример: Оглушенный ударом грузовского кулака, Буланин снача-
ла зашатался на месте, ничего не понимая (Купр.) (то есть «бу-
дучи оглушен»); Высокая, Леля и в стеганых одеждах была из-
лишне худой (Коч.) (то есть «потому что была высокой»).
2. Распространенное или одиночное определение обособля-
ется, если оно оторвано от определяемого существительного
другими членами предложения, независимо от того, находится
ли определение впереди или после определяемого слова, на-
пример: Стрелы, пущенные в него, упали, жалкие, обратно на зем-
лю (М. Г.); Залитые солнцем, стлались за рекой гречаные и пше-
ничные нивы (Шол.).
3. Обособляется определение, относящееся к личному мес-
тоимению, независимо от степени распространенности и мес-
тоположения определения, например: Пораженный страхом, я
иду за матушкой в спальню (П.); Меня, мокрого до последней нит-
ки, сняли с лошади почти без памяти (Акс.). Не обособляются
определения при личном местоимении:
а) если определение по смыслу тесно связано не только с
подлежащим, но и со сказуемым (ср. п. 1 пояснений к упражне-
нию 237, например: Он выходит из задних комнат уже оконча-
тельно расстроенный (Гонч.); До шалаша мы добежали промокшие
насквозь (Пауст.);
б) если определение стоит в форме винительного падежа,
который может быть заменен творительным падежом, напри-
мер: И потом он видел его лежащего на жесткой постели в доме
бедного соседа (Л.), (ср.: видел его лежащим).
Упражнение 239. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.
1. Саша Бережнова в шелковом платье в чепце на
затылке и в шали сидела на диване (Гонч.). 2. Сила силь-
нее его воли сбросила его оттуда (Т.). 3. Офицеры в но-
вых сюртуках белых перчатках и блестящих эполетах
щеголяли по улицам и бульвару (Л. Т.). 4. Какая-то пол-
ная женщина с засученными рукавами и с поднятым
фартуком стояла среди двора (Ч.). 5. Сегодня она в но-
вом голубом капоте была особенно молода и внуши-
тельно красива (М. Г.). 6. Дед в бабушкиной кацавейке в
старом картузе без козырька щурится чему-то улыбает-
ся (М. Г.). 7. На румяном лице его с прямым большим
носом строго сияли голубоватые глаза (М. Г.). 8. Вдруг из
глубины души, как со дна моря, всплывает новая мысль
оставить все это (Нов.-Пр.). 9. Служитель тоже в белом
принял из рук Григория шинель (Шол.). 10. Мы все одер-
жимы одной страстью сопротивляться (Кетл.).
Для с п р а в о к. Несогласованные определения, выражен-
ные косвенными падежами существительных (чаще с предлога-
ми), обособляются, если нужно подчеркнуть выражаемое ими зна-
чение, например: Холоп, в блестящем убранстве, с откидными
назад рукавами, разносил тут же разные напитки и съестное (Г)
Обычно обособляются подобные несогласованные опреде-
ления, если относятся:
а) к собственному имени, например: Из памяти не выходила
Елизавета Киевна, с красными руками, в мужском платье, с
жалкой улыбкой и кроткими глазами (А. Н. Т.);
б) к личному местоимению, например: Я удивляюсь, что вы,
с вашей добротой, не чувствуете этого (Л. Т.).
в) к названиям лиц по степени родства, по занимаемому по-
ложению, профессии и т. д., например: Вышла мать, в сиреневом
платье, в кружевах, с длинной нитью жемчуга на шее (М. Г.).
Обособляются несогласованные определения, если образу-
ют ряд однородных членов с предшествующими или последую-
щими обособленными согласованными определениями, напри-
мер: Я увидел мужика, мокрого, в лохмотьях, с длинной боро-
дой... (Т.).
Часто несогласованное определение обособляется для того,
чтобы его оторвать от ближайшего члена предложения (обычно
сказуемого), к которому оно могло бы быть отнесено по смыслу
и синтаксически, например: Маляр, в нетрезвом виде, выпил вме-
сто пива чайный стакан лаку (М. Г.).
Обычно обособляются несогласованные определения, вы-
раженные сравнительной степенью прилагательного, особенно
если определяемому существительному предшествует согласо-
ванное определение, например: Короткая борода, немного тем-
нее волос, слегка оттеняла губы и подбородок (А. К. Т.).
Обособляются несогласованные определения, выраженные
неопределенной формой глагола, перед которой можно без ущер-
ба для смысла поставить слова а именно, например: Я шел к вам
с чистыми побуждениями, с единственным желанием - сделать
добро (Ч.); Была еще последняя надежда - с наступлением ночи
прорваться в степь (Фад.). В этих случаях ставится тире.
Упражнение 240 (повторительное). Перепишите, ставя, где
нужно, знаки препинания. Объясните их постановку.
I. 1. Как бедной мне не горевать! (Кр.). 2. Тронутый
преданностью старого кучера Дубровский замолчал и
предался своим размышлениям (П.). 3. Уверенный в при-
вязанности своей дочери Троекуров никогда не мог до-
биться от нее доверенности (П.). 4. Казак мой был очень
удивлен, когда, проснувшись, увидел меня совсем оде-
того (Л.). 5. Привлеченные светом бабочки прилетели и
кружились около фонарей (Акс.). 6. Крепко привязанные
к молодым дубкам добрые кони наши терпели страш-
ную пытку от нападения овода (Акс.). 7. Взъерошенный
немытый Нежданов имел вид дикий и странный (Т.).
8. Передо мной в синей долгополой шинели стоял ста-
рик среднего роста с белыми волосами любезной улыб-
кой и прекрасными голубыми глазами (Т.). 9. Остродумов
имел вид сосредоточенный и дельный (Т.). 10. Глаза сли-
пались и полузакрытые тоже улыбались (71)- И- Отчуж-
денный несчастьем своим от сообщества людей, он вы-
рос немой и могучий, как дерево растет на плодородной
земле (Т.). 12. Около полудня обыкновенно появляется
множество круглых высоких облаков золотисто-серых с
нежными белыми краями (Т.). 13. Идешь вдоль опушки,
глядишь за собакой а между тем любимые лица мертвые
и живые приходят на память давным-давно заснувшие
впечатления неожиданно просыпаются (Т.). 14. Алеша за-
думчивый направился к отцу (Дост.). 15. По пыльной до-
роге ведущей садами тянулись скрипучие арбы верхом
наложенные черным виноградом (Л. Т.). 16. Запряженные
в сохи и бороны лошади были сытые и крупные (Л. Т.).
17. Оленин был юноша нигде не кончивший курса нигде
не служивший промотавший половину своего состояния
и до двадцати четырех лет не избравший еще себе ника-
кой карьеры и никогда ничего не делавший (Л. Т.). 18. Я
часто находил у себя записки короткие и тревожные (Ч.).
19. Вечерние досуги не занятые писанием бумаг и реше-
ний он посвящал чтению (Кор.). 20. Над Ветлугой спусти-
лись сумерки синие теплые тихие (Кор.).
П. 1. Это было бледное крошечное создание напоми-
навшее цветок выросший без лучей солнца (Кор.). 2. Око-
ло него лежала маленькая котомка и коса без черенка,
обернутая в жгут из соломы аккуратно перекрученный
веревочкой (М. Г.). 3. Потом пришла весна яркая сол-
нечная (М. Г.). 4. Освещенное луной и перекрытое стран-
ными тенями падавшими на него от лохмотьев шапки
от бровей и бороды это лицо с судорожно двигавшимся
ртом и широко раскрытыми глазами светившимися ка-
ким-то затаенным восторгом было страшно жалко
(М. Г.). 5. Всегда насмешливый, часто резкий Варавка
умел говорить и вкрадчиво с дружеской убедительнос-
тью (М. Г.). 6. Месяц уже не желтый а серебряный, под-
нялся к самой верхушке тополя (Купр.). 7. Здоровые мо-
лодые сильные они подхватили почти подняли Антипа
на воздух и бросили на палубу (Сераф.). 8. Еще час тому
назад сильный и злой сейчас он слабо часто стонал
(А. Н. Т.). 9. Много виднелось стрелецких кафтанов крас-
ных зеленых клюквенных (А. Н. Т.). 10. Клокочет голос
меди трудовой над Азией песчаной и сухой над Афри-
кой горячей и кремнистой (Багр.). 11. В бузине сырой и
гулкой соловей ударил дудкой (Багр.). 12. Отрезанные от
всего мира уральцы с честью выдержали казачью осаду
(Фурм.). 13. Если бы он написал обо всем этом то полу-
чилась бы книга увлекательная и не похожая ни на что
в литературе (Пауст.). 14. Оскорбленный и потрясенный
шел Тарас по городу (Горб.). 15. Лошади вытянувшие
черные головы, и всадники согнувшиеся над ними
показывались на мгновение на белом фоне неба (Фад.).
16. Несколько раз таинственный и одинокий, появляет-
ся мятежный броненосец «Потемкин» на горизонте в
виду бессарабских берегов (Кат.). 17. В кухне молодая жен-
щина в платочке и калошах на босу ногу стояла на подо-
коннике и мыла окно (Пан.). 18. А театр осаждало люд-
ское море буйное напористое (Н. О.). 19. К концу января
овеянные первой оттепелью хорошо пахнут вишневые
сады (Шол.). 20. Пламя перебежало на хвою и раздуваемое
ветром разгорелось со стонами и свистом (Полев.).